алебастровый самопал

БЕСЫ

Захлебнулась в чернилах,
Как в смешанных водах Нила,
С одной стороны пилигрима
Печать, с другой - распечатками хреновой
Бюрократии под гримом
Врезают по роже перчаткой -
Я вновь дуэлянт и требую сатисфакции.
И что тут дороже - плоть или душа, -
Не понять; и вроде играю по взрослому,
Не редко хуёво, частенько в прострации.
Дышу гипермерной синекдохой где-то во вне на листах,
Там же захлёбываюсь в чернилах.
Экстремальный манёвр - эквилибристика
Под куполом цирка, меж пера мародёров
И дебета сраной статистикой.
До диабета напичкана розовой ватой
Вся индустрия массового электората.
Арену под куполом рвёт от дозы ванили,
И в целом, мне наплевать на разновидность печатных конфет.
Я же не дура, иллюзий не тешу
И на трубадура найдётся слоган подсудный,
И ложка дёгтя литтреша,
За любой незензурно-абсурдный памфлет.
Не литература подменяет стандарты,
И парадигму сменяет внимающий лишь.
Где-то штормит, то за борт швыряя,
То ставя на баррикады за трон:
Тогу на латы, пера пустозвон.
Где тера бунтует на совести тишь,
И слово, будь оно трижды темно,
И тяжело рубит с плеча, зато глубоко.
Амнистия бесам, но где эта нить?..
Глобальный перетонит
Где тонны серых плит,
И плыть никак, никто не понят -
Сжечь слова, остыть не дав,
И налицо все признаки маразма.
Здесь стонет желчь - аутодафе!
И похуй что горит - душа или эктоплазма.
Боль по артериям гонит солнце
Или соль; антидемон над чернозёмом
Тонет своей пронзённый
Огненной струной фальшивой арфы
Пробоина в звене; вот слабый
Выпал из гнезда птенец.
Сегодня - лавровый венец,
Завтра - распят,
И так раз пять; этюд
Под занавес, настанет ли конец?
И сюр огню, локацию рисует выстрела -
Ввысь красная стрела,
И провокация гласная.
Среди распуганных друзей,
По центру Колизея, индульгенция ясная:
Поэт не кляузник - «все бесы здесь»