Дочь Пожирателя

7

Гермиона вернулась в купе. Гарри вопросительно взглянул на нее, заметив улыбку, но девушка только покачала головой, взглядом показывая на Рона и Джинни. Забравшись с ногами на сидение, Гермиона прислонилась к окну и закрыла глаза. Пытаясь понять смысл слов, сказанных Малфоем, она невольно улыбалась, сжимая в руке баночку с лекарством. Гермиона хотела понять, что это было: насмешка или признание? Она знала Малфоя очень плохо; за короткие перепалки трудно было узнать парня хорошо. Голос разума утверждал, что это всего лишь жестокая шутка, а сердце во все кричало, что слова парня — правда. Чтобы отвлечься от мыслей, Гермиона начала повторять составы различных зелий, и не прошло и пятнадцати минут, как она уже крепко заснула. * * * Она оказалась в темнице. Рядом с ее ногами лежал труп, уже разлагающийся. Чуть не наступив на него, девушка взвизгнула и отскочила в противоположный угол клетки. Рядом раздался холодный хохот, от которого по телу Гермионы побежали мурашки. — Зачем же так кричать? — раздался обманчиво-мягкий голос Темного лорда, — это же всего лишь труп. С губ Гермионы сорвался нервный смешок. Она почувствовала себя маленьким зверьком, загнанным в угол. Гермиона прекрасно знала, что будет дальше: Темный лорд будет мучать ее, как кошка пойманную мышку, только в отличии от мыши ее пытка не закончится смертью; Темный лорд будет пытать ее, пока не сломает. А когда сломает, то она уже не сможет сопротивляться ему; напротив, она будет рада служить ему, будет делать все, лишь бы не испытывать вновь эту адскую боль. От этих снов не спасает даже оклюменция. Как бы хорошо Гермиона не защищала разум наяву, во сне она не могла даже сосредоточиться на защите. Похожие сны были и у Гарри. Он как никто другой понимал ее, и единственный, кто не проклинал ее за крики по ночам. И Темный лорд знал, что она беспомощна, и от этого пытки становились все изощренее. Оглядевшись, Гермиона увидела за решеткой Темного лорда. Вокруг его ног извивалась змея, то и дела шипящая в сторону пленницы. — Ну, мисс Снейп, — он часто обращался к ней по фамилии отца, — вы решили, хотите ли перейти на мою сторону? — Никогда, — с трудом ответила девушка. Ей было страшно. В глубине души она хотела наплевать на гордость и согласиться стать Пожирательницей, предав всех, кто ей дорог. — Жаль, — произнес Темный лорд и, направив на нее палочку, со скучающим видом произнес, — Круцио! Боль пронзила ее, и, упав на колени, Гермиона закричала. Боль накатывала, с каждой секундой усиливаясь, в ушах стоял ее собственный крик, а перед глазами все расплывалось; во рту появился солоноватый привкус, и изо рта потекла кровь. Внезапно раздался пронзительный свист, вырывающий ее из лап кошмара. * * * — Гермиона, очнись! — кто-то хлопал ее по щекам. Через мгновение на лицо брызнула ледяная вода. Дернувшись, Гермиона раскрыла глаза. Над ней склонились Гарри и Рон: оба с испугом и тревогой смотрели на нее. Дверь купе отворилась, и в него вбежала напуганная Джинни с огромной плиткой шоколада в руке. — Как она? — спросила она, опускаясь на колени рядом с сиденьем и изучающе смотря на подругу. — Я нормально, — с трудом ответила Гермиона неправду: голова раскалывалась, во рту стоял привкус крови, а все тело ломило и била дрожь. — Что произошло? — Ты заснула, — начал говорить Рон, —, а через какое-то время закричала, а изо рта у тебя потекла кровь. В общем-то и все. Джинни убежала за шоколадом, Гарри так сказал. Гермиона устало прикрыла глаза. Пока никто не догадался о ее тайне, но если и дальше так будет продолжаться, вскоре все узнают о метке. Что тогда будет? Отвернутся ли о нее друзья или поддержат, как и Гарри? Что скажут учителя и директор? Неизвестность пугала ее. Джинни развернула фольгу и протянула Гермионе кусок шоколада. Гермиона благодарно улыбнулась и откусила маленький кусочек шоколада. Ей стало немного лучше. — Мальчики, — произнесла Джинни, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к Гарри и Рону, — в соседнем купе едет Невилл, может, вы присоединитесь к нему? — она многозначительно посмотрела на них. — Зачем, — спросил Рон, — нам и здесь хорошо… — Пойдем, — подтолкнув его к двери, сказал Гарри, — проведаем Невилла. Недовольно бурча, Рон вышел из купе, бросив печальный взгляд в сторону шоколада. Джинни, убедившись, что дверь заперта, села напротив Гермионы и спросила: — Что у тебя с Гарри? Гермиона поперхнулась. Откашлявшись, она изумленно посмотрела на Джинни и спросила: — Что? О чем ты? — Что у тебя с Гарри? Вы встречаетесь? — повторила Джинни, очень надеясь на отрицательный ответ. Джинни Уизли по уши была влюблена в Гарри Поттера. С самой их первой встречи она мечтала, чтобы Гарри обратил на нее внимание. Но, казалось, что она совершенно безразлична Мальчику-который-выжил, и девочке приходилось лишь мечтать и в душе завидовать Гермионе Грейнджер. Джинни не была такой же умной, как Гермиона, не отличалась особой красотой, зато обожала квиддич, но все равно не могла заполучить место в Золотой компании. Фраза «третий лишний» не подходила к этой троице. В глубине души Джинни мечтала занять место Гермионы, но у нее никак не получалось привлечь внимание Гарри. Конечно, случай с дневником Реддла ни в счет. Но если здраво мыслить, вряд ли бы Гарри полез в Тайную комнату, если бы она не была сестрой Рона. Но Джинни Уизли умела ждать. Она надеялась, что Гарри пригласит ее на Святочный бал, но, увы, он предпочел красавицу Парвати. Джинни рассчитывала, что летом они смогут проводить больше времени вместе, играя на заднем дворе Норы в квиддич, но судьба распорядилась по-другому: их заперли на площади Гримо, а Гарри сблизился с Гермионой. Выяснять отношения с Гарри Джинни опасалась, а поговорить с Гермионой казалось ей замечательной идеей. В конце концов, Гермиона должна была понять ее, как девочка девочку. Задав вопрос про ее отношения с Гарри, Джинни ожидала увидеть любую реакцию, но не смех. Поэтому она изумленно уставилась на Гермиону, которая, прижав к лицу руки, залилась смехом, да так, что у нее потекли слезы. Успокоившись, Гермиона произнесла: — Ну ты и шутница! Гарри мой друг, и к тому же, всем известно, что ему нравишься ты! Джинни залилась краской. — Ты уверена? — заикаясь, спросила она. — Да, уверена. Как-то он заснул в библиотеке, когда я читала вслух. Он начал разговаривать во сне, ну и признался в любви к тебе. И избегает он тебя, потому что как только видит тебя, сразу же начинает смущаться, краснеть и все в таком же духе. Гермиона с радостью смотрела на Джинни, которая расцветала прямо на глазах. — Гермиона, — неловко произнесла Джинни, — ты прости меня. Я жутко ревновала, поэтому никак не желала увидеть тебя настоящую. Я бы хотела, чтобы мы стали подругами. — Ничего, — Гермиона улыбнулась, — я знаю, какого это, когда кого-то любишь безответно. — И в кого же ТЫ влюбилась? — хитро улыбнувшись, спросила Джинни. — Только не смейся, — предупредила Гермиона, в ответ Джинни кивнула и приподняла руки, словно сдаваясь, — в Драко Малфоя. Наступила тишина. Джинни переваривала сказанное подругой, а Гермиона с тревогой смотрела на нее. Джинни не Гарри. Она может быть и колючей, и насмешливой, и мстительной. — Вау, — наконец произнесла Джинни, — ну ты и влипла, подруга! Гермиона в ответ лишь тяжело вздохнула, прижимая к груди баночку с мазью. * * * Когда наступил вечер, поезд подъехал к вокзалу. Выйдя на улицу, Гермиона вдохнула холодный воздух и улыбнулась. После раскаленного солнцем Лондона и душного купе это место казалось раем земным. Сойдя с перрона, Гермиона, Гарри, Рон и Джинни направились к карете, в которую было запряжено странное существо, напоминающее лошадь, только очень костлявое с огромными крыльями. Гермиона читала о них: их называют фестралами, и видеть их может лишь тот, кто увидел смерть. Гермиона и Гарри видели смерть на кладбище. Темный лорд убил двоих Пожирателей, так как усомнился в их преданности. С трудом оторвавшись от фестрала, Гермиона первая залезла в карету. По дороге они молчали; каждый думал о чем-то своем: Гарри думал, что принесет ему этот учебный год, Джинни представляла свое будущее с Гарри вплоть до свадебного платья и цвета обоев в гостиной, Рон думал о еде, Гермиона думала об отце. Пару раз он приходил в Орден, но она видела его лишь мельком. Похоже, он избегал ее. От этой мысли сердце девушки сжималось от тоски. Она боялась, что отец опять отдалится от нее. Вскоре они доехали до школы. Присоединившись к другим ученикам они прошли в Большой зал. Гарри и Гермиона ловили на себе взгляды. Это обоих нервировало и вызывало чувство ненависти по отношение к Министерству, которое выставило их сумасшедшими подростками, жаждущими славы и внимания. В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвездный черный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживленно переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. Все было как обычно, но в душе Гермионы поселилась тревога; чувство надвигающейся беды охватило ее. Девушке захотелось бежать отсюда куда глаза глядят и больше не возвращаться. Сев за стол, она посмотрела на отца. Он был еще мрачнее, чем обычно. Возможно, причиной такого настроения была сидящая рядом женщина, смахивающая на жабу, во всем розовом. После распределения Дамблдор поднялся и все замолкли. — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки! На тарелках появилась еда: здесь были и различные виды мяса, овощные блюда, различные пироги и соусы. Гермиона, не особо проголодавшаяся, все же положила себе кусок пирога с курицей. Внезапно перед глазами предстала ужасающая картина: разлагающиеся трупы, внутри которых копошатся черви, а вокруг лужи гноя и крови. Шипящий голос Темного лорда произнес, мягко, будто ничего тошнотворно-ужасного только что не показал Гермионе: — Приятного аппетита! Почувствовав приступ тошноты, Гермиона прижала ко рту салфетку и поставила барьер, чтобы Темный лорд не влез еще раз ей в голову. Но это не особо помогло: сознание, будто надсмехаясь над ней, вновь и вновь возвращалось к картине с трупами. Гермиона так и не смогла поесть. Когда же тарелки опустели, Дамблдор начал свою речь. Гермиона слушала его в пол-уха, что было ей несвойственно, но когда директор представил нового преподавателя ЗОТИ, она насторожилась. — Я с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. Именно Долорес Амбридж настояла на том, чтобы Гермиона и Гарри прошли обследование. Переглянувшись с Гарри, Гермиона поняла, что подумали они об одном и том же: ничего хорошего от Амбридж ожидать нельзя. Внезапно профессор Амбридж поднялась со своего места. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия. — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! Гермиона громко фыркнула, оглядев зал: никто не выглядел счастливым. — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! — Не мечтайте, — проговорили одновременно близнецы Уизли. Кто-то одобрительно засмеялся, но вскоре снова наступила тишина. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности, — продолжила деловито профессор Амбридж, — Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания. Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством… К этому моменту уже никто не слушал ее и не пытался уловить суть сказанного. Гарри тихо спросил Гермиону: — Ты что-нибудь поняла? — Ничего хорошего не светит, — ответила Гермиона, — эта министерская крыса собирается контролировать Хогвартс. Хорошим это не может кончиться. Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. * * * Уже поздно вечером, когда все крепко спали, Гермиона спустилась в общую гостиную. Спать ей не хотелось. Мазь, что дал ей Малфой, и в самом деле уменьшил боль, но снова видеть кошмары и переживать пытки Гермионе не хотелось. Больше всего на свете ей хотелось увидеться с отцом, но тот так и не взглянул на нее за ужином. Возможно, ему было просто не до нее, а может не хотел привлекать внимание Амбридж. При воспоминании об этой «розовой жабе», как ее назвал Рон, Гермиона заскрежетала зубами. Амбридж не простит ей и Гарри их отказ от обследования. И вряд ли она сможет из научить чему-нибудь полезному. Гермиона уже успела прочитать весь учебник, но ни в одной главе не сказано о практике. Это настораживало. От мыслей ее отвлек стук в окно. Когда она его открыла, в гостиную влетел филин и бросил на кресло письмо. Облетев комнату, он вылетел в окно. Взяв в руки письмо, Гермиона увидела на нем свою фамилию. Порвав конверт, она достала небольшой лист пергамента. На нем было аккуратным почерком написано: «Спокойной ночи!» Гермиона радостно улыбнулась. Даже если это и ложь, пусть она продолжается — уж больно она прекрасна.