Фиалка

44. Инструкция по использованию.

Когда мы встретились впервые, Тоби мне прямо так и сказал — я хорошо это запомнила: «Ты — только моя жертва.» Так что быть моим личным, единственным кошмаром — и наяву, и во снах — являлось вполне подходящей для него ролью. И он исполнял её с усердием, сам себе её назначив.

Иногда он демонстрировал мне что-то похожее на любовь — как умел. Но чаще — по-своему. И в этих проявлениях было всё же больше жестокости, наверное, чем чего-то другого. Мне ещё казалось, из-за этой его переменчивости, что на самом деле вампир знал о любви ещё меньше, чем я. Ну, будто он постоянно всё выдумывал просто, прямо на ходу, вот его отношение ко мне всё время и менялось.

И он сам это знал. Знала и я. И это было логичное последствие его слов. Я — о том, что кто-то один всегда правит, а кто-то безнадёжно оказывается у него в подчинении, с ним один на один — в этом почти неосознанном лишении свободы, где выбор не предлагается с самого начала.

Но что бы Тоби ни выбирал — на всё у него находилось большое, почти великое оправдание. Торжественная причина. Например, в тот день, когда он опытно прижал нож к моей коже, а мои мысли в ответ оказались полны неумелой обиды, он спокойно пояснил:

— Нож — это про близость. Про преднамеренность. Разве теперь я не кажусь тебе надёжным? Смелым? Сильным? Открыто говорить о своих намерениях — это и есть самое честное признание. Особенно от вампира. А разве человек вообще способен быть искренним? Я вот — тебе ничего не должен. А ты — мне всё. Если я так решу. Если я тебя поймаю — ты уже не убежишь. Потому что ты моя.

И, может быть, в каком-то извращённом смысле — я действительно должна была бы чувствовать себя в безопасности рядом с Тоби. Раз уж я — его. Только вот в тот момент я совсем об этом не думала. И уж точно не чувствовала себя в сохранности. Поэтому, когда он удерживал меня за плечи, всё, что вампир мог прочитать в моих мыслях — и просто увидеть на моём лице, — был страх.

Но вряд ли это его обижало. И какие ещё чувства можно испытывать к чудовищу? Ведь даже если это любовь... Даже она, скорее всего, будет жмуриться.

И я не видела этого — стояла спиной к машине, жмурясь — но услышала, как Дима вышел из авто. Просто он громко хлопнул дверью. Так, будто совсем не собирался возвращаться в салон. И от этой мысли — у меня замерло сердце. Потому что если он не вернётся, значит, и я — тоже нет.