Фиалка

39. Она такая податливая.

Уязвимость очень быстро приводит в чувства. Вот и я, покинув стены больницы следующим утром, шагая вместе с отчимом по свежему снегу к такси, ощутила пронизывающий холод раньше, чем обычно. Вздрогнула — и окончательно проснулась.

На какое-то время ведь у меня был шанс не ощущать ничего — даже температуру. Это было вчера. Поэтому возвращение в реальность оказалось едва сносным. Теперь казалось, что я стала хуже, чем была. Что я сама стала снегом. Я чувствовала себя ужасно, хотя до этого, получается, держалась не так уж и плохо — несмотря на все прочие проблемы моего бестолкового тела, которых и без того хватало.

И только отдалённо, возможно, даже нехотя — потому что всё это пугало меня до ужаса — я вспоминала слова вампира о том, что временная привилегия выносливости в итоге отнимет у меня больше, чем даст.

Именно так говорил мне Артём. И, если честно, из всех ему я доверяла больше всего. То есть, если у меня всё-таки не было выбора — совсем никому не доверять, то пусть уж лучше он будет тем, кому можно.

Так проходили дни. Я оставалась дома, и становилось только хуже. Возможно, в каком-то замедленном, растянутом варианте я возвращалась к своему прежнему мироощущению. Из странного: иногда я просыпалась посреди ночи и судорожно трогала своё тело — на месте ли оно. Тело было на месте, а вот с головой было не всё так просто — она кружилась постоянно.

Почему так происходило — я не знала. Вампиры ничего не объясняли, снова оставив меня одну. А у меня как раз подошло время планового осмотра. Каждые три месяца, а иногда и чаще, я проверяла свою гемофилию — на месте ли она. И она, к сожалению, также всегда была на месте. Раньше ещё мне делали инъекции всего пару раз в год, но со временем это стало происходить всё чаще. Поэтому я переживала перед предстоящим визитом — теперь у меня была новая больница. А вдруг там всё иначе? Вдруг другой врач будет обращаться со мной по-другому?

Всё также дома, по утрам, когда было совсем рано, а иногда перед самым сном, словно в полудрёме, мне казалось, что за окном мелькают фигуры. В том самом окне, что напротив моей кровати. И, прячась поглубже под одеяло, я думала, что это наверняка кто-то из вампиров.

Что, если они следят за мной? Проверяют, жива ли я?

Нет, никто из них так и не пришёл. Никто ни разу меня не проведал. Так, чтобы видимо или слышимо. Может, они не могли зайти без приглашения, и дело было в этом, но я дважды выходила и на улицу — у них была поэтому возможность. Я там лепила снеговика прямо перед домом.