Марсельеза

Глава 26. «Все дороги ведут в Рим»

Пошла кутерьма. Поднялся крик. Кто-то из посетителей бросился к выходу; какая-то богатая женщина, замерев у лестницы, истошно завопила.

Человек в плаще скрылся сразу же — никто не успел ничего толком понять. На его стороне сыграла паника, которую он навёл в кафе, когда нанёс маркизу смертельный удар; так суета его спрятала, но всё же бывшие в кафе люди сумели распознать убийцу, которым был Филипп Николя Мари де Пари, член Гвардейского корпуса Франции. Так как здесь мы расстаёмся с Филиппом де Пари и позже уже не встретимся с ним, опишем в нескольких фразах его последние дни.

Некоторое время после убийства Пари прятался в Пале-Эгалите у своей любовницы, занимавшейся парфюмерией. Он собирался бежать в Англию, но его заметил и узнал никто иной как торговец крольчатиной, когда Пари забыл об осторожности и стал в полный голос оскорблять революцию. Тогда Филипп решил, что лучше умереть здесь, чем погибнуть на гильотине, и выстрелил себе в голову до того, как его успели арестовать, а торговец крольчатиной выручил из этого разоблачения 1200 фунтов стерлингов — таким щедрым было вознаграждение от Конвента.

Между тем вернёмся в кафе «Феврие».

— Мне холодно! — вдруг простонал Лепелетье, лежавший в быстро расползавшейся тёмной луже крови, вместо того, чтобы попросить о помощи.

Маркиз истекал кровью. Марселетт в оцепенении глядела на то, как вокруг него столпились люди, как его подхватили и как понесли в больницу, и не слышала де Лиля, пытавшегося привести ее в чувства.

Вынося умирающего Лепелетье из кафе, кто-то случайно задел ее плечом, и в какой-то момент ей, словно вода, стукнула в голову тревожная мысль, вспыхнувшая в ее уме до того, как она успела бы ее остановить, и девушка, слушаясь ее одну, бросилась к выходу. Теперь ее не волновало ничто, кроме Арно, потому что Марселетт вдруг поняла, что, если на ее глазах напали на самого Лепелетье, то с таким же успехом могли напасть и на Корде. В любой момент его могло не стать! Эта мысль вдруг заполнила ее целиком, не пропуская больше ни одной другой; она управляла ее руками и ногами.

Раньше Гуффье словно и не понимала, что люди, которые жаждали вернуть монархию и Ancien Régime (рус. старый порядок) во Францию, могли пойти ради этого на убийство. Прежде она почему-то не задумывалась о том, что не только революционеры способны на радикальные меры для достижения своих целей.