❤
– Он ведь вертит тобой, Чонгук. Тэхён та еще сука, – больше всего на свете Чонгук ненавидит тех людей в своем окружении, кто считает нужным совать нос в совершенно не касающиеся их дела без разрешения. Абсолютно везде находятся диванные аналитики: в столовой, на парах, в компании друзей или на вечеринках. И ведь плевать же им на возражения, все равно лезут, пытаются давать советы и считают, что их мнение кого-то здесь интересует. Сегодняшняя встреча не исключение.
– Это банановое молоко, – Гук вспоминает прошлую неделю и невольно сглатывает тяжело. С каждой новой течкой Ким становится все более невыносимым. В хорошем смысле слова, конечно же.
Альфа впервые так быстро доезжает до квартиры Тэхёна, поспешно стягивает с себя одежду и принимает душ, но это ни черта не усмиряет волнения и тем более не успокаивает нервы. Сидя на кровати омеги, он практически сходит с ума, когда друг со шкодливой улыбкой и многозначительным взглядом протягивает ему небольшую бутылочку бананового молока, загружая и без того кипящий мозг парня.
– Перестань говорить очевидные вещи, Чонгуки, – Ким возводит глаза к потолку и улыбается кокетливо, ведя кончиками пальцев по обнаженным плечам Чона. Тэ вручает Гуку бутылочку молока и чудом сдерживает себя от того, чтобы не засмеяться в голос, потому что удивление на лице альфы неподдельное и искреннее. Он явно ожидал чего-то другого, но никак не напитка.
– Но, я не понимаю, зачем оно нам сейчас, – Чонгук озадаченно хмурится и выглядит ужасно расстроенным, словно у него отобрали самую вкусную конфету на свете. Да и не удивительно, Тэхён крутит у него перед носом своими оголенными бедрами, что едва прикрывает длинная черная майка, дразнится полосатыми чулками, позволяя пальцам оттянуть край резинки и резко отпустить, и недвусмысленно намекает на то, что самый главный атрибут белья ему было лень надевать.
– Ты же любишь банановое молоко, – Ким склоняется над ним, опираясь коленями о матрас по обе стороны от парня, нависает сверху, укладывая ладони на плечи, и практически целует, дразняще касаясь едва-едва своими губами чужих, пока Чон тормозит откровенно и не знает, куда деть это проклятое молоко, чтобы освободить руки.
– Да, обожаю, но я все еще не понимаю, – господи, да почему бы им уже просто не заняться сексом наконец? Чонгук сейчас просто взорвется от того, насколько ему больно из-за стояка, о каком вообще здравомыслии может идти речь. Его бросает в жар и становится совсем трудно соображать, когда в нос ударяет усиливающийся, кажется, еще больше запах Тэ, оседающий сладкой дымкой на языке.
