Мне же 18. (18+) [ЗАВЕРШЁН]

√36

Чувствуя на себе взгляд Чона, я взяла вилку и откусила кусочек курицы.

— Как прошел твой день?

До сих пор он ничего не рассказывал мне о том, что делал днем, но он не возвращался домой достаточно рано, чтобы мы могли поговорить.

— Обычно.

Возможно, мне следовало ожидать такого уклончивого ответа. В конце концов, Сын находился в комнате. Разговоры о его бизнесе могли бы ранить его даже больше, чем смерть матери.

— Чем занимались?

— Мы опять ходили в собачий парк, да? — сказала я Чонсыну, который слегка кивнул, прежде чем бросить кусок курицы на пол. — И Чхин помог мне обустроить мою комнату для рисования.

Мне не терпелось снова заняться рисованием, погрузиться в свое искусство. Взгляд Чона скользнул по моему лицу так, что я почувствовала себя неловко. Я поправила челку, гадая, ненавидит ли он все ещё ее. Она была частью меня, всегда.

— Я подумал, что мы могли бы провести выходные в пляжном домике.

Мои глаза расширились. Я уже давно не была на пляже.

Чон попытался поймать взгляд сына. Мальчик определенно оживился, услышав о пляже, будто понял нас.

— Что думаешь, сынок? Мы можем построить песочные замки, как в прошлый раз.

Сын слегка улыбнулся угалком губ, что было уже чем-то.

После ужина мы с Чоном уложили ребенка спать. Чон положил сына в кроватку. Так было проще. Чонсын не был так расстроен, и поэтому незадолго до того, как он должен был спать, это было к лучшему. Я накрыла его одеялом, когда он лежал в постели, и взъерошила ему волосы.

— Лулу будет в восторге от пляжа.

Губы Чонсына растянулись в легкой улыбке. Затем его взгляд метнулся к чему-то позади меня. Он прикусил нижнюю губу. На нас упала тень, и мгновение спустя Чон наклонился и поцеловал сына в лоб.

— Спи спокойно.

Я встала, погасила свет и закрыла дверь. Я последовала за мужем по коридору, но прежде чем мы достигли лестницы, он повернулся ко мне, схватил за шею и крепко поцеловал, отчего у меня перехватило дыхание. Мое тело мгновенно ожило, когда он прижал меня к стене, его большая ладонь оказалась на моей груди, разминая, его бедра терлись об меня. Он был тверд, настойчиво впиваясь мне в живот.