Поцелуй меня

Мир

Лили хотела извиниться перед Поттером в первый же учебный день. На каникулах она часто представляла себе, как будет проходить их разговор. Однако всё оказалось куда сложнее, чем думала Лили.
Они должны были поговорить наедине и всё выяснить, но тут же появилась проблема: Поттер почти никогда не был один. Джеймс всегда находился в компании Мародёров, а если их не было рядом, то около него ошивался либо кто-то из команды, либо какие-нибудь его приятели. Или же он был со своей девушкой. Лили замечала, что за завтраком Ева часто подсаживалась к Джеймсу за гриффиндорский стол, желала ему приятного аппетита, чмокала в щёку, а потом упорхала из зала, бросив на прощание взгляд улыбающихся глаз. Лили также заметила, что Ева прекрасно влилась в компанию Мародёров: она находила общий язык с Римусом, обменивалась дружескими подколами с Сириусами, даже Питер не стеснялся её присутствия и охотно с ней разговаривал. Если у Гриффиндора и Пуффендуя были совмещённые уроки, Джеймс и Ева иногда садились вместе, хотя больше предпочитали общество своих друзей, зато в коридорах нередко можно было видеть, как они без стеснения целуются, даже на глазах у преподавателей, за что им впрочем не единожды попадало, особенно от профессора МакГонагалл. Лили не было никакого дела до того, чем Поттер занимается со своей девушкой, но проблема состояла в том, что Ева отнимала у него изрядное количество времени, которого с лихвой хватило бы для извинений Эванс, если бы только Джеймс был один.
На вторую учебную неделю, во вторник, Лили представилась отличная возможность попросить прощения. После уроков она заметила, что Поттер стоит у окна и о чём-то тихо разговаривает с Люпином. Лили остановилась возле кабинета заклинаний и незаметно стала поглядывать на гриффиндорцев. Вскоре Римус ушёл, а вот Джеймс никуда идти, очевидно, не собирался. Лили обрадовалась, что ей наконец-то улыбнулась удача, и хотела было подойти к Поттеру, но не тут-то было. К Поттеру подлетела Ева и стала что-то горячо шептать ему на ухо. Лили увидела, как Поттер заулыбался, потом сразу же ушла.
Кроме того, Лили казалось, что что-то в Поттере изменилось. Он вроде вёл себя так же, как и всегда: шутил, смеялся, подкалывал друзей, но всё же что-то с ним было не так. Что-то в нём поменялось. Лили чудилось, будто где-то в глубине светло-карих глаз за весёлым радостным блеском застыла грусть. Грусть, которую он никому не показывал и, может, не хотел показать. Лили замечала это, когда их взгляды случайно, на одно лишь мгновение встречались, и тогда она словно бы чувствовала эту его затаённую грусть. 
А, быть может, ей это только казалось.
Однажды, ища свой учебник по травологии в спальне на столе, среди вороха пергаментов, перьев, обёрток от конфет и прочей ерунды, Лили случайно наткнулась на газету трёхнедельной давности, раскрытую посередине. Эванс не знала, что делает здесь эта газета, только, приглядевшись, девушка заметила фотографию двух волшебников (мужчины и женщины) и статью под фото. Это был некролог, написанный на смерть Карлуса и Дореи Поттеров.
-Это, что...родители Джеймса? - тихо произнесла Лили, не думая, что кто-нибудь её услышит.
-Да, - раздался сзади голос Элизабет. - Они умерли двадцать седьмого декабря прошлого года.
«Ему ведь всего шестнадцать, а его отца и матери уже нет...», - всматриваясь в добрые, открытые лица покойных родителей своего однокурсника, Лили почувствовала укол жалости.
-Он с тех пор сам не свой, - сказала Элизабет, подходя ближе.
-Это...это просто... - в голове крутилось множество слов: «ужасно», «грустно», «печально» и так далее, но ни одно не подходило, ни одно не могло в полной мере выразить чувств Лили.
-Зато у Джеймса есть Сириус, - продолжала Макензи. - Он его очень поддерживает... Джеймсу повезло с другом...впрочем, он и заслуживает такого друга.
Лили рассеянно слушала подругу. Ей вдруг очень живо представилось, что когда-нибудь и её родители оставят их с Петуньей, как оставили своего сына родители Джеймса. 
Стало очень страшно. Лили почувствовала одновременно странную растерянность, и вместе с тем невыразимую, щемящую тоску.
-Ладно, Лил, идём, - Элизабет сменила тему. - Не то опоздаем на защиту от тёмных искусств. 
Эванс медленно кивнула. Элизабет потянула её за руку, и Лили едва успела схватить с кровати свою сумку. 
Вдруг выглянувшее из-за большой тучи, солнце бросило по-летнему яркий луч света на раскрытую по середине газету.
Девушки вышли из спальни, закрыв за собой дверь.