Экзорцист: Дубль два

5)

Я никогда никому не говорил и не объяснял, почему зажимал их в тёмном переулке, оставляя на теле быстро заживающие царапины. Да никто и не спрашивал. Мало ли психов на свете. Впрочем, чаще всего носителя мелкой Тьмы я просто отпускал. Ленился, короче говоря. Да и достало уже терпеть эти взгляды, полные страха и ненависти. Если бы об этом узнала Дженнифер, то посмотрела бы на меня так пристально и холодно, словно я последний подонок на земле. Франческо ударился бы в длинную лекцию о предназначении и судьбе. Ни того, ни другого мне не хотелось, поэтому я никому не рассказывал, что в большинстве случаев игнорирую тёмные сгустки на человеческих телах.
А тут — на тебе! Не изгнать демона в прошлый раз я не мог. На высших не замахиваюсь, а мелочь выгоняю быстро и просто. Сбоя быть не могло. В этот раз тёмная струйка, воняющая палёными ногтями, вилась возле шеи парня. Колоть надо бы туда же. Опять прижать к стене? Или предложить ему кровопускание? О! Он же предложил убить его. Точно! Предложу свою помощь, поцарапаю и свалю. Бред какой-то...

— Это старый город, — его голос сбил меня с мыслей, — здесь всего-то две улицы. Вызывай такси, — он устало одёрнул кофту и накинул капюшон на голову. Лицо полностью утонуло в темноте, оставив только недовольно поджатые губы.
— А ты куда? — мне-то до лампочки, но любопытство — сволочь.
— Куда-нибудь. Если ты не собираешься меня прирезать, то я пошёл, - и, шаркая пятками, парень двинулся через дорогу.
— А если собираюсь? — крикнул ему вдогонку.
— Долго собираешься. Я уже передумал.
На секунду я закрыл глаза и сосредоточился на маленьком огонёчке, что еле-еле, как-то пьяненько пританцовывал в груди. Чего же мне хочется? Дженнифер учила прислушиваться к нему, говорила, что огонь — это разум и сердце, слитые воедино. Вот и сейчас я замер, пытаясь нащупать нужный ответ.
— Ёпт! — громкий возглас и недовольное ворчание.
Оказывается, этот Кёнсу споткнулся о бордюр на той стороне и растянулся на тротуаре.
Вот и ответ. Само Провидение заставило его споткнуться, чтобы он от меня далеко не успел уйти.
— Что-нибудь сломал? — крикнул ему через дорогу.
— Не дождёшься! — последовал ответ. Когда я дошёл до него, он ругался себе под нос, отряхивая старые джинсы.
— Я — Бэкхён, — постарался придать своему лицу как можно более дружелюбное выражение и протянул руку.
— Мне до звезды, как тебя зовут, — парень нагло проигнорировал мою попытку вступить в контакт. — Вызвал такси? Шуруй отсюда.
— Как насчёт совместной прогулки?
— С психом? Я похож на идиота?
— Похож, — честно кивнул я.
«Судя по тому, что в тебе снова нечисть, ты идиот, каких свет не видывал», — подумал, но благоразумно промолчал.
— Отвали, — Кёнсу засунул руки в карманы, согнулся в вопросительный знак и, шаркая ногами, медленно направился в сторону горящего огнями нового города.
— У тебя ноги не поднимаются? — примостился рядом.
— Отвали.
— Можно вопрос?
— Отвали.
— Как ты относишься к ведьмам?
— Ты псих.
— Почитываешь книги по чёрной магии?
— А-а-а, — простонал Кёнсу. — Отвали.
— Жаждешь вселенского господства?
Парень споткнулся на ровном месте.
— Ты странный, — он покосился на меня. — Ты всегда так набиваешься в друзья?
— А что, тебе не нравятся мои методы?
— Да нет, втыкать нож в живот, а потом спрашивать, не хочу ли я вселенского господства — это просто идеальный способ познакомиться, — язвительно фыркнул Кёнсу.
— Я надеялся, что тебя впечатлит мой стиль, — ответил ему в тон.
— Я под впечатлением. А теперь — отвали.
— Тебя дома называют До-до? — хихикнул, не сдержавшись.
Он резко остановился, а я по инерции ещё сделал пару шагов.
— Ты чего? — обернулся к нему.
— Заткнись, — медленно произнесли виднеющиеся из-под капюшона губы.
— Дом — это запретная тема? — понимающе поинтересовался я.
— Сколько дают за убийство?
— Чего?
— Сколько дают за убийство незнакомого болтливого человека?
— Не знаю, — пожал плечами, — лет десять. Но за убийство единственного в своём роде Бэкхёна дадут пожизненное.
Самонадеянности мне не занимать.
— Ещё пару слов, и я буду готов сидеть, только бы не видеть и не слышать тебя, — пробубнил Кёнсу.
— У тебя есть много друзей, чтобы ими разбрасываться? Куча друзей, любимая девушка, отличные взаимоотношения с родственниками? — признаюсь, я нарочно его доводил.
— Я сказал, отвали! — Кёнсу кинулся на меня, толкая в грудь. — Заткнись! Заткнись!
— Ты, наверное, прямо сейчас идёшь к своим лучшим друзьям, которые всегда поддержат и поймут, да? — не останавливался я.
— Я прибью тебя сейчас, — прошипел он, схватив меня за ворот.
Теперь он был близко, но капюшон мне мешал.
— Не слышу, что ты там бормочешь, — извернулся и стянул ненужный кусок ткани.
Кёнсу оскалился и сильно тряхнул меня.

— Ты идиот! Псих! — кричал он. — Нет у меня никого! Нет! Вообще никого!
— Поздравляю, теперь есть я, — торжественно заявил перед тем, как вонзить клинок в ключичную впадину.
Он охнул, смешно округлив глаза и губы, и медленно разжал пальцы, выпуская мою футболку. Повернул голову и уставился на рукоятку, торчащую из него.
— Да ты не переживай, у меня пластырь всегда с собой, — потрепал Кёнсу по волосам. — Сейчас ты почувствуешь сильную усталость и захочешь прилечь, но на тротуаре нельзя лежать. Мало ли наступит кто. Поэтому давай-ка мелкими шажочками дойдём до вон той остановки, — кивнул на козырёк в двадцати метрах.
Кёнсу дышал часто и поверхностно, словно клинок мешал ему сделать полноценный вдох.
— Да ничего страшного, — увещевал я, тесня его к остановке, — зато проснёшься, и жизнь перестанет казаться таким говном, — улыбнулся в ответ на недоумевающий взгляд. — Спросишь, как это взаимосвязано? Да напрямую. Мой ножичек дарит людям счастье, — довольно расплылся. — Ещё шажочек, молодец, ещё чуть-чуть. Не вырубайся!
Усадил его на дырявую заплёванную скамейку.
— У меня есть пластырь в цветочек, хочешь?
Кёнсу, держась из последних сил, сидя уже с закрытыми глазами, отрицательно покачал головой.
— Я тоже думаю, что тебе подойдут цветочки. Ты же такой позитивный парень! — рывком вынул клинок и тут же прилепил цветастый кусочек.
Парень покачнулся и завалился на бок. Я поднял его ноги в рваных кедах (правый так вообще просил есть) на скамейку, поправил сбившийся капюшон, удостоверился, что он не навернётся на асфальт, и обернулся к тоненькой струйке, вьющейся теперь у моих ног.
— А теперь свали, — топнул на неё. — Не твой До-до, не твой. Обломись, тварь. А будешь так шипеть на меня, — оскалился, чувствуя, как в предвкушении битвы притаился огонь в груди, — развею к чертям.
Тень дёрнулась и потекла к люку канализации.
— Там тебе и место, — фыркнул и достал телефон. — Девушка-красавица, я в старом городе. Пришлите за мной машину, а?