Остров сокровищ Р.Л.Стивенсон

14. ПЕРВЫЙ УДАР

Довольный, что удрал от Долговязого Джона, я развеселился и стал слюбопытством разглядывать незнакомую местность. Сначала я попал в болото, заросшее ивами, тростником и какими-тодеревьями неизвестной мне породы. Затем вышел на опушку открытой песчанойравнины, около мили длиной, где росли редкие сосны и какие-то скрюченные,кривые деревья, похожие на дубы, но со светлой листвой, как у ивы. Вдалибыла видна двуглавая гора; обе странные скалистые вершины ярко сияли насолнце. Впервые я испытал радость исследователя неведомых стран. Остров былнеобитаем. Люди, приехавшие вместе со мной, остались далеко позади, и яникого не мог встретить, кроме диких зверей и птиц. Я осторожно пробиралсясреди деревьев. Повсюду мне попадались какие-то неведомые растения ицветы. То тут, то там я натыкался на змей. Одна из них сидела в расщелинекамня. Она подняла голову и зашипела на меня, зашипела, как вертящаясяюла. А я и представления не имел, что это знаменитая гремучая змея, укускоторой смертелен. Наконец я вошел в чащу деревьев, похожих на дубы. Впоследствии яузнал, что их называют вечнозелеными дубами. Они росли на песке, оченьнизкие, словно кусты терновника. Узловаты ветви их были причудливоизогнуты, листва густо переплетена, как соломенная крыша. Заросли их,становясь все выше и гуще, спускались с песчаного откоса к широкому,поросшему тростником болоту, через которое протекала одна из впадающих впролив речек. Пар поднимался над болотом, и очертания Подзорной Трубыдрожали в знойном тумане. Вдруг зашуршал камыш. С кряканьем взлетела дикая утка, за нею другая,и скоро над болотом повисла огромная туча птиц, с криком круживших ввоздухе. Я сразу догадался, что кто-нибудь из наших моряков идет поболоту, и не ошибся. Вскоре я услышал отдаленный голос, который,приближаясь, становился все громче. Я страшно испугался, юркнул в ближайшую чащу вечнозеленых дубов ипритаился, как мышь. Другой голос ответил. Затем снова заговорил первый голос, и я узналего - это был голос Сильвера. Он говорил о чем-то не умолкая. Его спутникотвечал ему редко. Судя по голосам, они разговаривали горячо, почтизлобно, но слов разобрать я не мог. Наконец они замолчали и, вероятно, присели, потому что птицыпостепенно успокоились и опустились в болото. И я почувствовал, что уклоняюсь от своих обязанностей. Если уж я такглуп, что поехал на берег с пиратами, я должен, по крайней мере,подслушать, о чем они совещаются. Мой долг велит мне подкрасться к ним какможно ближе и спрятаться в густой листве кривого, узловатого кустарника. Я мог с точностью определить то место, где сидят оба моряка, и поголосам и по волнению нескольких птиц, все еще круживших над их головами. Медленно, но упорно полз я на четвереньках вперед. Наконец, поднявголову и глянув в просвет между листьями, я увидел на зеленой лужайкевозле болота, под деревьями, Джона Сильвера и еще одного моряка. Онистояли друг против друга и разговаривали. Их обоих жгло солнце. Сильвер швырнул свою шляпу на землю, и егобольшое, пухлое, белесое, покрытое блестящим потом лицо было обращено ксобеседнику чуть ли не с мольбой. - Приятель, - говорил он, - ты для меня чистое золото. Неужели тыдумаешь, я стал бы хлопотать о тебе, если бы не любил тебя всем своимсердцем? Все уже сделано, ты ничего не изменишь. Я хочу спасти твою шею -вот только почему я с тобой. Если бы наши матросы узнали, о чем я с тобойговорю. Том, подумай, что бы они со мной сделали! - Сильвер... - отвечал моряк, и я заметил, что лицо у него сталокрасным, а охрипший, каркающий голос дрожит, как натянутый канат, -Сильвер, ты уже не молодой человек и как будто имеешь совесть. По крайнеймере, тебя никто не считает мошенником. У тебя есть деньги... многоденег... больше, чем у других моряков. И к тому же ты не трус. Так объяснимне, пожалуйста, почему ты связываешься с этими гнусными крысами? Нет, тыне можешь быть с ними заодно. Я скорее дам отсечь себе руку... но долгусвоему не изменю... Внезапный шум прервал его. Наконец-то я нашел одного честного моряка!И в то же время до меня донеслась весть о другом честном моряке. Далеко заболотом раздался гневный, пронзительный крик, потом второй и затемдушераздирающий вопль. Эхо в скалах Подзорной Трубы повторило егонесколько раз. Вся армия болотных птиц снова взвилась в вышину и заслониланебо. Долго еще этот предсмертный вопль раздавался в моих ушах, хотякругом опять воцарилось безмолвие, нарушаемое только хлопаньем крыльевопускающейся стаи птиц и отдаленным грохотом прибоя. Том вздрогнул, как пришпоренная лошадь. Но Сильвер даже глазом неморгнул. Он стоял, опираясь на костыль, и глядел на своего собеседника,как змея, готовая ужалить. - Джон! - сказал моряк, протягивая к нему руку. - Руки прочь! - заорал Сильвер, отскочив на шаг с быстротой иловкостью акробата. - Хорошо, Джон Сильвер, я уберу руки прочь, - сказал моряк. - Но,право, только нечистая совесть заставляет тебя бояться меня. Умоляю тебя,объясни мне, что там случилось! - Что случилось? - переспросил его Сильвер. Он улыбнулся, но не такшироко, как всегда, и глаза его на огромном лице стали крошечными, какострия иголок, и засверкали, как стеклышки. - Что случилось? По-моему, этоАлан. Несчастный Том кинулся к нему. - Алан! - воскликнул он. - Мир его праху! Он умер, как настоящийморяк. А ты, Джон Сильвер... Мы долго были с тобой товарищами, но теперьуж этому не быть! Пусть я умру, как собака, ноя своего долга не нарушу.Ведь это вы убили Алана, а? Так убейте и меня, если можете! Но знай, что явас не боюсь! С этими словами отважный моряк повернулся к повару спиной и зашагал кберегу. Но ему не удалось уйти далеко: Джон вскрикнул, схватился за веткудерева, выхватил свой костыль из-под мышки и метнул вслед тому, как копье.Костыль, пущенный с невероятной силой, свистя, пролетел в воздухе и ударилТома острым наконечником в спину между лопатками. Бедняга Том взмахнулруками и упал. Не знаю, сильно ли он был ранен... Судя по звуку, у негобыл разбит позвоночник. Сильвер не дал ему опомниться. Без костыля, наодной ноге, он вспрыгнул на него с ловкостью обезьяны и дважды всадил свойнож по самую рукоятку в его беззащитное тело. Сидя в кустах, я слышал, кактяжело дышал убийца, нанося удары. Никогда прежде я не терял сознания и не знал, что это такое. Но тутвесь мир поплыл вокруг меня, как в тумане. И Сильвер, и птицы, и вершинаПодзорной Трубы - все вертелось, кружилось, качалось. Уши мои наполнилисьзвоном разнообразных колоколов и какими-то дальними голосами. Когда я пришел в себя, костыль был уже у негодяя под мышкой, а шляпана голове. Перед ним неподвижно лежал Том. Но убийца даже не глядел нанего. Он чистил свой окровавленный нож пучком травы. Кругом все было по-прежнему. Солнце беспощадно жгло и болото, надкоторым клубился туман, и высокую вершину горы. И не верилось, что минутуназад у меня на глазах был убит человек. Джон засунул руку в карман, достал свисток и несколько раз свистнул.Свист разнесся далеко в знойном воздухе. Я, конечно, не знал значенияэтого сигнала, но все мои страхи разом проснулись. Сюда придут люди. Менязаметят. Они уже убили двоих честных моряков, почему же после Тома и Аланане стать жертвой и мне? Стараясь не шуметь, я вылез на четвереньках из кустарника и помчалсяв лес. Убегая, я слышал, как старый пират перекликался со своимитоварищами. От их голосов у меня точно выросли крылья. Чаща осталасьпозади. Я бежал так быстро, как не бегал еще никогда. Я несся, не разбираядороги, лишь бы подальше уйти от убийц. С каждым шагом страх мой всеусиливался и превратился наконец в безумный ужас. Положение мое было отчаянное. Разве я осмелюсь, когда выпалит пушка,сесть в шлюпку вместе с этими разбойниками, забрызганными человеческойкровью? Разве любой из них не свернет мне шею, как только увидит меня? Ужесамое мое отсутствие - разве оно не доказало им, что я их боюсь и, значит,обо всем догадываюсь? "Все кончено, - думал я. - Прощай, "Испаньола"!Прощайте, сквайр, доктор, капитан! Я погибну либо от голода, либо отбандитского ножа". Я мчался, не зная куда, и очутился у подножия невысокой горы сдвуглавой вершиной. В этой части острова вечнозеленые дубы росли не такгусто и похожи были своими размерами не на кусты, а на обыкновенные лесныедеревья. Изредка между ними возвышались одинокие сосны высотой в пятьдесят- семьдесят футов. Воздух здесь был свежий и чистый, совсем не такой, каквнизу, у болота. Но тут меня подстерегала другая опасность, и сердце мое снова замерлоот ужаса.