Братство крыс

Глава 19. Торжество справедливости

Стук копыт, смягченный снегом, замирает под нашими окнами.

— Мальчишка Келлеров, — говорит Юг, прислонившись к мутноватому стеклу, чтобы лучше видеть.

Сын палача, тот самый, которого учили на бойне, вбегает в Рыцарский зал, будто за ним черти гонятся и давай что-то тараторить срывающимся голосом.

— Сядь, отдышись, — велю я и наливаю ему теплого меда, благо мы завтракаем и все под рукой. Жду пока напьется и утрет рот.

— Так что там у вас стряслось?

— Отец сказал, мессир, надо сразу выезжать. По дороге вам все расскажу.

— Курт и Мориц со мной, — говорю, поднимаясь из-за стола. Келлер зря торопить не будет.

— Остальные бегом к Святому Николаю и передайте ему, что мы присоединимся позже.

Древняя дубильня под проваленной крышей доживает свой век на берегу, за бойней и новыми кожевенными мануфактурами. Вонь от выделки и окраски кожи въелась навеки, такое ничем не выветрить. Да еще подуло со стороны пороховой мельницы с ее селитряницами, то есть серой, отборнейшим дерьмом и падалью. От заледенелого болота с островками камыша нас отделяют придавленные снегом заросли болиголова. Сам вид таков, что даже красоты Рейна не вызывают желания задержаться — хочется убраться отсюда как можно скорее и как можно дальше. Мысль о том, что скрывается внутри, только усиливает чувство безысходности.

Сначала мы видим хмурых работников, нанятых разобрать постройку. Им есть отчего печалиться: их животы вряд ли набиты, а лица посерели от холода, грязи и переживаний — заплатят сегодня хоть ломаный медяк или отправят домой ни с чем. Здесь же снуют, выделяясь промасленными полотняными балахонами, подручные Келлера из числа золотарей и живодёров. Вид у всех пришибленный, хоть разборчивыми неженками этот народ не назовешь. Навстречу мне спешит мастер Йорг.

— Мессир! Пожелать доброго дня язык не поворачивается, храни нас Господь.

— С чего вы вдруг за это взялись среди зимы? — я киваю на дубильню.

— Его светлость хочет на этом месте еще одну пороховую мельницу и селитроварню, — поясняет Келлер.

Чего я не знаю? Неужто пороха перестало хватать на Толстую Брунгильду, единственную пушку Вормса, и целых две кэменские пушки?