play with fire.

21.

- Ты сделал ремонт в комнате? - спросила Ева и, усмехнувшись, слегка взъерошив черные волосы. - Или я так давно стала юристом, что уже забыла, как она выглядит?

- Закрой дверь, - девушка хлопнула дверью. - На замок. Спасибо.

- Всегда пожалуйста, - пожала плечами она, глядя на то, как Мирон открывает вино и разливает его по бокалам.

Он делал такое каждый день и не только с ней одной, Гордон уверена, поэтому пришло время внести в его привычную жизнь немного нового, не шлюха же из борделя - она подошла к нему и, забрав свой бокал, поцеловала его, приподнимаясь на носочки. Федоров был выше и сильнее, такая вольность могла закончиться для нее не очень радужно: минимум - падением на пол, максимум - сквозной раной в животе. Ева осторожно вытащила у него из-за спины пистолет, внезапно ощутив боль в районе запястья - рефлекс.

- Я не буду стрелять в вас, дон Федоров, - прошептала она, положив оружие на столик с вином.

Он лишь рассмеялся и, делая шаг назад, стянул с себя пиджак, глянув в окно.

- Ты обворожительна, - прошептал Мирон с улыбкой на губах. - Украшение коллекции.

Гордон изменилась в лице: улыбка медленно сменилась серьёзным выражением лица, а всё нутро загорелось желанием ударить его по лицу со всей силы. Игрушка, просто очередная игрушка, с которой он поиграется, а потом забросит в кладовку, купив себе что-то новее, интереснее или красивее. Ева подошла к нему и толкнула на кровать, услышав в ответ только смех. Снова.

- Весь твой, - прошептал Мирон, глядя на нее, - Не знаю, что тебя так разозлило, но раз тебе нужен контроль надо мной, чтобы избавиться от гнева, пожалуйста, - сказал он. - Оружие в левом ящике и на столике, если оно тебе понадобится.

- Ты действительно хочешь узнать, что меня разозлило? - хмыкнула Гордон.

- Честно? Единственное мое желание на данный момент времени - чтобы ты выключила эту дешёвую игру в попытку моего подчинения себе.

Федоров резко встал и, взяв ее за горло, глядя прямо в свинцовые глаза, поцеловал ее и, постепенно ослабляя хватку, потянулся рукой с застежке платья, которое сам же и купил по словам служанок, что его принесли. Ева проиграла войну, потому что, кажется, влюбилась в этого невыносимо высокомерного и ужасного мафиози, чьи медленно тянули ткань вниз, обнажая девичье тело.

- Будешь послушной девочкой? - спросил Мирон, проводя большим пальцем по ее губам.

- Да, господин, - в ответ лишь усмешка и легкий толчок в сторону кровати.

Он может быть ей благодарен за спасение жизни, хотя, уже несколько раз отплатил за это, но любить ее Федоров точно не обязан. Гордон это понимает, выдыхает, замечая, что Мирон выдергивает ремень из штанов одним резким движением, и интуитивно поднимает худые руки вверх, упрощая ему задачу. На самом деле, он иногда подумывал затащить ее в постель, но потом перебивал дурные мысли чем-то другим, например, работой, пропадая там с утра до вечера, и желание увидеть Еву под собой отошло на второй план, а потом и вовсе забылось.

Федоров привязал ее руки к изголовью кровати и снова поцеловал, как и на крыше, как несколько раз до этого - для него эти все нежности особо ничего не значили, как и она. Мирон стянул с нее белье, наверняка, где-то глубоко в душе, упиваясь ее беззащитностью перед ним и своей властью, которая окончательно сковывала все ее действия, потому что кто из них мафиози?

- Честно говоря, я уже не думал, что это когда-то произойдёт, но ты не перестаёшь меня удивлять, Ева.

Хотелось бы знать, в отношении чего это было сказано: смелость девушки или состояние ее тела - трактовать можно было весьма двояко - Гордон решила отложить это до лучших времён, почувствовав укус где-то в районе шеи.

- Я стараюсь, господин.

На самом деле, она решила впервые сделать то, что захотела, получив в итоге не совсем ту реакцию, на которую рассчитывала, однако, пока положение еще не такое уж и плохое, то следует выжимать из него все - Ева выдохнула со стоном, натянув носочки. Если Федорову нравится, когда ему подчиняются, она подчинится; если ему нравится связывать женщин, то пусть хоть полностью обмотает ее верёвками - в сопротивлении нет никакого смысла, пока этого хотят двое.