Мне же 18. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

√32

— Боже.

Зачем кому-то пить это по собственному желанию? Возможно, это было мужское дело.
Успокоившись, я взяла телефон, поднесла стакан к губам, вызывающе улыбнулась и сделала селфи. Отослала его мужу.

Я: Laphroaig составит мне компанию, пока ты работаешь

Он почти сразу же увидел мое сообщение. Но не ответил. Раздраженная, я поставила стакан и телефон обратно. Через пятнадцать минут входная дверь открылась и закрылась. Лулу, свернувшаяся калачиком в своей корзинке, ворвалась в коридор, сопровождаемая неодобрительным голосом Чона.

— Лулу! — крикнула я, хватая стакан и делая еще один большой глоток. Лулу вбежала в гостиную и снова свернулась калачиком в своей корзинке. Я быстро перекинула ноги через подлокотник, чтобы Чон увидел мои гольфы выше колен, которые он так ненавидел. Затем в дверном проеме появился Чон, мрачный и внушительный, выглядевший как настоящий бизнесмен. Он оглядел меня с головы до ног, задержавшись на стакане, все еще прижатом к моим губам, моем цветастом платье и черных гольфах.

Его гнев был быстр, превращая его лицо в маску с еще более острыми краями. На мгновение мой желудок сжался от страха, от осознания того, что я ничего не знаю о смерти его бывшей, но я не позволила этому чувству взять верх. Чон ничего мне не сделает. Тем не менее, когда он закрыл дверь, мой адреналин подскочил. Он подошел ко мне, но я не двинулась с места и сделала еще один глоток виски. Он прожег мне горло, и в животе зародился жар — не только от алкоголя. Что-то в первобытном неодобрении на лице мужа пробудило мое тело так, как я не могла это сейчас использовать. Мы должны были поговорить об Чхине, и я не позволю сексу помешать этому.

— У меня нет времени на игры, Лиса. Эта фотография должна была спровоцировать меня?

Высокий и зловещий он остановился прямо перед креслом. Он выглядел потрясающе и устрашающе.

— Нет, — беспечно ответила я. — Я только хотела держать тебя в курсе моих вечерних дел, учитывая, как ты стремишься контролировать каждый аспект моей жизни.

Он склонился надо мной, положив мускулистые руки на подлокотники. Дорогая ткань его пиджака коснулась моих икр, и трение, хотя и отдаленное, заставило меня вздрогнуть. Возможно, именно алкоголь сделал меня такой чувствительной к ауре мужа. Он источал доминирование и первобытную сексуальность. Его взгляд скользнул по моим скрещенным ногам, задержавшись на полоске обнаженной кожи на бедрах. Затем он поднял взгляд. Я сглотнула от интенсивности его выражения, будто он не был уверен, хочет ли поглотить меня или отшлепать.