play with fire.

4.

Нельзя сказать, что Еве безумно нравилась ее работа, но, во-первых, выбирать не приходилось, да и условия были явно получше, чем на скотобойне. Девушке только и приходилось, что выносить завтрак в столовую, расставлять тарелки, получать кивок от господина и уходить обратно на кухню, дожидаясь, пока Мирон поест, оставив после себя грязную посуду - тем утром Гордон прождала полчаса, пока в столовой не появилась Женя с врачом, который выглядел весьма подавленым.

- Поймите меня, Евгения, если ему не станет лучше в ближайшие дни, я буду вынужден госпитализировать его принудительно.

- Вы ведь знаете, что он будет против всеми руками, ногами и остатками своего эго, - вздохнула девушка.

- Надеюсь, остатки его здравого смысла возьмут верх над непомерным желанием казаться железным и непобедимым, - кивнул мужчина. - Вам, как никому другому, известны причины этого. Ему придется смириться с тем, что, на данный момент, стоит забыть о своих желаниях и дать возможность врачам сделать свою работу. Такие раны редко заживают в домашних условиях без должного ухода.

- Я понимаю, но если бы он еще кого-то к себе подпускал... Хотя, да, толку от этого? Результат мы видим сами.

- Евгения, я прошу прощения, но что с девушкой, которая попыталась его убить? Мне сказали, что это одна из...

- Шлюх в борделе, да. Она мертва, - кивнула Муродшоева, заметив Еву за углом. - Эй, ты! Подойди сюда!

Она быстро зашагала в ее сторону, иногдапереходя на бег. Гордон привыкла к такому обращению, к тому, что придется исполнять все быстро и без лишних вопросов, дабы избежать плетей и розг, которым подвергались ее коллеги, так сказать, за неправильную сервировку, медлительность и еще какие-то погрешности. Били, по их словам, не так сильно, как изначально заявлялось, и не так уж долго, поэтому и сама брюнетка со временем немного успокоилась.

- Я вас слушаю, - Ева поклонилась, слегка присев, склонив голову.

- Чем его сейчас можно кормить?

- В принципе, всем, но вы видели его состояние, - вздохнул врач. - Что-то жидкое. Через час позовите медсестру, она отключит капельницу.

- Передай на кухню, попроси повара сделать что-то подобное, отнесешь и покормишь, - проговорила Женя и, пройдя мимо нее, остановилась через пару шагов. - Не бойся, он сейчас тебе ничего не сделает. В состоянии овоща...

- Слушаюсь, - ответила девушка, поспешив на кухню.

Муродшоева вздохнула, запрокинув голову назад. Ей почему-то безумно хочется уволить всю охрану к чертовой матери, надавать ебуков Илье по самое не хочу - только от этого ничего не изменится. Она не может не вспоминать о том, что когда-то было, она не может представить, что Мирон умер от банального ножевого ранения в спину: ему нужна какая-то громкая смерть, а не такая бесславная и, блять, даже глупая. Женя знает, что это не поможет - легче от этого ценного знания не становится ни капли.

Гордон подошла к двери, держа в руках серебрянный поднос, встретившись с тяжелыми взглядами четырех охранников, один из которых забрал еду, приказав осмотреть ее. Она спокойно исполнила их просьбы и, получив все обратно зашла в комнату. Это было просторное светлое помещение с огромной кроватью у стены без пыльного балдахина, как Ева успела себе нарисовать в голове в первый день, глядя на внешний вид особняка; из огромных окон лился солнечный свет, делая все вокруг не таким уж и страшным; на стене не висели фамильные портреты, как девушка тоже себе представляла, или даже картины - была огромная плазма почти на всю противоположной стене. Брюнетка осторожно поставила поднос на тумбочку рядом с кроватью, услышав позади тяжелые шаги медсестры.

- Отойди, пожалуйста, - проговорила она. - Он тебе нужен в сознании?

- Мне его покормить нужно.

Девушка кивнула и, отключив капельницу, потрепала Мирона за плечо, дожидаясь, пока он откроет глаза, затуманенным взглядом, уставившись на нее.

- Господин, вас пришли кормить, - тихо проговорила она, получив в ответ кивок. - Вам помочь приподняться?

Мужчина сам кое-как лег выше, спустив одеяло чуть вниз. Медсестра отошла от кровати, забрав использованные иглы и бутылки с растворами, оставив Гордон наедине с ним. Она присела на край кровати и, вздохнув, потянулась за тарелкой с бульоном - Федоров смотрел на нее и молчал - сейчас ей не было как-то некомфортно, неприятно или тяжело: обычный человек, которому нужна помощь.

- Евгения сказала...

- Хорошо, - кивнул он. - Потом, пожалуйста, позови врача, ладно?

- Я могу сейчас, если вам плохо, - ответила Ева, подскочив на ноги.

- Тихо, мне нормально, - выдохнул Мирон, приподнявшись чуть выше, - Мне нужно будет менять повязку. Я смогу поесть сам, не переживай. Наверное.

- Мне не составит особого труда вас покормить, господин, - произнесла девушка, вернувшись на свое место. - Позволите?

Мужчина кивнул, отметив, что ее крылышки уже давно обломались - перед ним не та гордая девица, которая считает мафию пережитком прошлого, а несчастная, оказавшаяся здесь явно не от беззаботной жизни недавней выпускницы. Его режим сделал свое дело: стержень сломался и стерся, как, впрочем и всегда.