Пена Дней

XXXIV

Николас пошел открывать. На пороге стоял доктор.
-- Я доктор, -- сказал он.
-- Ладно, -- сказал Николас. -- Если вам угодно, будьте
добры проследовать за мною.
Он потащил его за собой.
-- Вот, -- заявил он, как только они вошли в кухню. --
Попробуйте это и скажите, что вы об этом думаете.
Это было налитое в остекленевшее кремне-содо-известковое
вместилище питье необычного цвета, отливающее царским пурпуром
Кассия и зеленью синюшного мочевого пузыря с легким отклонением
к голубизне зеленого хрома.
-- Что это такое? -- спросил доктор.
-- Питье... -- сказал Николас.
-- Это понятно... но, -- сказал доктор, -- для чего
предназначенное?
-- Укрепляющее, -- сказал Николас.
Доктор поднес стакан к носу, понюхал, загорелся, хлебнул,
посмаковал, выпил и схватился обеими руками за живот, уронив
свою докторскую сумку.
-- Действует? А? -- сказал Николас.
-- Ух!.. Да, -- сказал доктор. -- От этого можно
подохнуть... Вы что -- ветеринар?
-- Нет, -- сказал Николас, -- кулинар. Итак, в общем оно
действует.
-- И неплохо, -- сказал доктор. -- Я чувствую себя бодрее,
чем раньше...
-- Ступайте осматривать больную, -- сказал Николас. --
Теперь вы продезинфицированы.
Доктор отправился в путь, но не лучшим образом. Казалось,
что он в весьма малой степени оставался хозяином своих
движений.
-- Эге, -- сказал Николас, -- скажи-ка!.. Вы в состоянии
провести осмотр? А?
-- Ну да, -- сказал доктор, -- мне хотелось бы получить
заключение собрата по профессии, ну я и попросил зайти
Лопатолопа.
-- Хорошо, -- сказал Николас. -- А теперь идите сюда.
Он открыл дверь на служебную лестницу.
-- Спуститесь на три этажа и повернете направо. Войдете
внутрь -- и вы на месте...
-- Хорошо, -- сказал доктор.
Он начал спускаться и вдруг остановился.
-- Но где я?
-- Тут... -- сказал Николас.
-- А! Хорошо!.. -- сказал доктор.
Николас закрыл за ним дверь. Появился Колен.
-- Что случилось? -- спросил он.
-- Доктор. У него был вид идиота, ну я и сбыл его с рук.
-- Но нам нужен какой-то доктор, -- сказал Колен.
-- Конечно, -- сказал Николас. -- Должен прийти Лопатолоп.
-- Это лучше, -- сказал Колен.
Звонок зазвенел снова.
-- Не беспокойся, -- сказал Колен. -- Я открою.
В коридоре мышь вскарабкалась по его ноге и принялась
взбираться ему на правое плечо. Он поспешил открыть дверь
профессору.
-- Добрый день! -- сказал тот.
Под черным пиджаком он носил ярко-желтую рубашку.
-- Физиологически, -- возвестил он, -- черное на желтом
фоне соответствует максимальному контрасту. Добавлю, что это
сочетание не утомляет взгляд, а на улице отпугивает машины.
-- Несомненно, -- подтвердил Колен.
Профессору Лопатолопу можно было дать лет сорок. Их он был
способен снести, но не единого более. У него было бритое лицо с
клинышком бородки, невыразительные очки.
-- Не угодно ли Вам пройти за мной? -- предложил Колен.
-- Не знаю, -- сказал профессор, -- я колеблюсь...
Он все же решился.
-- Кто болен?
-- Хлоя, -- сказал Колен.
-- А! -- сказал профессор, -- это напоминает мне одну
мелодию...
-- Да, -- сказал Колен, -- именно она.
-- Хорошо, -- заключил Лопатолоп, -- пошли. Вам следовало
бы сказать об этом раньше. Что с ней?
-- Не знаю, -- сказал Колен.
-- И я, -- заверил профессор, -- теперь я вполне могу вам
в этом признаться.
-- Но вы узнаете? -- с тревогой спросил Колен.
-- Возможно, -- сказал профессор Лопатолоп с сомнением. --
Не мешало бы ее осмотреть...
-- Так идемте... -- сказал Колен.
-- Ну да... -- сказал профессор.
Колен довел его почти до самой двери комнаты, как вдруг
кое-что вспомнил.
-- Осторожнее, -- сказал он. -- Она округлилась.
-- Мне не привыкать, -- сказал Лопатолоп, -- она
беременна?..
-- Да нет, -- сказал Колен, -- не мелите чепуху... комната
шарообразная.
-- Совсем как шар? -- спросил профессор. -- Вы ставили
пластинку Эллингтона, не так ли?
-- Да, -- сказал Колен.
-- У меня их предостаточно, -- сказал Лопатолоп. -- Вы
знаете "Slap Happy"?
-- Я больше люблю... -- начал было Колен, но тут же
вспомнил, что Хлоя ждет, и втолкнул профессора в комнату.
-- Добрый день, -- сказал профессор.
Он поднимался по лесенке.
-- Добрый день, -- ответила Хлоя. -- Как поживаете?
-- Как вам сказать, -- ответил профессор, -- время от
времени меня очень мучит печень. Вам известно, что это такое?
-- Нет, -- сказала Хлоя.
-- Конечно, -- ответил профессор, -- у вас-то наверняка с
печенью все в порядке.
Он подошел к Хлое и взял ее за руку.
-- Чуть горячевата, а?..
-- Я не чувствую.
-- Да, -- сказал профессор, -- увы.
Он уселся на кровать.
-- Я вас выслушаю, если это вас не побеспокоит.
-- Прошу вас, -- сказала Хлоя.
Профессор вынул из саквояжа стетоскоп с усилителем и
приложил капсулу к спине Хлои.
-- Считайте, -- сказал он.
Хлоя стала считать.
-- Нет-нет, -- сказал доктор. -- После двадцати шести идет
двадцать семь.
-- Да, -- сказала Хлоя. -- Извините.
-- Впрочем, достаточно, -- сказал доктор. -- Вы кашляете?
-- Да, -- сказала Хлоя и закашляла.
-- Что у нее, доктор? -- спросил Колен. -- Это серьезно?
-- Гм... -- сказал профессор, -- что-то с правым легким.
Но я не знаю, что именно...
-- Ну и что же?
-- Надо, чтобы она пришла ко мне для обследования, --
сказал профессор.
-- Мне очень не хочется, чтобы она вставала, доктор, --
сказал Колен. -- Вдруг она будет чувствовать себя так же плохо,
как сегодня?
-- Нет, -- сказал профессор, -- сейчас это не так
серьезно. Я вытешу вам рецепт, но ему придется следовать.
-- Конечно, доктор, -- сказала Хлоя.
Она поднесла руку ко рту и закашлялась.
-- Не кашляйте, -- сказал Лопатолоп.
-- Не кашляй, моя дорогая, -- сказал Колен.
-- Я не могу удержаться, -- сказала Хлоя прерывающимся
голосом.
-- В легком у нее слышится странная музыка, -- сказал
профессор.
У него был слегка раздосадованный вид.
-- Это в порядке вещей, доктор? -- спросил Колен.
Тот дернул себя за бородку, и она с резким щелчком
вернулась на свое место.
-- Когда прийти к вам, доктор? -- спросил Колен.
-- Через три дня, -- сказал профессор. -- Мне необходимо
подготовить аппаратуру.
-- Вы ею обычно не пользуетесь? -- спросила в свою очередь
Хлоя.
-- Нет, -- сказал профессор. -- Мне гораздо больше
нравится строить миниатюрные модели самолетов, но меня все
время вызывают, и в результате я занимаюсь одной и той же
моделью уже целый год, и мне никак не выкроить время, чтобы ее
закончить. В конце концов просто отчаиваешься!..
-- Без сомнения, -- сказал Колен.
-- Истинные акулы, -- сказал профессор. -- Я сравнил бы
себя с несчастной жертвой кораблекрушения, чью дрему поджидают
эти прожорливые чудовища, чтобы опрокинуть ее утлый челн.
-- Красивый образ, -- сказала Хлоя и засмеялась, тихо,
чтобы не закашляться вновь.
-- Осторожно, малышка, -- сказал профессор, положив руку
ей на плечо. -- Это глупейший образ, так как, по словам
"Домостроя" от 15 октября 1944 года, вопреки общепринятому
мнению, только три-четыре из тридцати пяти известных видов акул
являются людоедами. К тому же они реже нападают на человека,
чем он на них...
-- Вы так красиво говорите, доктор, -- сказала восхищенная
Хлоя.
Профессор ей очень нравился.
-- Это все "Домострой", -- сказал доктор. -- Я тут ни при
чем. С чем вас и покидаю.
Он крепко поцеловал Хлою в правую щеку, похлопал ее по
плечу и спустился по маленькой лесенке. Зацепившись правой
ногой за левую и левой за последнюю ступеньку лестницы, он
растянулся у ее подножия.
-- У вас весьма необычная обстановка, -- заметил он
Колену, энергично потирая себе спину.
-- Извините меня, -- сказал Колен.
-- И кроме того, -- добавил профессор, -- в этой
сферической комнате есть что-то гнетущее. Попробуйте поставить
"Slap Happy", может быть, это вернет ее на место, или хотя бы
попробуйте ее обтесать.
-- Хорошо, -- сказал Колен. -- Не желаете ли рюмочку
аперитива?
-- Пожалуй, -- сказал профессор. -- До свидания, малышка,
-- прокричал он Хлое, перед тем как выйти из комнаты.
Хлоя все еще смеялась. Снизу было видно, как она сидит на
большой низкой кровати, будто на праздничном помосте,
освещенная сбоку электрической лампой. Полосы света
просачивались сквозь ее волосы, словно солнце в молодой траве,
и, отразившись от ее кожи, покоились, уже раззолоченные, на
окружающих предметах.
-- У вас красивая жена, -- сказал профессор Колену в
передней.
-- Да, -- сказал Колен.
Он вдруг расплакался, ибо знал, что ей плохо.
-- Ну-ну, -- сказал профессор, -- вы ставите меня в
затруднительное положение... Нужно вас утешить... Вот,
держите...
Он порылся во внутреннем кармане куртки и вытащил из него
маленькую записную книжку, переплетенную в красную индейскую
кожу.
-- Посмотрите, это моя.
-- Ваша? -- спросил Колен, стараясь успокоиться.
-- Моя жена, -- пояснил профессор.
Колен машинально открыл записную книжку и тут же
расхохотался.
-- Так и есть, -- сказал профессор. -- Буквально ни одной
осечки. Все смеются. Но, в конце концов... что в ней такого уж
забавного?
-- Я... я не... не знаю, -- пробормотал Колен и рухнул от
приступа чудовищного хохота.
Профессор забрал обратно свою записную книжку.
-- Все вы одинаковы, -- сказал он, -- все думаете, что
жены обязательно должны быть красивыми... Ну так как насчет
аперитива?