Дочь Пожирателя

4

(1992 год, из записки А.Дамблдора) "Дорогой Северус! Думаю, что ты уже много раз пытался передать дочке свои воспоминания, но никак не мог их извлечь. Я не так глуп, чтобы раскрыть тебе свой замысел по поводу твоей дочери и не заблокировать твои воспоминания о наших разговорах. Как ни старайся, но у тебя не получится извлечь ИСТИННЫЕ воспоминания. И даже не думай рассказать все дочери — отправить первокурсницу одну в Запретный лес за нарушение правил — легче легкого. Удачи!" * * * (1995 год) Гермиона почувствовала, как ее приковывают за руки к какому-то столбу. Через мгновение с глаз сняли мешок, и яркий свет на миг ослепил ее. Когда же глаза привыкли к свету, Гермиона смогла разглядеть помещение, в которое ее притащили. Это оказалась большая светлая комната. С одной стороны были огромные окна, на противоположной стене висели портреты. Она оказалась прикованной к столбу, стоящему посреди комнаты, который очень напоминал одно средство пытки со времен Святой инквизиции. Веревки больно впивались в запястья, и любая попытка двинуться отдавалась жгучей болью в руках. Ко всему прочему, похоже, ей сломали пару рёбер. Гермиона чертыхнулась. Только этого ей не хватало. — Зачем же так ругаться? — раздался за спиной шипящий голос, от которого по всему телу пробежал холодок. — Ты же девушка, к тому же начитанная. Сердце учащенно забилось, когда перед ней появился Темный лорд. Но внешне она осталась совершенно спокойной, благо, что у нее было с кого пример брать. — Ну, здравствуй, дорогая, — продолжил говорить Темный лорд, — в прошлый раз мы с тобой не договорили, но сейчас, я думаю, никто нам не помешает. У тебя были достаточно времени, чтобы подумать над моим предложением. — А у меня есть выбор? — спросила Гермиона. — Разумеется, есть! — голос Темного лорда был обманчиво мягок. — Ты можешь либо присоединиться ко мне, либо погибнуть в адских муках. Тебе решать. Гермиона прикрыла глаза, молясь про себя, чтобы все это оказалось кошмарным сном. Но "сон" не заканчивался. Тяжело дыша, Гермиона пыталась успокоиться. Пол начал уходить из-под ног, в ушах зазвенело, а из носа потекла кровь. Внезапно все тело пронзила нестерпимая боль. Девушка неестественно выгнулась, крича от боли; левое запястье неприятно хрустнуло, и кисть сразу же начала опухать. Пытка длилась минут десять. Наконец, боль отпустила. — Ну, моя дорогая, — Темный лорд приподнял ее голову за подбородок, вглядываясь в глаза, — ты согласна? Еще с детства боль привлекала Гермиону. Ей нравилось, когда она случайно натыкалась на какой-нибудь острый угол или падала, споткнувшись о камень или корень. Иногда она брала иголку и расцарапывала себе руки. Так продолжалось, пока отец не застал ее за этим занятием. Ей тогда было тринадцать. Он отвел ее к магловскому психологу. Тот, поговорив с Гермионой, сообщил, что в этом виновата какая-то детская травма. Больше, как отец и психолог ни бились, они ничего не добились. Да и сама Гермиона не особо понимала, чем же ее привлекает боль. Иногда ей казалось, что она просто сошла с ума. Но сейчас она мечтала лишь об одном — чтобы больше не почувствовать это ужасную боль. — Хорошо, я согласна, — тихо ответила она хриплым голосом. — Замечательно! — Темный лорд достал палочку и, произнеся заклинание, освободил ее от пут. Гермиона начала растирать затекшие кисти, морщась от боли в сломанном запястье. — Дай мне свою левую руку! — приказал Темный лорд. Гермиона повиновалась. Кончик палочки лорда коснулся нежной кожи. Руку обожгло, словно к ней приложили каленое железо. Девушка зашипела, а глаза начали наполняться слезами. На коже начала появляться Черная метка — вечное клеймо пожирателей. В глазах потемнело, и Гермиона не поняла, как оказалась в комнате с голыми стенами. Из мебели в ней была железная кровать с тонким матрасом да грубо сколоченный стул. Гермиона лежала на кровати в позе эмбриона и смотрела в одну точку. В душе была лишь пустота. Она не чувствовала ни страха перед неизвестностью, ни горечи от того, что ее мир рушился. Левая рука, на которой Тёмный лорд выжег метку, онемела. Девушка не знала, сколько так пролежала. Из раздумий вывел до боли знакомый и любимый голос. — Грейнджер? Что ты делаешь здесь? Гермиона посмотрела мутным взором на Малфоя, стоящего рядом с кроватью. Он стал еще выше и еще бледнее, под глазами залегли тени. — Какая разница? — глухо произнесла девушка, снова утыкаясь взглядом куда-то вдаль. — Как ты здесь оказалась? Ты же гря...маглорожденная... — Нет, — хрипло перебила его девушка, — я незаконнорожденная дочь Северуса Снейпа. — Что? У Снейпа есть дочь? — Малфой пошатнулся и с недоверием уставился на Гермиону, но та даже не смотрела на него. — Да, есть, — сухо ответила Гермиона. — Значит, у тебя есть отец... — Нет, — жестко прервала Малфоя девушка, — у меня больше нет отца. — Почему? — удивленно спросил Малфой, садясь на стул. — Потому что он обманывал меня. Из-за него я стала Пожирательницей! — выкрикнула Гермиона. Из глаз потекли слезы, и девушка судорожно всхлипнула. — Не может быть! Ты врешь! — Малфой вскочил на ноги. — Неужели? — взвизгнула Гермиона, вскакивая на ноги и показывая парню левую руку. Острая боль в ребрах заставила ее зашипеть. Малфой с неверием смотрел на нее. Потом его взгляд остановился на опухшем запястье. — У тебя сломано запястье. Сейчас принесу тебе костерост. Парень вышел из комнаты, но вскоре вернулся с бутылкой. Налив зелье в стакан, он протянул его Гермионе. — Спасибо, — произнесла Гермиона, чувствуя, как сердце начинает учащенно биться. — Я пойду, — произнес парень, — а ты отдыхай. Гермиона выпила зелье и снова легла в кровать. Вскоре она забылась тревожным сном. Разбудил ее Малфой. Он был чем-то встревожен. — Просыпайся, ну же! — он тряс ее за плечо. — Что? Что случилось? — со сна Гермиона не сразу поняла, где находится. — Темный лорд хочет тебя видеть. Гермиона вскочила на ноги и испуганно уставилась на парня. — Зачем? — Не знаю, — покачал головой парень, — но, боюсь, ничего хорошего. Парень отвел Гермиону в зал, где утром она получила метку. Теперь тут вместо столба стояло шикарное кресло, в котором сидел Темный лорд. — Вы хотели меня видеть? — безразлично спросила девушка, даже не склонив головы. — Да, моя дорогая. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей.