Марсельеза

Глава 13. «Маленькая Луизон или госпожа Гильотина»

Век просвещения! Я не узнаю тебя — в крови и пламени не узнаю тебя — среди убийств и разрушений не узнаю тебя!..
— Николай Карамзин

Дорогой мой Руже!

Здесь все иное. Музыка, балы и... даже небо... Мебель в Англии жёсткая. Сидя на ней никогда не забудешь, что она сделана из дерева. Дворяне здесь соревнуются в ее количестве и количестве окон, потому что чем отверстий в доме больше — тем владелец богаче: в Англии ещё в прошлом веке ввели налог на отверстия в домах, поэтому у многих бедняков нет даже окон — они используют дверь как освещение. Полное безумие! Господь дал людям свет и воздух, а закон обязал за них платить. Да покарают меня небеса, если эта напасть придёт во Францию! Здесь, на неродной земле, я всё так же предаюсь мечтаниям и разрываюсь на части от желания увидеть Нотр-Дам.

Марселетт
Лондон, 26 ноября 1789

Несмотря на разлуку, Марселетт и де Лиль вели переписку, посылая друг другу письма практически ежедневно. Всего за несколько месяцев она стала для него музой, а потому, получая письма из Лондона, Руже де Лиль приходил в необыкновенный восторг, на него налетало вдохновение, и часто случалось, что после прочтения он за один вечер мог написать сразу пять сонетов. Впервые юный поэт мнил себя таким счастливым.

Марселетт бездумно принимала его поэтические излияния, потому что не считала его галантность неуместной, — в аристократическом обществе все было игрой — и даже отвечала на его лирические воспарения стихами собственного сочинения. Именно первые из них она показывала ему на званом ужине 26 августа в доме у Лолы и именно их прятала от Арно в своей комнате тремя днями ранее.

Опасно, однако, принимать чувственные строфы своего поклонника как поэтическую похвалу и поощрять их. У де Лиля глаза эстета, но сердце марципановое, а натура — влюбчивая, и поэзия его любовь питала. С каждым днём Марселетт нехотя привязывала доверчивого поэта к себе всё крепче, зато сама не могла отвязаться от прошлого, а прошлое — от неё, если то, что было возможно в прошлом, можно назвать самим прошлым.

Это был Арно.

Несмотря на просьбу Марселетт не отвечать на письмо с признанием в любви, он, в отличие от Лолы, которая игнорировала Марселетт до января, послал ей пламенный ответ сразу же. Его пребойкому перу мог позавидовать и сам де Лиль — сказывалось здесь, вероятно, то обстоятельство, что предком Арно был великий Корнель.