Дочь Пожирателя

эпилог

Начало июня выдалось ветреным и холодным. Небо было затянуто серыми тучами, которые низко и быстро летели над землей. Мелкие дожди то и дело переходили в сильнейшие ливни, ледяной стеной обрушивающиеся на землю. Гермиона молча наблюдала, как в яму опускают гроб. Она не плакала. Предателей не пристало оплакивать. Темный лорд лишь сейчас, спустя месяц после финальной битвы, позволил Гермионе похоронить отца. Какая ирония! Хоронить отца в день рождения любимого. Гермиона стояла одна. Никто не захотел проводить в последний путь изменника. Но Гермиона даже была рада этому: никто не мешал ей. Да, он предал Темного лорда! Да, он позволил Дамблдору распоряжаться ее, словно пешкой! Да, он смотрел на ее боль и мучения и был причиной ее страданий! Но она любила его. Его смерть стала ударом для Гермионы, особенно после того, что случилось с Драко. Гроб опустили в яму. Гермиона взяла горсть влажной земли и бросила на гладкую крышку гроба. Двое служащих кладбища начали засыпать могилу. Вот и все. Гроб исчез, сверху установили могильную плиту. Она кивнула служащим и с равнодушным видом бросила на землю несколько монет. Те тут же упали на колени в грязь и начали их собирать. Гермиона ухмыльнулась. Наконец-то маглы были на положенном им месте: у ног волшебников, в грязи и слякоти. Она положила на плиту букет черных роз. — Я люблю тебя, папа, — прошептала она, — и я прощаю тебя. Прощаю, что ты позволил Драко разбить мне сердце. Прощаю, что сделал марионеткой Дамблдора. Прощаю, что не был против моего изнасилования. Прощаю, что не говорил ничего о маме и заставил ненавидеть ее. Прощаю, что оказался предателем. Одинокая слеза скатилась по ее щеке и упала в траву. * * * На старом кладбище было тихо и безлюдно. Холодный ветер гулял меж полусгнивших крестов, гнул к земле тонкие деревца, что росли на некоторых могилах. Сюда теперь мало кто приходил. В паре километрах отсюда магглы построили другое кладбище, в более уютном месте среди тенистых деревьев. Гермиона сидела на коленях возле могильной плиты с именем ее отца. Могила предателя. С темной мраморной плитой, покосившемся крестом, вокруг которого вьется плющ, и неизменно букетом черных цветов. — Здравствуй, папа, — тихо произнесла Гермиона, — я снова у тебя. Каждый год я прихожу к твоей могиле и рассказываю о том, что со мной происходило за год. Но все по прежнему. Рассказывать не о чем. Уже давно я не говорила о тебе. Всем, кто спрашивает о тебе, я говорю что ненавижу тебя и никогда не прощу. Но это ложь. Я знаю, что ты хотел как лучше, и сумела простить тебя. Но я все же выскажу то, что до сих пор не решилась сказать. Ты все годы был верен Дамблдору, делая вид, что в действительности предан Темному лорду. Ты и меня в это впутал. Позволил сломать меня, впустить в сердце Тьму, а потом надеялся, что я снова стану добренькой. Видно, ты переоценил мои возможности. Да, тебе привет от Поттера, — недовольно выплюнула она, — он до сих пор убивается, что плохо к тебе относился. Ну конечно, человек, любивший его маму, всю жизнь охранял его! В прошлый раз Поттер сказал, что ты помог ему уничтожить один из крестражей. Я разочарованна. Не думала, что ты настолько сентиментален. Патронус, символизирующий Лили Поттер. Какая мерзость! * * * С победы Темного лорда прошло тридцать лет. Гарри, лишенный магии, был заточен в Азкабан. Гермиона иногда посещала его, и сошедший с ума мужчина рассказывал ей о своей жизни. Он уже не узнавал Гермиону. Каждый раз он видел нового человека, называл ее разными именами, но Гермиона никогда не исправляла его. Ей нравилось слушать его, узнавать мысли о себе, о Драко, об отце. Гермиона была благодарна Темному лорду за разрешение посещать Поттера. Рона она не видела очень давно. После победы она посетила его новый дом: уютный коттедж, рядом озеро, никого вокруг. Идеальное место для предателя и беглеца. Рон нашел себе красавицу-жену, с которой и жил душа в душу, не вспоминая о прошлом. Его семье повезло меньше. Из всего многочисленного семейства спустить удалось лишь Биллу с Флер, который сбежали в Америку. Там они пытались начать войну против магической Англии, чтобы уничтожить Темного лорда, но их уверили, что Темный лорд силен и любые военные действия против него бессмысленны. Все остальное семейство Уизли было продано в рабство. Гермиона не интересовалась их дальнейшей судьбой. Само общество Англии разделилось на три класса: низшие, рабочие, господа. К первым относились маглы и грязнокровки. Они считались рабами, их продавали, покупали, обменивали, дарили. К рабочим относились полукровки и чистокровные, не обладающие богатствами и знатной родословной. Господами же были аристократы, все как один носящие метку Темного лорда. В целом, жизнь текла спокойно и мирно. Больше никто не смел восставать против Темного лорда. * * * Для своей преемницы Темный лорд нашел шикарный особняк посреди великолепного парка невдалеке от Малфой-мэнора. Скрытый от посторонних глаз, он стал идеальным убежищем для юной Пожирательницы. Здесь она и поселилась с Драко. Раз в несколько месяцев она устраивала грандиозный бал, который растягивался на несколько дней. Тогда гости располагались в богато обставленных комнатах. Гермионе нравились балы. Каждый раз она находила шикарное платье, одно дороже другого, надеясь, что Драко обратит на нее внимание. Но он никогда не обращал на нее внимания. * * * Гермиона сама накрыла праздничный стол. Несколько салатов, морепродукты под сырным соусом, пирог с курицей и пармезаном, клубничный торт, украшенный фигурками из сахарной мастики — все это она приготовила сама. День рождения любимого был поводом спуститься в кухню и, прогнав домовиков, самой заняться праздничным обедом. Когда она зажгла свечи, в зал зашел Драко. Ее любимый сорокасемилетний юноша, выглядевший максимум на восемнадцать. Философский камень поистине творит чудеса! Драко скользнул равнодушным взглядом по столу, потом по Гермионе, которая, изменив привычке, надела светлое платье, обнажающее спину и плечи, со струящейся юбкой до пола и обтягивающим лифом. Безразличие в его глазах не исчезло и тогда, когда Гермиона подошла к нему и, обняв за плечи, поцеловала. Он не ответил, позволяя ее губам прикусывать и целовать его губы. — С днем рождения, любимый, — прошептала Гермиона. Они сели за стол и молча начали есть. Гермиона так и не узнала, что за проклятье настигло Драко. Он перестал что-либо чувствовать, будто из него высосали все эмоции и чувства. Он узнавал каждого, кого когда-либо знал, но не подавал и виду. Драко не произнес ни слова за тридцать лет. Когда Драко ложился спать, он тут же засыпал, поэтому не чувствовал и не слышал, как Гермиона ложится рядом с ним и, обняв его, тихо плачет, кусая губы до крови. — Как тебе еда? — с надеждой услышать ответ спросила Гермиона. Драко молча ел и даже не смотрел на нее. Одна за другой по лицу заскользили слезы, палая в тарелку. Гермиона выронила вилку и, закрыв лицо руками, горько разрыдалась. — Почему ты молчишь? — закричала она, вскакивая так, что кресло опрокинулось. Ни один мускул не дрогнул на лице Драко. — Почему? Объясни же! Тридцать лет! Тридцать лет, Драко, я жду, что ты очнешься! Я перерыла все библиотеки, я допросила всех, кто выжил в той битве, пыталась узнать, что за заклятье на тебя наложено! Я не нашла ничего! Так помоги же мне! — Он не ответит, — раздался тихий голос. Гермиона обернулась. За ее спиной стоял Защитник. — Ты? — выдохнула Гермиона. Защитника она не видела почти тридцать лет. — Я, — спокойно ответил тот, — и он не ответит. Видишь ли, для того, чтобы я существовал, мне нужна энергия. И ее я черпаю из того, кто меня призвал. Все его эмоции, чувства, ощущения — все это моя пища! — Отпусти его, — тихо произнесла Гермиона, — ты мне больше не нужен. — Так не пойдет, детка, — усмехнулся Защитник, — ты должна дать мне что-нибудь взамен. — Чего ты хочешь? — Мне всегда нравились, когда ты страдала. От кошмаров, от боли, от мук совести. Предлагаю тебе сделку, Дочь пожирателя! Каждую ночь тебя будут мучать самые страшные кошмары, каждую секунду ты будешь чувствовать боль — терпимую и все время перетекающую из одной части твоего тела в другую. Ты не сможешь ничем заглушить ее, никакое снотворное не даст тебе ни одной спокойно ночи! Ты готова ради него, — он указал в сторону Драко, который медленно резал торт, — готова на это? — Да, — не раздумывая, крикнула Гермиона. Тотчас же ее пронзила боль. О, Круцио по сравнению с ней любовная ласка! Всю побелело перед ее глазами. Не понимая, что происходит, Гермиона бросилась вон. Сама не понимая того, она оказалась на улице. Упав на колени в мягкую траву, она сжала голову руками и застонала. Боль стала еще сильнее. Казалось бы, куда еще больнее? Гермиона каталась по земле, извиваясь, в корчах, агонии и муках. Она знала, что должна терпеть. Ради Драко. Внезапно боль прекратилась. Гермиона обнаружила, что сидит на коленях. Ее платье изодралось в лохмотья, которые не способны скрыть ее тело. Волосы запутались, руки оказались исцарапанными в кровь. — Ты прошла испытание, — раздался тихий голос Защитника, — теперь я могу покинуть тебя. Гермиона даже не успела спросить, что за испытание. Защитник растаял в воздухе. Боли не было, но Гермиона не обращала на это внимание. Все ее тело будто оцепенело. — Ты так и не дала мне ответ, — раздался позади нее голос, который она не слышала тридцать долгих лет. С трудом она поднялась на ноги и оглянулась. Драко, ее Драко, стоял перед ней. Его глаза с любовью и желанием смотрели на нее, на ее тело, которое не скрывали обрывки платья, в ее глаза, который тут же наполнились слезами. В голове Гермионы раздался тихий голос Защитника: — Ты доказала, что по-настоящему любишь его. Если бы ты хоть на секунду пожелала прекращения боли, он бы не вернулся к тебе. Теперь ничто не помешает тебе быть счастливой. Драко протягивал ей ладонь, на которой, как и тридцать лет назад, лежал перстень. — Да, — тихо прошептала Гермиона.