Пена Дней

XXII

Епискобчик отбыл. Колен и Хлоя стояли в сакристилище, им
пожимали руки и бранили на счастье. Другие давали советы
относительно предстоящей ночи, к ним приблизился торговец и
предложил в качестве наглядного пособия открытки. Они
почувствовали, до чего устали. Все еще играла музыка, и в
церкви танцевали люди, кроме того, там подавали очистительное
мороженое и богоугодные прохладительные напитки с маленькими
иеродульскими сандвичами с треской. Монах вновь облачился в
свою повседневную одежду с большой дырой на заднице, но он
рассчитывал купить себе новый балахон с барыша, полученного с
пяти тысяч дублезвонов. В придачу он только что облапошил
оркестр, что он делал, собственно, всякий раз, и к тому же
отказался выплатить гонорар дирижеру, поскольку последний помер
до начала. Пузан и Шиш раздевали детищ Веры, чтобы убрать на
место их костюмы. Шиш занимался исключительно девочками. Оба
подшишика, работавшие по совместительству, уже ушли. Грузовик
Мазил ожидал снаружи. Они готовились соскоблить желтую и
фиолетовую краски и запихнуть их обратно в маленькие
омерзительные горшочки.
Радом с Коленом и Хлоей Ализе и Шику, Изиде и Николасу
тоже пожимали руки. Пожимали руки им братья Де Маре. Когда
Пегас заметил, что брат слишком уж приблизился к стоявшей с его
стороны Изиде, он изо всех сил ущипнул его, извращенца, за
ляжку.
Теперь оставалось лишь с дюжину гостей -- близкие друзья
Колена и Хлои, они должны были прийти на дневной прием. Бросив
последний взгляд на украшенный цветами алтарь, все вышли из
церкви и почувствовали, как свежий воздух бьет на паперти им в
лицо. Хлоя закашлялась и поспешила спуститься по лестнице и
забраться в теплую машину. В ожидании Колена она съежилась на
подушках.
Остальные, столпившись на паперти, наблюдали за отъездом
музыкантов, их увозили в тюремной машине, поскольку все они
были в долгу как в шелку. В машине они теснились как сельди в
бочке и, чтобы за себя отомстить, дули в свои трубы, производя
тем самым с молчаливого согласия и по поручению скрипачей
омерзительный шум.