Притяжение

Часть тридцать пятая, или "Береги тех, кого любишь"

Иногда, в жизни любого человека наступает период апатии, когда не хочется ничего делать, и плевать на происходящее вокруг, даже если оно направлено исключительно на тебя. Казалось бы, даже если небеса разверзнутся и на твою голову упадет поток молний, ты все равно так же будешь сидеть на месте, глядя в одну точку, и не шевельнется ни один мускул на твоем лице. В такие моменты нужен кто-то, кто подтолкнет тебя в правильном направлении, к человеческим чувствам, к тому, что тебе на самом деле необходимо.

Но что делать тем людям, которые пусты внутри, а снаружи держат маску доброжелательности и веселья? Кто будет их подталкивать, если они всем своим видом говорят: "У меня все в порядке, я счастливее всех других!" И при этом все равно ничего не ощущает. Под всем напускным весельем держат лишь тьму, утаенную в глубине сердца, и, все же, немного надеются на чью-то помощь, которая обычно не приходит...

Остается лишь ждать, пока все ощущение пустоты и грусти пройдет само, но, обычно, этого не случается. И ты сам ищешь поддержку в других людях. В случайных взглядах и мимолетных улыбках, в дружеских жестах, придуманных тобой же, от отчаяния и душевной боли...

Но все всегда заканчивается. И у каждого наступает новая эра в жизни. Возможно, она будет короче остальных. Но в эти моменты, когда контраст с прошлым состоянием все еще очень силен, ты по-настоящему счастлив. Так, как еще никогда в жизни не был...

***

Леон вздохнул. Прошла уже неделя с тех пор, как он вернулся в "Чешую Ламии", а Люси так и не дала о себе знать. А ведь он до последнего надеялся. За окном было пасмурно, и погода ворожила, подарив людям снег в середине августа. Так необычно... Хартфилия была для Леона снегом. Она неожиданно свалилась на голову, заставив парня полюбить себя, и была такой родной, такой теплой, как горные снежинки во время его тренировок с Ур. Закрутив кран в душевой кабине - его излюбленном месте подумать, он обтерся полотенцем, и, накинув брюки, вышел из ванной комнаты. Все еще мокрые волосы дарили телу влагу, мокрые дорожки расчерчивали мускулистое тело, даря разгоряченному парню немного прохлады, и своеобразно заменяли все невыплаканные им слезы. Он подошел к открытому окну и выглянул наружу. Столь необычная погода преобразила мир: деревья сочного зеленого цвета, высокая трава, яркий город чуть дальше в долине - все было покрыто нежно-белым снегом. Мир переливался, отсвечивая бриллиантами в неровном, мигающем свете фонарей. Ветер неуверенно трепал занавеску и обдавал парня морозным воздухом, превращая мокрые волосы в своего рода сосульки. Бастия еще раз вздохнул, и закрыл окно. Пора было ложиться спать.

Леон разжег камин, что было нехарактерно как для лета, так и для него самого. Но сейчас, он ничего не мог с собой поделать, и мог часами сидеть, глядя на огонь или читая книгу. Это напоминало ему Люси, и приносило боль, но парень был не в силах отказаться от подобных посиделок.

Когда огонь уже вовсю поедал свежую порцию дров, в отсветах пламени Леон заметил предмет, которого в его комнате не должно было быть. Письмо, без места назначения или имени отправителя. Безличный пергамент не мог сказать о том, кто его принес. Еще некогда девственный лист бумаги был исписан ровным бисерным почерком, и хранил в себе почти неуловимый легкий флер духов предыдущего владельца. Парень развернул его, и сразу изменился в лице...