Порваны плёнки томлёные на вине,
Как для Каннского фестиваля.
Выдуваю с дымом кубатонны печали.
Притча об индейце Дэвиде,
Не о смерти, не надо полемик!..
Он просто решился причалить
На неведомый берег.
Мы были счастливей в самом начале,
Были смелее; всё сами спустили на тормозах.
Нет никаких провидений, злых приведений, блядь,
Не смотри назад!
Влюблённые в свои отражения
Не видят опасности на грани стоя.
Можем ли знать, хоть чуточку больше?..
Всё зашифровано, правды на блюде
Никто не подаст.
На хуй не нужен Господен ножик!
Сами ломаем руки себе.
Святые отцы такие же люди!
Грешники, если так важен завет.
Фас!
Один маскарад на другой — баш на баш!
Проявим же негатив в чане с желчью!
Вместе! На раз!
Два: меня разрывает от противоречий,
И плёнки все сжечь бы!
Я больше не проявляю...
Не проявляю активности речи.
Катушки ленты долго крутились прежде чем съехать
В кювет.
Скажи мне забыть!
Ткни пальцем мне в Лагает
На номер ангелов, но, сука, не идёт зуммер...
Зуммера нет!
Бог всех наебал и умер!
Я преданна лишь себе,
Или брошена жребием кармы?..
Плевать, на закате под давлением стен,
Слишком поздно штопать раны.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
алебастровый самопал
PoetryЗдесь нет ритма; цензура убита. На битом метре асфальта, Через двойную сплошную формата И рифмы, белым мелом очерчено тело поэта Во мне; вряд ли будут прочитаны кем-то, Немые риффы, с горьким оттенком абсента. Утопился в вине и дыме «Кента» Бред к...