Поцелуй меня

Ева

Темнота. Она поглотила целый мир, всю вселенную, сковала руки и ноги, не давая возможности пошевелиться, давила со всех сторон, угнетала, заставляя полностью подчиниться себе. Хотелось закричать, разбивая эту проклятую темноту на миллионы звенящих осколков, чтобы вновь вернуться к свету. Но способность говорить как будто пропала, точно так же как и способность видеть, слышать, чувствовать… 
Но постепенно темнота начала отступать, и дышать стало легче, возвращались мысли, воспоминания, чувства. Всё снова приходило в норму, и каждая клеточка тела ждала неминуемого, близкого и долгожданного рассвета после томительно-долгой, нескончаемой ночи. 
Ослепительно-яркая вспышка полыхнула где-то в глубине сознания, и Сириус резко открыл глаза.
В первую минуту Сириус подумал, что именно с таким ощущением просыпается человек, страдающей потерей памяти. Нет, Блэк определённо не потерял память, но отчего так звенит в ушах?..
Сириус лежал на широкой двуспальной кровати, укрытый тёплым пуховым одеялом. Гриффиндорец медленно приподнялся на локте, но тут же опустился обратно на подушки, потому что плечо прошило острой болью и накатила невыносимая слабость. Сириус прерывисто выдохнул, ощущая тупую боль во всём теле; откинув одеяло, Бродяга оглядел себя: он был в одних трусах, на ногах, руках и животе виднелись в полумраке тёмные пятна множества синяков разных размеров, правое плечо было перебинтовано чистыми, пахнущими каким-то лекарствами бинтами. 
Где он? Не в Визжащей хижине: здесь слишком чисто; не в больничном крыле: здесь стоит одна единственная двуспальная кровать, а стены и потолок не белые; не в своей спальне: обои здесь фиолетовые, и кроватей больше нет.
Сириус повнимательнее огляделся вокруг. Справа от своей кровати он увидел глубокое кресло, в котором, уронив голову на грудь, сидел Джеймс. Он, кажется, дремал. Одет Сохатый был в джинсы и синюю футболку, левая рука от ключицы до предплечья туго перевязана, на бинтах кое-где виднелись пятнышки крови.
-Джеймс, - позвал Сириус и сам не узнал своего голоса: он был хриплым, таким, каким обычно бывает, когда долго молчишь.
Несмотря на это, Джеймс его услышал и тут же вскинул голову, распахнув глаза.
-Сириус! – Джеймс подскочил со своего места и быстро подошёл к кровати, обеспокоено оглядывая друга; Бродяга видел, как взволнованно блестят его карие глаза за стёклами очков.
В голове Блэка роем носились мысли и вопросы, так что он даже не знал, с чего начать, и Джеймс взял инициативу на себя.
-Как ты? – спросил Поттер, подняв брови; на долю секунды Сириусу показалось, что друг выглядит виноватым.
-Нормально. А ты?
-Тоже, - ответил Джеймс и замолчал на минуту.
Между бровей Сохатого залегла морщинка; он напряжённо хмурился, иногда бросая мрачноватые сосредоточенные взгляды на Сириуса.
-Прости меня, - серьёзно сказал Джеймс, опускаясь на край кровати Блэка.
-За что?
-Это я во всём виноват, - сказал Джеймс, и Сириус понял: то, что сейчас будет рассказывать ему Поттер, мучает его. – Когда ты и Хвост стали спускаться вниз, Римус начал превращаться. В этот раз трансформация была…очень быстрой. Я удивился и не сразу заметил, что моя рука всё ёщё лежит на плече Римуса, который уже превратился, и что он схватился за мою руку. Я попытался высвободиться, чтобы трансформироваться, но он вцепился мёртвой хваткой, и все мои усилия были бесполезны. После трансформации он, наверно, ещё не до конца отошёл и не понимал, что перед ним человек. Поэтому не нападал. А потом в комнату вернулся Питер. Увидев нас, он испугался и закричал. Его крик привёл Лунатика в чувство, и он попытался на меня напасть. 
-Что он делал? – спросил Сириус; теперь, когда картина происходящего стала проясняться, Бродяга начал приходить в себя, и в голосе его слышалась твёрдость.
-Он драл мне плечо когтями, - сказал Джеймс. – Я сопротивлялся. И тогда он отбросил меня к противоположной стене.
Джеймс замолчал, и в комнате воцарилась мёртвая тишина, такая, какая была ночью в Хижине перед криком Питера.
-Прости, Бродяга, - повторил Джеймс. – Тебе пришлось рисковать собой из-за меня. Я этого не хотел.
Сириус посмотрел на Джеймса. Он сидел, непривычно ссутулив плечи и потупив глаза. Сириус видел, что друг всерьёз винит себя в случившемся.
-Да брось. В чём твоя вина? - Сириус дружески пихнул Джеймса кулаком в здоровое плечо. – Разве только в том, что ты как всегда нашёл приключения на свою задницу…и не только на свою, - Сириус тихо засмеялся. – Но разве это плохо? Мы же великие и ужасные Мародёры, нам положено попадать в передряги.
Непринуждённый тон Бродяги успокоил и развеселил Джеймса, он даже усмехнулся.
-Кстати, а что за шум был на первом этаже? – спросил Джеймс.
-Окно распахнулось, и ставни стучали, - сказал Сириус и вдруг громко расхохотался.
Джеймс немного непонимающе уставился на друга, на губах его заиграла едва заметная улыбка.
-Ты только представь себе: я спускаюсь по лестнице, весь напрягся, сосредоточился! – не переставая смеяться, воскликнул Сириус. – Потом выскочил в коридор, согнув колени и чуть-чуть опустив корпус, точно первобытный человек на охоте! Затем едва не вышиб дверь в комнату, из которой доносился этот долбаный звук; влетел туда, чуть не выпрыгивая из собственных штанов, ожидая увидеть там кого угодно: Нюнчика, кентавра, пьяного жителя Хогсмида, случайно забредшего в Хижину… Нет, ты себе представляешь?! Я там чуть от натуги не лопнул! И всё из-за чёртового окна!
Вскоре Сириус и Джеймс хохотали вместе. Бродяга в красках описывал свой грандиозный спуск по лестнице, разукрашивая свой рассказ эмоциональными жестами и весьма оригинальными эпитетами. Джеймс смеялся до слёз, слушая Сириуса. Впрочем, так всегда и бывало: если во время полнолуния случалось что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее (ну примерно то, что случилось этой ночью), на следующий же день Мародёры вспоминали об этом с хохотом и шутками, с восторгом от своей ловкости и изобретательности. 
-А всё-таки здорово мы выкрутились! – Сириус самодовольно усмехнулся; несмотря на то, что выкручиваться пришлось по большей части ему одному, он всё равно говорил «мы», не забывая друзей. – Впрочем, как и всегда.
Джеймс тоже улыбнулся.
-Кстати, а где мы? – спросил Блэк. – И что случилось после того, как Лунатик шваркнул меня об стену?
-Мы в Выручай-комнате, - ответил Джеймс. – После того, как вы вылетели за дверь на лестницу, мне всё же удалось трансформироваться и я поспешил тебе на помощь. Когда я оказался на лестничной площадке, ты уже лежал на полу без сознания. Мне удалось оттащить от тебя Лунатика, и вместе с Питером мы заперли его в одной из комнат. Питер в виде крысы остался с Римусом: если что, Хвост сможет убежать, а так он хотя бы составляет Лунатику компанию. А я левитировал тебя обратно в Хогвартс, а потом в Выручай-комнату. Здесь оказалось всё, что нужно: лекарства, бинты, примочки – всё, что нужно, чтобы обработать раны, что я и сделал. Вот такая вот история. 
Джеймс вздохнул.
-Так выходит, все мы молодцы. Все проявили себя в этой истории, - Сириус подмигнул другу. – Даже малыш Питер.
-Выходит, что так,- Джеймс заговорщицки улыбнулся.
-А что с Лунатиком? – спросил Сириус.
-Сейчас около пяти часов утра, скоро мадам Помфри придёт за ним.
-Так, может, вернёмся уже в спальню?
-Давай.
Сириус поднялся с постели, скрипя зубами от боли. На кровати тут же появилась одежда: брюки, белая рубашка, носки и ботинки для Сириуса и красная толстовка для Джеймса.
Гриффиндорцы оделись и, укрывшись мантией-невидимкой, тихо выскользнули в тёмный коридор.
-А ты что, умеешь перевязывать раны? – шёпотом спросил Сириус Джеймса, когда они подходили к портрету Полной Дамы.
-В Выручай-комнате оказалась инструкция по перевязке ран, - ухмыльнулся Джеймс.
Оказавшись в своей спальне, Джеймс и Сириус тут же улеглись каждый на свою кровать. Укрывшись одеялом, Сириус сладко зевнул и закрыл глаза. Это полнолуние не оставило его и его друзей без опасных и захватывающих приключений. Эта ночь выдалась весьма интересной, будоражащей воображение и вместе с тем изматывающей.
Что ж, шалость удалась.