Переплетение кровавых следов

Пролог

Чимин

На улице не так тепло, как я рассчитывал. Сейчас весна, но погода нестабильна. Весь день на небе солнце, но морозный ветер не позволяет ощутить первые попытки солнца согреть промёрзлую землю. Не смотря на продрогшее тело, я продолжаю идти крепко сжимая в руке букет её любимых цветов. Ей понравится. Земля твёрдая, не тронутая теплом, но другой возможности быть здесь у меня не предвидится, так что я продолжаю идти, вдыхая прохладный воздух и выдыхая тёплый пар.

Через два дня четвёртая годовщина её смерти. Мне не стоит появляться здесь в четверг, родственники, друзья и одноклассники Джой обязательно приедут почтить её память. Никто не должен знать, что я был здесь, ведь для всех моя жизнь теперь протекает заграницей, там, где никому из них больше нет места. Особенно родителям, первыми попадающими в зону риска. Для них я просто ребёнок, не справившийся с потерей родной сестры и сбежавший от тяжёлых воспоминаний.

Никто из моей прошлой жизни не в курсе того, чем моя жизнь наполнена теперь. Я не горжусь этим, но и стыдиться мне нечего. Я выложил на кон всё что имел ради возможности отомстить, но не понимал, как эта грязная и кровавая пучина с лёгкостью может тебя засосать. В прочем, об этом я тоже не жалею. Моя жизнь могла пойти под откос и при более неприятных обстоятельствах. Сейчас же я имею всё о чём могу пожелать: деньги, женщины, дома, крутые тачки...

И только одного я так и не получил...

Убийцу моей сестры.

Я прикончил каждого ублюдка, принимавшего участие в событиях той ночи. Каждую сволочь, надругавшуюся и измывающуюся над ней. Каждого, кто бросил её умирать ещё живую под грёбанным мостом в окружении крыс... Я делал это медленно, с особым садистским удовольствием, внимая каждый крик и просьбу о пощаде. Но разве такие люди имеют право на помилование? Нет, конечно, нет.

Всего одно имя в моём кровавом списке отмщения так и обведено в кружок, изо дня в день вызывая во мне больше раздражения от того, что спустя четыре года мне так и не удалось поймать последнюю мразь. Я шел по следам, подкрадывался запредельно близко, но каждый раз ему удавалось ускользнуть. Я в отчаяние, но это не значит, что так просто сдамся. И пусть облегчения мне это не принесёт, но жизнь станет куда лучше, когда я буду знать, что эта тварь кормит червей в паршивой канаве, куда я непременно сброшу его по частям. Манит не месть, а чувство восторжествовавшей справедливости.

Могила припорошена снегом, откуда виднеются застарелые цветы. Я их не трогаю, не хочу давать и толики надежды на моё присутствие. Но не смог удержаться от покупки её любимых камелий, а значит, придерживаться плана мне не удастся. Плевать. Всё хорошо пока я не попался.

Я кладу цветы на могилу и касаюсь рукой плиты, отдающей во всём теле леденящий холод. И дело не в сезоне и даже не в погоде, а скорее в самой атмосфере. Чего ещё ждать на кладбище среди захоронений и камней, оставшихся как единственное напоминание о существовании человека и том, как порой коротко бывает наше пребывание на этой Земле. Мысленно я устремляюсь на два метра вниз, туда, куда четыре года назад опустили изуродованное тело моей семнадцатилетней сестры, а вместе с ней все её надежды, будущее и мечты.

Я яростно сжимаю кулаки, чувствую, как руки дрожат от злости. Хочу что-нибудь ударить, но под рукой только надгробие, напоминающее о случившемся, потому душащее от чувства вины. Будь я чуть строже и решительнее, то мы не потеряли бы Джой. В этом моя роковая ошибка, в которой я до конца своих дней буду повинен. Ошибка, которая навсегда сделала меня тем, кем я являюсь теперь.

Моя сестра не была святой. Как и я, как и наши требовательные родители, зачастую перегибающие палку. Она просто запуталась. В свои семнадцать она по-прежнему оставалась ребёнком мечтающим о большей свободе и вседозволенности о которой и речи быть не могло. Родители вполне ясно дали понять, что не готовы мириться с её дурным нравом и стремлением выбраться из-под их контроля. В конце концов ей было всего семнадцать, слишком молода, чтобы начинать идти по кривой дорожке, по итогу всё равно погубившей её.

Воспоминания о сестре теперь причиняют мне мучительную боль, но боль лучше, чем ничего. Благодаря этой боли я знаю, что должен делать и куда двигаться. Боль управляет мной, ведёт в правильном направлении и шепчет, что я должен делать. Месть – моё всё.