Экзорцист: Дубль два

2)

Широко раскинув руки, в чёрном капюшоне, натянутом на глаза, на краю крыши стоял парень. Готов поспорить, он даже дыхание затаил. Я вообще-то немного побаиваюсь высоты. Квартира на последнем этаже не в счёт. А этот явно ловит адреналин от ощущений. Даже глаза закрыл. Смутно знакомый какой-то...
— Красиво? — нарушил практически сцену из «Титаника».
Парень опасно покачнулся и отступил назад на шаг от края.
— Хочешь убедить меня не делать этого? — раздался глухой вопрос, и я даю руку на отсечение, что когда-то его уже слышал.
— Чего именно? — откинувшись на пакет со старыми обоями, сделал прохладный глоток.
— Ну... — он растерялся. — Чтобы я не прыгал? — и он у меня ещё спрашивает.
— А ты собрался прыгать? — недоверчиво переспросил.
— Ну... Да.
— Как-то неуверенно, — покачал головой. — Так ты прыгаешь или нет?
— А ты меня спасаешь или нет? — полуобернулся, но из-за капюшона ему было меня не видно.
— А надо?
И тишина.
— Ну, нет так нет, — у меня и своих проблем навалом.
Я смачно потянулся, хрустнув позвонками, и поднялся с мешков.
— Уходишь? — раздался потерянный голос в спину.
— Угу, подышал свежим воздухом и хватит.
— И всё?
Я так и замер, зависнув над люком.
— А что ещё?
— Ну, и ничего не скажешь?
— Например?
— Ну, что жизнь прекрасна, и надо бороться, чтобы вновь увидеть рассвет... — тихо и неуверенно предположил паренёк.
— Да ты философ, ёлки-палки, — не смог удержать рвущийся смех. — Жизнь — дерьмо. Это я тебе, как узкий специалист говорю. Бороться? С кем? С чем? Зачем? Кому это надо? Рассвет? Да я тебя умоляю, одно и то же каждый день. И поверь мне, когда твоё тело будет разлагаться в земле, рассвет останется неизменным.
Парень присел на корточки, слегка наклонившись вперёд.
— Это как-то не очень помогло, — он обнял собственные колени.
— А я не собирался помогать. У меня пиво закончилось. И это настоящая проблема. Всё остальное — фигня, — отмахнулся. — Пока, - и, не оборачиваясь, шагнул в люк.
В мире слишком много шизиков. Никаких нервов не хватит всех спасать. Родители погибли? В петлю. Девушка бросила? В петлю. С работы/универа выгнали? В петлю. Петля — вообще универсальный выход для слабаков. Для того, чтобы подняться утром с кровати нужна железная сила воли. Ну, или отсутствие мозгов. В моем случае, это второй вариант. А вот шагнуть с крыши и почувствовать себя птицей-дебилом на пару секунд, а потом размазаться в лепёшку из крови и кишек, оставив где-то в воздухе свои проблемы, — это просто. Шаг — и нет проблем. И человека нет. Ну, а мозгов там похоже и не было отродясь. В психологи я не нанимался, лезть в чужую судьбу тоже не имею привычки. Ну, хочется человеку постоять на крыше. А мне что, жалко? Нет, крыша общественная. Хочется спрыгнуть? Ну, что ж, это его желание. А вот дворника жалко.
Я повернул ключ и услышал:
— Я тоже пива хочу.
— Поздравляю, — не оборачиваясь, толкнул дверь.
— У тебя есть?
Обречённо вздохнув, обернулся. Передо мной стоял тот самый парень с крыши и таращился своими огромными глазами.
— Ты?! — он ошарашенно оттопырил нижнюю губу.
— Я. Ещё вопросы есть?
— Это ты! Ты меня... — он замер, не в силах выдавить из себя продолжение.
— Я не по мальчикам, — покачал головой. — Поэтому, прости, я не мог тебя...
— Да при чём тут это?! — воскликнул он. — Ты меня ножом пырнул, псих! — и задрал толстовку, демонстрируя телесный пластырь на бледной коже живота.
Я, пригнувшись, пригляделся.
— Узнаю свой почерк, — хихикнул.
— Тебя надо в полицию сдать! — парень опустил кофту и сам себя обнял.
— А где это было? — кивнул на его живот.
— А ты не помнишь? — казалось, его глаза сейчас выпадут из орбит.
— Разве ж вас всех упомнишь? — попытался мило улыбнуться, но, судя по тому, как он отступил, получилось не очень.
— В-всех... — повторил он. — Пожалуй, я передумал насчёт пива, — торопливо сказал он.
— Я наделся, что ты так скажешь, — довольно кивнул. – Ну, всего хорошего! — и скрылся в квартире.

Мне позвонило шесть человек, и вечер прошёл в тягостных раздумьях, в какой же клуб бросить свои бренные кости, или, вернее, какое злачное место мне почтить своим царским присутствием. Выбор предстоял нелёгкий. Самый весомый довод высказал Кай:
— Если тебя не будет перед моими глазами, я найду и отхожу ремнём при всех так, что ты неделю сесть не сможешь и месяц — выйти на улицу.
В этом я ни грамма не сомневался. Плавали — знаем.
— И – нет, Минсока не будет, и сдерживать меня некому, — сказал добрый дядюшка пред тем, как положить трубку.
Я успел принять душ, вылить на себя пол флакона духов, перемерять весь свой гардероб и остановиться на кожаных штанах и белой рубашке, когда телефон снова зазвонил. Поднимать не хотелось. Очень не хотелось. С минуту я пялился на экран, но упрямее её был только я, да и то мне до неё расти ещё и расти.
— Дитё на проводе, — недовольно проворчал в трубку.
— Дитё не хочет навестить свою семью? — Дженнифер всегда была предельно прямая. Говорить правду в лоб меня научила именно она.
— Тебе честно ответить?
— Нет, потому что это был завуалированный приказ, — ехидно ответила она.
— Отвертеться я никак не смогу? — с надеждой поинтересовался.
— Ты же знаешь, есть только один вариант, когда ты можешь меня не послушаться.
— Знаю-знаю. Только смерть извиняет меня, а, учитывая, что я всё ещё перевожу кислород, должен явиться по первому слову, — скривился.
— Ты у меня такой сообразительный, — я прям слышал, как она еле сдерживала смех.
— А повод-то какой?
— Десять лет, — и голос её теперь гораздо серьёзнее.
— И Кай придёт?
— Куда он денется?
— А кто ещё?
— Алекс будет через полчаса.
— М-м-м...
— И ещё один человек приехал. Он хочет с тобой поговорить.
— Мне это заранее не нравится.
— Я знаю, — ответила Дженнифер, — но вы оба важны для меня, поэтому ты снимешь эти блядские кожаные штаны, нацепишь джинсы с минимумом дырок и приедешь.
— Откуда ты... Как?! Как ты это делаешь? — у меня аж воздух в лёгких от удивления застрял.
— Ты — моё дитя. Конечно, я знаю, в чём ты виляешь задом в дешёвых клубах, — фыркнула она.
— Ну, не скажи, клуб Кая не из дешёвых, — попытался возразить, но прозвучало жалко.
— Ты меня услышал? — переспросила Дженнифер.
— Это тот, о ком я думаю?
— Скорее всего, — она не стала отрицать.
— Он не сможет мне помочь.
— Попробовать стоит.
— Предлагаешь и мне лечь на алтарь и выпустить кровь? Она мне и самому ещё нужна!
— Франческо больше этим не занимается, — процедила Дженнифер.
— Я так и знал, что это тот самый пердун, — пробормотал.
— Я всё слышу.
— А я нарочно. Он — старый чокнутый маразматик! — начал заводиться, прикидывая, сколько мне надо вылакать, чтобы выдержать семейный ужин.
— Я жду тебя через полчаса. И не испытывай моё терпение, Бэкхён, — и трубка ответила частыми гудками.
— Твою ж...