Мне же 18. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

√33

Я погнался за ней и догнал на лестнице. Взяв ее за локоть, я развернул ее к себе. Она чуть не потеряла равновесие, и ей пришлось ухватиться за мои плечи, чтобы не упасть. Ее глаза наполнились слезами. Это был, по крайней мере, третий раз, когда я довел свою молодую жену до слез. Брак не место для жестокости. Так говорил отец, и я был уверен, что не виноват в этом. Однако жестокость проявлялась в разных формах и действиях. Жена ничем не заслужила моих подозрений, моей холодности, и все же она была наказана за чужое преступление.

— Я не позволю тебе съехать из нашей спальни, Лиса. Ты останешься.

Она внимательно посмотрела мне в лицо.

— Почему? Ты даже не хочешь обнимать меня ночью.

Блядь. Выражение боли в ее глазах заставило меня снова затосковать по этим хлыстам.

— Останься, — я погладил ее по щеке. Она наклонилась к ласке. Я погладил ее по скуле.

— Почему?

— Потому что я тебе так говорю.

Она покачала головой.

— Назови мне другую причину.

— Потому что я хочу, чтобы ты была рядом. Потому что мне нравится засыпать с твоим клубничным ароматом по ночам.

Ее губы дрогнули.

— Клубничным ароматом?

Я наклонился, прижимаясь лицом к восхитительному месту, где ее горло соприкасалось с плечом, впитывая этот сладкий аромат, прежде чем прижаться поцелуем к ее коже.

— Как чертово земляничное поле. Я даже клубнику не люблю.

Она хихикнула, подергиваясь под моими губами.

— Кто не любит клубнику?

— Я. Это ложная упаковка. Они обещают сладость, но большую часть времени они кислые и водянистые.

Лиса попыталась вырваться из моих губ, чтобы я провел дорожку по ее горлу, наслаждаясь ее сдавленным смехом.

— Чонгук, щекотно.

Я поднял голову.

Ее глаза загорелись весельем, и один только взгляд на ее неосторожную радость рассеял часть тяжести с моей души.

— Никто не может устоять перед сладкой клубникой.

— Да, — пробормотал я. — Я это вижу.