Проект "1945"

Митсухико Сегоши

Мутсухико Сегоши

83/ Хиросима/ 2 км

Хибакуша – быстро стареющая популяция. Я тоже теперь пенсионер, и мои дни ограничены. Сейчас настало время оставшимся в живых хибакушам сделать шаг вперед – как бы тяжело ни было – и рассказать будущим поколениям об аде, который мы пережили.

«Позаботься о своей матери», - сказал мне отец. Было 8 часов вечера; на железнодорожной платформе было темно. Моя мама, брат и я направлялись домой к бабушке в Хиросиму, чтобы эвакуироваться от налетов B-25 в Токио. Мой отец остался, чтобы работать в Военно-морском департаменте. В то время мне было 10 лет.

Я взглянул на свою мать. Ее глаза наполнились слезами, но она сохраняла каменное выражение лица. Поезд медленно покинул платформу, и так началось наше 18-часовое путешествие в Хиросиму. Был июль 1944 года, до атаки атомной бомбы оставалось чуть больше года.

Надо мной безжалостно издевались в Хиросиме из-за моего токийского диалекта. Местные дети, похоже, очень любили то, как я говорил «iya» - или «нет». Недостаток питания также бы проблемой. Рис был в малом количестве, поэтому мы выживали на картошке, тыкве кабоча и пасте из пшеничных отрубей. «Хошигаримасен, катсумадева (мы не захотим, пока не выиграем войну)» тогда был общим слоганом.

Начиная с апреля 1945 года, учеников эвакуировали в окрестности Хиросимы. Я присоединился к группе эвакуации в июле 1945, только чтобы дальше подвергаться издевательствам. Утром перед моим отъездом мама собрала для меня секретный запас сухих соевых бобов и пшеницы – конечно же, группа из шестиклассников нашла его и потребовала отдать. Я отказался. Они били меня, пока я не подчинился. Избиения продолжались каждую ночь. Учитель видел ухудшение моего здоровья и рекомендовал, чтобы я пошел к врачу в центральной Хиросиме, поэтому я вернулся домой. Через неделю я подвергся воздействию атомной бомбы.

К счастью, моя мать, брат и я пережили бомбу. Мы выкроили жилое пространство в ближайшем убежище от воздушных рейдов. Однако мы не слышали вестей от отца. «Знаете, воздушные налеты в Токио были ужасны», - часто говорила мама. Мы ожидали худшего. Однажды ночью я проснулся необычайно рано и выполз из нашего убежища, чтобы в темноте вымыть подгузники младшего брата. Я зажег огонь, чтобы согреть руки. Внезапно я услышал приближающиеся шаги.

- Митсухико?

Я поднял горящую ветку и прищурился в темноте.

- Это ты, правда?

Это был мой отец, которого я не видел с тех пор, какон провожал нас на железнодорожной платформе год назад. Он искал нас в темнотечасами, и его привел к нам мой маленький костер.