Саламандр: Хроники Синего пламени

Глава 4, сон первый

Глава 4

Верные слуги солнца

Пусть Мыслящий ведёт, дороги разные прошел он за век свой.

И пусть он убеждён, что видел всё на свете,

Его привычный, одинокий путь окончится бедой.

Ведь пламя гаснет, коль не дует ветер.

~

Холод пронизывал воздух в это странное время суток. Небо, кажется, бледно-голубое, словно утреннее.

Ноги несли его вверх по пологому холму, чья обычно изумрудная трава была покрыта белым инеем. Каждая заледенелая травинка отзывалась под ногами тихим хрустом. Иногда он делал несколько коротких шажков вместо одного большого, лишь бы снова услышать эту нежную симфонию замерзшей земли. Казалось, она возбуждает в его памяти давно забытые воспоминания.

Он запрокинул голову, с детским любопытством наблюдая за пушистыми облаками, медленно плывущими по небу. Они причудливо меняли форму, перетекая друг в друга, превращаясь то в зверей, то в корабли. В душе росло смутное предчувствие чего-то хорошего.

Совершенно не глядя под ноги, он споткнулся. Или поскользнулся на предательском льду, или просто потерял равновесие. Иллюзорная реальность вокруг вдруг стремительно перевернулась, и... грохнулась!

Нос, лоб и щёки обожгло холодом, а ладони неприятно засаднило. Несколько мгновений он лежал неподвижно, не понимая, почему вдруг из глаз брызнули слезы. Падать было невысоко и не больно, отчего же плакать? От испуга? Обиды? А на кого обижаться? На землю, которая так некстати оказалась покрыта льдом и инеем? На человека, идущего рядом с ним, который не удосужился предотвратить падение? А может, на собственную неуклюжесть? Было сложно сказать.

Горячие слёзы согревали пощипывающие от холода щеки. Он смотрел на руки, которые казались совсем маленькими. Ему не хотелось вставать. Зачем вставать, если он снова может упасть?

Тишину нарушили тихие шаги и мягкий голос за спиной. Но слова, произнесенные этим голосом, звучали как незнакомый и несвязный набор звуков.

— Ну и что же ты плачешь? — наконец прозвучали в речи знакомые слова.

Невероятно большие и сильные руки легко подняли его. Несколько секунд ноги покачивались в воздухе, прежде чем вновь коснуться хрустящей травы. Слезы высохли так же внезапно, как и появились. Он с улыбкой поднял глаза на человека, впервые по-настоящему всматриваясь в его до боли знакомое и в то же время совершенно незнакомое лицо. Светлые волосы развевались на прохладном ветру, а раскосые глаза прищуривались от легкой улыбки.

Да, во внешности этого человека было что-то неясное, мутное, как и во всем остальном. Например, он никак не мог точно определить цвет его глаз. Карий оттенок тут же сменялся серым, а серый — зеленым. То же происходило и с остальными чертами. Он не мог вспомнить форму его носа или губ, не мог понять, длинные у него волосы или короткие. Были ли высоки его скулы, каков был овал лица. Все детали ускользали, словно вода сквозь пальцы. Но он точно знал этого человека. Даже если бы его волосы стали темными, а глаза маленькими и круглыми, он все равно узнал бы его. Он чувствовал, что этот человек был именно тем самым, и никаким другим.

И что казалось странным — человек был по-настоящему счастлив.

Они продолжили свой путь на вершину холма. Человек подал ему руку, и они зашагали гораздо быстрее. Мороз продолжал щипать кожу, но он не обращал на это никакого внимания.

Он не знал, с какой целью они поднимаются на холм. Но и не задавал вопросов, зачем он это делает и что его там ждёт. Так надо. Всё происходило так, как должно происходить.

Наконец до верхушки холма остался всего с десяток шагов. Он отпустил руку человека и радостно пробежал это жалкое расстояние, но...

Вся окружающая его искусственность помутнела и задрожала, впервые вызвав тревогу. В этот момент в нем будто очнулась другая его сторона. Эта часть его сознания не могла управлять телом, которое двигалось само по себе, повинуясь неведомой силе, но она впервые заметила эту странную расплывчатость, впервые задалась вопросом: а куда и зачем он идет? Что он должен увидеть, поднявшись на этот холм? Чем больше вопросов возникало у этой второй стороны, тем мутнее становилось его зрение и расплывчатее очертания. Он словно балансировал на грани обморока.

На вершине холма стояла темная фигура. Ее очертания терялись в уже и без того замутненном пространстве. Она была словно слепое пятно в его глазу, он не мог сосредоточить на ней взгляд, как бы ни старался.

Человек, стоявший рядом, сказал что-то этой фигуре теплым и счастливым голосом. И тут фигура ответила.

По его коже пробежал настоящий мороз. Это был не голос. Это вообще не было похоже хоть на какой-то звук, который он слышал до этого. Это был скрежет, хруст, крик, шепот, но только не голос. От этого звука что-то задребезжало в голове, а сердце болезненно сжалось. Фигура двинулась. Начала поворачиваться к нему лицом. С каждой секундой тело коченело, холод пробрался ему под кожу. Его разрывали на части две личности, та, которую разжигало любопытство, и та, которую охватил ледяной ужас. Фигура вновь издала этот странный, пронимающий до костей звук, и обернулась окончательно.

Но Тэтсуо проснулся.

~