ℙ𝕣𝕚𝕥𝕧𝕠𝕣𝕪𝕒𝕪𝕤𝕪𝕒, 𝕡𝕠𝕜𝕒 𝕟𝕖 𝕤𝕝𝕠𝕞𝕒𝕖𝕤𝕙 𝕖𝕘𝕠 || 𝕁𝕖𝕟𝕜𝕠𝕠𝕜

-40-

Чонгук

— Последний гол был идеальным, — говорит Джин, когда мы входим в раздевалку после тренировки.

Мне не следовало возвращаться сегодня сюда. Открыв свой шкафчик, я игнорирую друга, кладу шлем внутрь и начинаю расстегивать наплечники, наклоняясь, чтобы снять их.

Чьи-то руки хватаются за край моего снаряжения, и я резко отстраняюсь, полностью стягивая снаряжение через голову. Я свирепо смотрю на Джина, снимая тренировочные штаны.

— Все так и будет, чувак? — Джин распахивает свой шкафчик, кидая внутрь шлем. — Не хочешь говорить со мной, не хочешь моей помощи, нарочно пропускаешь пасы?

Когда я не отвечаю, он осмеливается:

— Может быть, мне придется бросать их Чану...

Когда моя голова резко поворачивается в его сторону, он закрывает рот и смотрит в сторону.

— Я не должен был этого говорить, — бормочет он мгновение спустя.

Я хватаю свою сумку, переодеваюсь, захлопываю шкафчик, прежде чем заговорить с ним.

— Еще ты не должен был трахать Дженни, — шиплю я, когда прохожу мимо него.

Как только я выхожу на свежий воздух, мои плечи опускаются, и я направляюсь к своему грузовику. Бросаю свои вещи на заднее сиденье и сажусь внутрь.

Я чертовски ненавижу ругаться с Джином. Мы редко спорим, а когда спорим, то только из-за глупого дерьма, над которым потом можно посмеяться, но сейчас все по-другому. Я знаю, что это ненормально — злиться из-за того, что было много лет назад, ведь сам я мутил с Миён, но мне все равно.

Дело в том, что если бы он сказал мне об этом тогда, я бы не встречался с ней сейчас.

А что между нами сейчас? Я оттолкнул ее, но она попыталась не дать мне этого сделать. Она пыталась удержать меня, но я все равно ушел. Точно так же, как я поступил с Джином много лет назад. После того как папа ушел от мамы, я бросил всех своих друзей и перестал общаться со всеми, кого знал.

Моя мама была несчастна, и я был частично виноват в этом, поэтому я сказал себе, что должен быть несчастным и одиноким, но Джин отказался уходить. Он дрался со мной, буквально раз или два, когда я изо всех сил пытался заставить его отступить, но каким бы дерьмовым я ни был, он никогда не уходил.