Проект "1945"

Казуми Ямада

Казуми Ямада

83/ Нагасаки/ 2,3 км

С тех пор как на Нагасаки сбросили бомбу, прошло 72 года. Жестокость и бесчеловечная природа этого оружия были доказаны снова и снова.

Естественно, я верил и молился за отмену ядерного оружия, но не сомневался в «мирном» использовании ядерной энергии и полагал, что к этому источнику энергии следует стремиться.

Я пришел к такому выводу после ядерного кризиса в Фукусиме в 2011 году, однако, нет такого понятия, как «надежное» решение, когда речь заходит об использовании ядерной энергии.

На данный момент я пришел к выводу, что использование ядерной энергии и, конечно же, ядерного оружия должно быть прекращено.

Я надеюсь, что мы сможем пересмотреть и принять положения широко обсуждаемой Конвенции о ядерном оружии, и, кроме того, мир может прийти к согласию в отношении отмены использования ядерной энергии, чтобы мы могли продолжить сохранять эту прекрасную планету.

Ямада Казуми

Я родился в Маньчжурии недалеко от Харбина и рос там, пока не пошел в начальную школу. Моя семья жила в пригороде, а ближайшая японская начальная школа находилась слишком далеко, чтобы ежедневно туда ездить. Поэтому мои родители отправили меня в Нагасаки жить с бабушкой.

У моей бабушки был бакалейный магазин, и мы жили там с тетей и дядей. Утром 9 августа я играл в сёги (японские шахматы) с другом дома, потому что в тот день у нас не было занятий. Мы поспорили, и мой друг спустился к реке, чтобы искупаться в ней. Я ушел за газетой, чтобы прикрыть голову. По дороге домой я заметил, что некоторые жители смотрели в небо.

«Раккасан, раккасан (парашют, парашют),» - говорили они. Я поднял взгляд, но ничего не увидел. И продолжил идти. Как только я вошел в тень за холмом, вспыхнул яркий свет. Все побелело. Как мне помнится, не было ни звука, ни воздушного взрыва, - только палящий жар. «Вот так я и умру», - подумал я.

Когда я открыл глаза, жители, которые мгновение назад смотрели в небо, страдали от сильных ожогов. Соломенная крыша была в огне. Взбесившийся скот бегал кругами. Напуганный, я направился к дому. Когда я подошел к дому, я стал проходить мимо еще большего количества обожженных жертв. Некоторые были голубовато-белые и выглядели издалека так, будто они не пострадали, - то есть, пока я не понял, что их кожа полностью сошла с верхней части тела и свесилась на талии. Тяжело раненный работник фабрики с вылезшим глазным яблоком остановил меня. «Bouya, kono kataki tottekureyo (Малыш, отомсти за эту трагедию)».

Позднее я узнал, что мой друг, с которым я играл в сёги, умер в реке. Между жизнью и смертью существует тонкая грань. Если бы я смотрел в небо с другими жителями на секунду дольше, моя судьба была бы такой же.