Поцелуй меня

Мечты сбываются в декабре

Пока Джеймс прохлаждался в крыле, окружённый заботами и вниманием Эванс, Сириус решал свои проблемы, о которых, естественно, никому не сказал. Он давно уже думал об этом, наблюдал со стороны за предметом своих тревог и вот наконец попросил у Сохатого ненадолго Карту Мародёров, вечером выследил жертву и, найдя её безмятежно сидящей в дальнем углу библиотеки, отправился на променад.
Бродяга невозмутимо прошёлся вдоль длинных рядов стеллажей, почти машинально, скорей по привычке, чем из настоящего интереса, подмигнул светловолосой шестикурснице Пуффендуя и остановился наконец у одного из столов.
Регулус Блэк поднял голову.
-Ты загораживаешь мне свет, — сказал он и снова опустил глаза в книгу.
-Разговор есть, — без обиняков начал Сириус. — Выйдем.
-Здесь нельзя поговорить?
-Нет, нельзя.
Регулус равнодушно поднялся и вместе с братом направился к выходу.
Стоило им выйти из библиотеки, как Сириус, не церемонясь и нимало не заботясь о том, как всё это будет выглядеть со стороны, схватил брата за шкирку и потащил за угол. Регулус, не зная, отчего задыхается больше, от возмущения или от врезавшегося в шею воротника, лишь слабо сопротивлялся, пока старший брат почти волоком тащил его мимо двух удивлённых пятикурсниц, которые вообще-то шли в библиотеку готовиться к зельеварению и, конечно, уж никак не ожидали увидеть столь диковинное зрелище.
-Какого чёрта ты вытворяешь?! — воскликнул Регулус, когда Сириус чуть не вышиб из него дух, впечатав слизеринца в стену.
-У меня к тебе тот же вопрос! — рявкнул гриффиндорец, и Регулус, посмотрев брату в глаза, увидел в них нескрываемую более ярость.
-Я не понимаю, о чём ты, — стараясь сохранить остатки мужества, пробормотал слизеринец и решил перейти в наступление: — И вообще, отпусти меня, мне больн…
-Всё ты понял, — прорычал Сириус и (если это, конечно, было возможно) ещё сильнее сжал плечи брата в стальных тисках своих рук. Регулус сглотнул, — я про эти вонючие листовки, про надпись.
-Это не… — запротестовал было Регулус, слабо пытаясь вырваться.
-Слушай, ты, — окончательно взбесился Сириус, приблизив своё лицо к лицу брата; в эту секунду он явственно представил себе, как видел Регулуса засовывающим собранные с пола Большого зала листовки во внутренние карманы мантии, — герой невидимого фронта, чтоб тебя фестрал в задницу укусил, натворил чёрт знает что, так имей смелость признаться!
-Ха, а ты, значит, собираешься вырвать у меня признание, чтобы потом сказать об этом Дамблдору? — с презрительным смешком спросил Регулус.
-Надо будет и скажу, — упрямо выговорил Сириус.
-Так что же до сих пор не сказал?
Гриффиндорец молча заглянул в глаза слизеринцу. Неужели за этой маской презрения не осталось ничего от его младшего брата? Ведь были же они когда-то дружны, и любили друг друга когда-то…
Это было так давно, что Сириусу иногда казалось, будто всё было не взаправду. Но если они действительно были близки, как же так вышло, что они потеряли друг друга? Когда это произошло? Почему? И неужели они ничего не могли с этим поделать, а теперь уже поздно? Эти вопросы мучали Сириуса не первый день и не первый год.
Испытывал ли то же самое этот взъерошенный, злой мальчишка, что взирал на него зло и свысока, хотя и был ниже ростом? Что же в этом взгляде так оскорбляло, так раздражало Сириуса и в то же время леденило душу?
Секунды текли, и вот он всё понял. О, конечно, он всё понял! Этот взгляд… Мерлин, разве мог он не узнать этот взгляд, что отравлял ему столько ночей, вползая ядовитой змеёй в его сны! ..
Сириус смотрел на брата, а видел мать. Пытался найти в серых глазах наивность мальчика, а видел только холодность и неприязнь, которые столько раз приходилось ему замечать в глубине совсем других глаз.
Сириус наконец выпустил брата, и тот, бросая на гриффиндорца недовольные взгляды, принялся поправлять галстук и мантию.
-Я знаю, что Дамблдор разговаривал с тобой сегодня, — Сириус наконец прервал молчание. — Но ты думаешь, что не я ему рассказал.
-Конечно, не ты, — буркнул Регулус. — Ты хоть и придурок, но не стукач. Дабмблдор сам догадался. Впрочем, я не удивлён. Он всегда всё про всех знает, этот ушлый старик.
-Тебя не отчислят?
-Не отчислят.
-Зачем ты это делаешь, Регулус? — без прежней злости, спокойно и серьёзно спросил Сириус.  На самом деле, ему надоело говорить одно и то же, повторять одни и те же прописные истины, ругаться, убеждать, требовать, уговаривать и делать ещё десятки таких же вещей, но он сдерживался, хотя и искренне не понимал, почему до брата не доходит смысл его слов. — Кому ты что пытаешься доказать? Разве ты не видишь, что Волан-де-Морт не лучшая кандидатура для того, чтобы сделать из него кумира?
-Тебе-то что за дело? — раздражился Регулус.
-Что мне за дело?! — взвился Сириус. — Ты мой брат, и я…
-Перестань! — оборвал его слизеринец. — Хватит корчить из себя заботливого братца, Сириус! Всё равно выходит не очень.
-Я пытаюсь тебе помочь, — снова попытался образумить гриффиндорец брата. — И это искренне!
Регулус вдруг расхохотался, чуть запрокинув голову назад. Сириус хмурым взглядом наблюдал за ним.
-Что тебе показалось таким смешным?
-Ты стоишь тут такой благородный, — постепенно успокаиваясь, начал Регулус, хотя искорки злого смеха всё ещё прыгали в его глазах — у тебя разве что из ушей твоё хвалёное благородство не лезет. Так вот ты стоишь и проповедуешь мне свои идиотские ценности. Конечно, конечно! Это же сам великий Сириус Блэк! Он всегда всё знает, и он всегда прав. И он плевать хотел на чувства других людей! Да, да, ну чего ты так уставился? Не нравятся мои слова? А ты послушай, послушай! Ты всегда говоришь и требуешь, чтобы слушали тебя, а сегодня ты наконец заткнёшься, дорогой братец, и послушаешь, что я тебе скажу! — не унимался Регулус, и на его щеках появился слабый румянец. Гриффиндорец не сводил с него глаз и не перебивал, покорно слушая брата. — Так вот ты, Сириус, настоящий эгоист. И это ты предал нас, когда сбежал из дома!
-Вот как? — со зловещим спокойствием в голосе поинтересовался Сириус, приподняв брови. Если бы Регулус знал, что творилось сейчас в душе его брата, он бы ужаснулся.
Но он не знал. Да и едва ли хотел знать. Слишком долго он молчал, и вот наконец буря чувств сокрушила его сердце. Сириус мог даже не надеяться, что отделается лёгкими брызгами от исполинских волн невыраженного страдания и невысказанного упрёка, что терзали и изводили его брата.
-Ты ушёл и этим предал всех нас: маму, отца… и меня. Ты променял нас на своего лохматого дружка и его престарелых родителей!
-Разве ты не помог мне тогда сбежать? — резонно заметил Сириус, продолжая сохранять спокойствие, в то время как нечто гигантское и страшное поднималось в его душе, чего он сам боялся.
-Я решил, раз так будет лучше для тебя, раз ты этого хочешь… — сказал Регулус и, помедлив, словно обдумывая, стоит ли это говорить, добавил: — Иногда я думал, что, возможно, настанет день, когда ты вернёшься.
-Ты просто идиот, если думал, что я вернусь туда!
-Прости, что не уродился таким умным, как ты, — огрызнулся Регулус. — Куда уж мне до тебя! Ты всегда считал себя особенным. Таким особенным, что волен был сам выбирать себе семью, — губы слизеринца презрительно скривились. — Да уж, конечно: бедненький, несчастный Сириус, которого никто не любит в его семье, несомненно, заслуживает сочувствия и решает подобрать себе семейку по вкусу… что называется, по образу и подобию… А ты не думал, Сириус — хотя нет, разумеется, ты об этом не думал — что это не мы ненавидели тебя, это ты всех нас ненавидел! — воскликнул Регулус и посмотрел брату в глаза. — Ну давай, скажи, что это неправда, что я лгу, что твои злые родственнички снова оговаривают тебя, такого хорошего и доброго! .. Ну, чего молчишь? Язык не поворачивается отрицать, да? Потому что это правда, Сириус, горькая правда, о которой ты никому не говоришь, чтобы не опорочить своё доброе имя и ненароком не заиметь чего-нибудь общего со своей роднёй, — Регулус сделал два шага назад, словно не хотел находиться рядом со страшим братом. — И поэтому мне не нужна твоя треклятая помощь, ты понял?! Твой никчёмный глупенький брат как-нибудь сам разберётся со своей жизнью. Я уже всё решил, я буду поступать так, как мне хочется, и ты меня не остановишь! Я знаю, что делаю, и хочу этого больше всего на свете! ..
-Наивный идиот! — не выдержал Сириус.
Он вдруг явственно ощутил, что эта секунда — решающая, что если он сейчас не образумит брата, всё будет кончено. Навсегда. Для них обоих и для каждого в отдельности.
-Ты можешь говорить всё, что тебе угодно, — Сириус впился взглядом в бледное лицо брата, — можешь оскорблять меня, можешь ненавидеть. Но забудь на минутку о своей смертельной обиде и подумай о том, что с тобой будет через пару-тройку лет: тебе шлёпнут премиленькую татуировку на левое предплечье, и ты, счастливый и довольный, вооружившись волшебной палочкой, поскачешь по улицам Лондона, убивая маглов направо и налево, пока однажды какой-нибудь проворный мракоборец не ухватит тебя за край твоей дорогущей мантии и не утащит в Азкабан, где ты будешь гнить до конца своих дней! А если тебе такой поворот событий покажется менее увлекательным, чем собирание картинок с изображением Волан-де-Морта, менее великолепным, чем светские приёмы в доме Малфоев, или менее чистеньким, чем разбрасывание листовок по школе, и ты вместо преданного служения этому фанатику решишь заняться макраме, то тебя прикончат свои же где-нибудь в Лютом переулке и будет твоя матушка денно и нощно лить слёзы над твоим фото, сохраняя надежду, что твои скорбные останки ещё найдут на какой-нибудь грязной улице! ..
-Да заткнись ты уже! Хватит с меня душеспасительных бесед!
-Ты мой брат…
-У меня больше нет брата.
-Что?
Сириус вдруг замер. Регулус сказал это так просто, так обыденно, без какого-либо надрыва, который можно было предположить в этой ситуации, что гриффиндорец даже не сразу осознал смысл его слов.
-Я сказал: у меня больше нет брата, — повторил Регулус. — Не уверен, что когда-нибудь вообще был…, но теперь… оставь меня в покое, Сириус. Живи своей жизнью.
Больше нечего было говорить. Больше не о чем было спорить. Всё было кончено, и Сириус, забыв и старые обиды, и свою гневную тираду, ощущал лишь сумасшедшую пустоту внутри.
Казалось, будто дело было вовсе не в том, что сказал Регулус и как он это сказал, а просто что-то вдруг щёлкнуло у Сириуса в голове и…
Серые глаза напротив душили равнодушием. Сириус ничего уже не мог изменить. Момент был упущен, но когда? Вчера, несколько лет назад? Или, может, в тот день, когда младший брат, отбросив желание не отпускать старшего, помог ему обрести свободу? Когда, когда был этот момент?
.. А был ли он? С какой это пьяной радости Сириус решил, что всегда и всё может держать под контролем?
Регулус молча прошёл мимо него. Сириус не пытался удержать его, остановить, не пробовал заговорить и заспорить снова, просто тихо глядел вслед уходящему младшему брату.
Какая-то часть Сириуса Блэка навсегда уходила вместе с Регулусом.