play with fire.

7.

За несколько дней Ева не перстала его рассматривать. Острые скулы и длинные ресницы, пальцы с тату и слегка приоткрытые губы во сне, большие руки и отсутствие любых попыток спрятаться под одеяло. Печатка на безымянном пальце, золотая цепочка на шее, абсолютное спокойствие на лице и служанка в кресле, готовая в любой момени побежать, куда он скажет или, правильнее сказать, прикажет - Мирон спал, осторожно просил девушку сделать то, что не мог в силу своего состояния и постоянно спрашивал, когда ему можно будет уже выйти на улицу, словно она - его врач и может ответить на этот вопрос. Мужчина был удивительно похож на ребенка, хлопающего огромными голубыми глазами и всей душой ожидающего прогулку по парку: ему, привыкшему все время осматривать свои владения и куда-то ездить, было тяжело валяться овощем так долго, поэтому Федоров нашел неожиданный выход из ситуации: спать почти круглосуточно, прерываясь на еду, водные процедуры и двадцать минут разговоров с Женей о делах, снова засыпая.

- Ева, присядь, пожалуйста, - попросил Мирон, когда девушка без лишних слов села на стул у его кровати. - Я хочу на улицу, это можно как-то устроить?

- Господин...

- Мирон, - перебил её он, - И можно на "ты".

- Мирон, по совету врача, тебе лучше полежать еще пару дней. Проблема в том, что тебе не хватит десяти минут, чтобы получить все то, чего ты хочешь, поэтому...

Гордон отрицательно покачала головой и, пожав плечами, вернулась к своему занятию, пытаясь переварить то, что произошло минутой ранее. Да, она не из робкого десятка, все это знали, но сейчас ее что-то то ли смутило, то ли вогнало в глубочайший ступор: можно на "ты" и по имени - самое ужасное, что брюнетка понятия не имеет, как на такое реагировать, потому что продолжишь называть, как и прежде отправят на порку, послушаешься - неизвестно, что дальше.

- Мне можно на улицу на десять минут?

- Да, можно.

- Тогда идем, - Мирон убрал одеяло и осторожно встал. - Да, хожу я не очень после всего этого.

- Все в порядке, расходишься.

Наверное, она улыбалась точно так же, когда не была вещью или его собственностью, наверное, она была счастлива и кем-то любима, наверное, у нее должна была быть другая судьба - только Мирон, как обычно, все испортил: повернул ее тихую речушку в другое русло и осушил притоки, превратив в болото, в котором все еще есть источник, что пытается снова превратить эту грязь в реку.

- Осторожно, идем.

- Ева, а можно странный вопрос? - спросил он, медленно передвигая ногами. Яд подействовал на опорно-двигатеьную систему - пара минут, и Мирон бы навсегда остался овощем без минимальной возможности двигаться. - Зачем ты позвала врача?

- Женя уже спрашивала, - вздохнула девушка, опустив голову. - Я не смогла бы иначе. То есть, все заслуживают получить помощь, даже если эти все - такие, как ты.

Значит, в её глазах он хуёвый. Федоров ни чуть не удивлен - скорее, разочарован сам в себе в очередной раз, потому что конкретное число уже не назовет: сбился со счета. Мужчина коротко кивнул и, закрыв дверь в спальню, медленно пошел за Гордон, которая, если честно, даже поймать бы его не смогла - зато читала ему на французском, будила по расписанию и следила за его питанием, хотя, действительно, могла бы просто прикончить его, за что он, безо всякого сарказма, сказал бы ей на том свете "спасибо". Если Онегин был страдающим эгоистом, то Мирон - страдающий мафиози-биполярник, которому нельзя говорить "определись уже".

- У тебя пять минут, - произнесла Ева, взглянув на часы. - Плюс, нам еще дойти обратно, поэтому постой и пойдем обратно.

Девушка не считала его мудаком и уебком: время прошло, её положение перестало казаться и быть ужасным, пока она находилась на службе у господина, да и нервные клетки понемногу начали восстанавливаться. Гордон не могла сказать, что Мирон ей нравится, но и отрицать факт того, что он был, по меньшей мере, необычным в плане внешности, не могла - так и жила, пытаясь найти золотую середину, которой, видимо, не было.

- Хорошо, - кивнул мужчина, опираясь руками на белоснежные перила на веранде. Хорошо отдраили, нечего сказать; Ева стояла поодаль, разглаживая фартук, и, переступая с ноги на ногу, пыталась хоть как-то унять боль в ногах после туфлей на каблуках. - Если мешают, сними.

- Это дресс-код, я не могу...

- Я сказал, сними!

Приказной тон. Наивная, ты думала, что что-то действительно изменится? Отнюдь, дорогая, отнюдь: такие не поддаются дрессировке, но всегда держат марку самовлюбленных тиранов.

Мирон встречал людей с улыбкой и мягкой фразой "ты главное так не шугайся, я не изверг" - провожал катафалк. И если в нем действительно что-то может измениться, то вряд ли в лучшую сторону.