Ты начерти себе реку,
Ты обозначь ей маршрут,
И как-то так планомерно...
Всё утечет в пизду?
Я, правда, очень за реку,
Что унесёт меня в путь
От ненормальных огрехов,
Но мне, бля, платить мзду!
И мне объяснять им всем,
Мол, жду уж с десяток годов
Жду,:как последний кров,
Да кому я пизжу. Я не жду.
Я здесь
Умру.
Здесь
Безденежье крысой обрюзгшей пргрызло в кармане дыру.
Здесь
Я просто больше так не могу!
Здесь мне каждый гласит не ной и по туже ремень затяни.
Здесь
Дорама под ретушью,
Под дикою реютушью, а покрова за спиной
В дыму.
Здесь я выпаду замертво
И этим покину строй.
Стоп.
Я что, бля, стадо?
Я что не могу съебать?
Это кому вообще надо?
Кому интересно?
Но как ни странно, видимо, да.
Настолько да, что бесполезно.
Можно подумать я Эскобар,
Одно могу сказать точно:
Этой стране без боли не вправить кости.
Ей не исправить сердце.
Этой стране не помогут розги.
Ей не предложишь меньше.
Тут бы сперва в голове починить
Оси!
Тут кто не спросит, в киоске
Ответят: всему виной кости
Тех самых Романовых...
А теперь уж совсем пиздец,
Бросьте и помолитесь...
Я умоляю вселенную: покажи BBC им выпуск!
Про вселенную!
Пусть усвоят и выпьют,
А всё остальное херня!
ВЫ ЧИТАЕТЕ
алебастровый самопал
PoesíaЗдесь нет ритма; цензура убита. На битом метре асфальта, Через двойную сплошную формата И рифмы, белым мелом очерчено тело поэта Во мне; вряд ли будут прочитаны кем-то, Немые риффы, с горьким оттенком абсента. Утопился в вине и дыме «Кента» Бред к...
