В жизни так бывает... [лень редачить, сорян]

Юнги~я, не плачь, я буду нежен.

— Хен, ты спишь? — показался в проеме дверей Чимин, который хуй знает чем занимался целый день.

— Нет. — сухо с ноткой обиды утвердил альфа.

— А чего ты с закрытыми глазами лежишь?

— А ты догадайся! Могу сказать из-за какой злой булочки, я не могу открыть глаза. Первая Ч; последняя Н. 5 букв. — возмущался Мин, все так же не открывая глаза.

— Черин, чапан, чумон, чавин, чечен, чагин, чирин, чосон, черен, чугун, чорон, чжуан, чикин, челан, чучин, чакан, чулан, чарын, чебан, челон, чиган, чекан, чабан, чаоян, чаган, чекин, чадан? — со скорость света протараторил Пак.

— Эй, оборзел заклинания тут читать? Проклятиями тут раскидываешься! — в шутку отозвался альфа, потому что он нихуя не понял.

— Прости. — еще раз извинялся Пак, седлая бедра истинного. — Я больше так не буду, но и ты обещай не ревновать! Ревновать — значит не доверять.

— Чимин, слезь. Я наказан. — сделав акцент на местоимении, Мин усадил омегу на диван. — Ревновать не значит не доверять, это значит бояться потерять, упустить, того, кто дорог.

До сих пор красные глаза от раздражения; шепелявый, грубый голосок; широкая футболка, что открывает вид на острейшие ключицы, выделяя складками грудные мышцы; домашние шорты по колено — Чимин возбудился. Возможно, это тот самый период, когда лишился девственности и теперь хочешь большее. Везде. По-всякому. С одним, единственным, альфой — Мин Юнги. 

— Юнги~я, ты такой красивый~. — продолжал ластиться Чимин.

— Не подлизывайся. Что тебе надо?

— Блять, заебал. Хочу я тебя, что тут непонятного?! — вспылил Пак, снова седлая бедра альфы, припадая к его шее.

Жуткий стояк, от которого вот-вот порвутся штаны; глаза полные пошлостью и желанием; руки, блуждающие под своей же футболкой, оттягивающие соски; плавные движения бедрами, от которых омега сам постанывает, упираясь в быстро возбуждающийся орган истинного — все это непохоже на Пак Чимина, но Юнги остается верить только своим глазам и ощущениям. Это реально. Его сладкая булочка, что стесняется всех и все, сейчас седлает его.

— Чимин, нее~т, я наказан. Ты сам сказал, так что на целую неделю я лишен удовлетворения. — с трудом сопротивляется Мин, пытаясь оттолкнуть истинного. Если бы не урок, который хочет преподать ему Юнги, он давно бы отымел омежку за непослушание прямо на хилом журнальном столике, что стоял рядом с диваном. — Иди, иди. Дай телевизор посмотреть, точнее послушать.