Кому-то особенному (мятный кофе)

25

Прибрежный вечер окутывал сказочной атмосферой и лёгким дыханием ветра, завораживал шёпотом волн и делал малознакомых людей ближе и словно роднее.

Я сидела на пляжном коврике, постеленном на гальке. Рядом со мной разместилась Лили, справа от нас устроились Алиса и Илья, а слева Елизар. Я запрещала себе смотреть в его сторону. Потому что когда я впервые увидела его идеальный торс в лучах солнца, перед глазами замелькали неприличные картинки. Мой недавний сон по сравнению с ними был детским лепетом. Я не должна была представлять такое. Мне было понятно, что Елизар никогда не будет моим. В своём слитном зелёном купальнике я чувствовала себя нелепой и без боя проигрывала Яне. Её наряд был настолько откровенным, что я чувствовала себя на её фоне неопытной первоклассницей.

Я наблюдала, как ярко-жёлтое солнце медленно погружалось в море. Небо переливалось огненными оттенками, словно яркий ночной костёр, полыхал под сводом небес. Шум волн и морской ветерок убаюкивали и дарили телу невероятную лёгкость.

— На это можно смотреть вечно, — я склонила голову на плечо Лили.

Она, как и я, заворожённо любовалась закатом.

— Согласна.

— Если бы было возможно, я бы положила эту красоту в рюкзак и забрала с собой, а потом доставала, когда мне становилось грустно, и бережно любовалась закатом, — поделилась я своим желанием.

Растянувшийся на лежанке Елизар хмыкнул.

— Что? — настороженно спросила я.

— Как я же ты единоличница, — улыбаясь, произнёс он.

Я растерянно посмотрела на парня. Было непонятно, Елизар неудачно пошутил или пытался меня задеть.

— Сам такой, — на всякий случай сказала я.

— Заметь, это не я хочу присвоить себе закат и любоваться им в одиночку.

— С чего ты взял, что в одиночку?

— А с кем? — заинтересованно спросил он.

— Точно не с тобой.

— Ты напомнила мне крокодила из стихотворения «Чуковского», который проглотил солнце.

Он издевался надо мной.

— Ты меня крокодилом сейчас назвал?

Илья и Алиса перестали разговаривать и с любопытством посмотрели в нашу сторону.

— Остынь, Рыжая, — сказал Елизар.