Дочь Пожирателя

21

Гермиона сидела в мягком кресле у камина; в гостиной Гриффиндора было тихо и умиротворённо, и девушка наслаждалась покоем, лениво читая толстую книгу из библиотеки отца. Прошло всего пять дня с начала семестра, а она получила очередное наказание у Амбридж. А дело было вот в чем. * * * Гермиона опаздывала на урок ЗОТИ, но даже и не думала поторопиться. Прошло минут пять со звонка, когда она дошла до кабинета ЗОТИ. Не постучавшись, она спокойно зашла в класс. Профессор Амбридж, сидящая за столом и что-то пишущая на длинном свитке с лёгким изумлением посмотрела на Гермиону. — Мисс Грейнджер? Я уже и не надеялась, что вы придете. Ну что ж, я, пожалуй, не буду снимать с вас баллы. Но это в последний раз! — Благодарю вас, профессор, — ядовито-вежливо произнесла Гермиона, садясь за свободную парту. Она достала учебник и, сложив руки на груди, начала прожигать взглядом профессора Амбридж. Та делала вид, что не замечает устремленного на нее взгляда, но было заметно, что ей неудобно. Гермиона злилась на Амбридж; каждой клеточкой своей сущности она ненавидела эту женщину, которая отравляла жизнь всем, кто хоть на йоту сомневался в министре. Накануне Амбридж, которая являлась Генеральным инспектором, решила устроить проверку отцу. С противной ухмылкой Амбридж сообщила в конце урока, что профессор Снейп находится на грани увольнения. Гриффиндорцы, которые не особо жаловали учителя зельеварения, были поражены до такой степени, что ничего не смогли возразить, хотя после урока бурно обсуждали эту новость и нелестно высказывались по отношению к "министерской жабе"; а вот слизеринцы впервые за все время возмутились решению Амбридж. В итоге оставшаяся часть урока была сорвана, а Слизерин получил штрафные балы. Наконец, профессор Амбридж не выдержала и громко произнесла, не поднимая головы: — Мисс Грейнджер, в воскресенье жду вас у себя после завтрака. — За что? — возмущенно воскликнул Рон, вскакивая со стула. — Мистер Уизли, этот вопрос не относится к теме урока, так что советую вам сесть на свое место и заняться конспектом. Если я считаю, что мисс Грейнджер заслуживает наказания, то значит никто не имеет права мне возражать. И на вашем месте, мистер Уизли, я вела бы себя тише воды и ниже травы. В противном случае ваш отец может лишиться работы. Рон, красный, как рак, сел на место и что-то пробурчал Гарри. А Гермиона зло посмотрела на профессора и опустила взгляд на свою парту. В воскресенье намечался поход в Хогсмид, и она собиралась погулять с Фредом. Перед ней опустилась записка. Развернув ее, она прочитала: Чего ты добиваешься? Подняв голову, она встретилась взглядом с Малфоем. Тот покачал головой, бросив на нее взгляд, полный упрёка, и продолжил писать конспект. Гермиона вздохнула и закрыла глаза. Она осознавала, что сама виновата в наказании, но ничего не могла с собой поделать: ей безумно хотелось испытать на Амбридж какое-нибудь темное проклятье, чтобы она мучалась. Общение с Пожирателями определенно не шло ей на пользу. * * * Она не заметила, как кто-то незаметно подкрался к ней и закрыл глаза ладонями. Первым желанием девушки было схватить палочку и наложить какое-нибудь проклятье, но через мгновение она осознала, что никакая опасность ей не грозит. Успокоившись окончательно, она поняла, что это Фред. Тотчас же в груди разлилось тепло, а губы расплылись в счастливой улыбке. — Фред, — проговорила она. Парень убрал руки и, когда Гермиона повернулась к нему, произнес: — Вообще-то я Джордж, но, если хочешь, могу побыть и Фредом. Гермиона приподняла бровь, пристально глядя на парня. Эта шутка уже не казалась смешной и остроумной, а порой сильно раздражала. Похоже, Фред понял это и весело произнес: — Ладно, это я! Может, сходим поговорим? — Зачем? — насторожилась Гермиона. — Просто надо кое-что прояснить, — Фред протянул ей руку. Гермиона поднялась и пошла следом за Фредом, крепко сжимая его ладонь. Прямо перед ними из воздуха возник черный человек; он покачал головой и попытался схватить Гермиону за плечо, но его рука в блестящей черной перчатке прошла сквозь тело Гермионы, отчего в этом месте появилась тупая боль. Гермионе показалось, что человек разочарованно вздохнул, но она не обратила на это внимания. С того дня, как черный человек помог ей побороть страх при разговоре с лордом, Гермиона не видела его и, если честно, не особо и хотела его видеть. Она была почти счастлива с Фредом, а присутствие черного человека мешало наслаждаться этими отношениями; после каждой встречи ей казалось, что она окончательно сошла с ума. — Куда мы идем? — поинтересовалась она, когда Фред помог ей вылезти из проема в коридор. — В Выручай-комнату, — ответил Фред, — там нас никто не подслушает, и мы сможем спокойно поговорить. — Что-то меня это пугает, — пробормотала Гермиона, с трудом поспевая за Фредом. — Не дрейфь, — чуть насмешливо проговорил Фред и внезапно подхватил ее на руки. Гермиона от неожиданности вскрикнула, а затем громко рассмеялась, крепко схватив Фреда за плечи. Она гнала подступающую тревогу прочь, и, глядя в глаза Фреда, говорила себе: — Все будет хорошо, я счастлива, и ничто не разрушит эту идиллию. Но в сердце засела тупая игла и временами желудок неприятно скручивался, и внезапная волна страха охватывала ее. Еще хуже стало, когда они дошли до выручай-комнаты. Та приняла вид большой круглой залы, без какой-либо мебели. Голые каменные стены тускло освещались факелами, вдетыми в ручки в форме звериных лап. От каменного пола веяло холодом; пахло сыростью. — Странное место выбрала нам комната, — проговорила Гермиона, — напоминает склеп или гробницу, только гроба не хватает. Фред лишь пожал плечами, и ей снова стало страшно. Она обхватила себя руками, словно хотела закрыться от всего мира. — О чем ты хотел поговорить? — неуверенно спросила она, хотя совсем не хотела получить ответ. — О тебе, — хмуро произнес Фред и облокотился спиной о стену. Его лицо скрылось в тени, и от этого Гермиона не видела выражения его лица. — Что значит "о тебе"? — изумленно приподняв бровь, спросила Гермиона, не подозревая, что этим жестом походила на отца. — Я хочу знать о тебе правду. Ты все время лжешь, — отстраненно произнес Фред. — Я не лгу! — воскликнула Гермиона, но это прозвучало слишком неубедительно. — Нет, лжешь! — Фред оттолкнулся от стены и подошел к ней. — Давай проверим? Мой первый вопрос: кто твои родители? — Я не знаю, — закусив губу, прошептала Гермиона, — обычные маглы, ты же знаешь! Они погибли, когда я была маленькой. — Ложь! — отрезал Фред. — Твой отец — Северус Снейп. — Нет! Это неправда! — в отчаянье воскликнула Гермиона, пытаясь сохранить правду. — Нет смысла этого скрывать, Гермиона. Мой второй вопрос: куда ты сбежала на каникулах? В тот день, когда был прием в министерстве. — Мне срочно понадобилось тогда уйти, — прикрыв глаза, ответила она, чувствуя, как горло сдавливают невидимые пальцы, не давая ей дышать. — Опять ложь! — Фред с какой-то горечью, несвойственной ему, смотрел на нее, — ты отправилась на этот прием. Ты — Пожирательница! — Это не так! — из глаз девушки уже текли слезы. — Не так, говоришь? — Фред сжал кулаки. — Тогда покажи левую руку. — Нет, не могу, — с мольбой глядя на него, прошептала Гермиона, — клянусь тебе, что больше врать не буду, да, то, что ты сказал — правда! Но, умоляю, не делай этого! Не рушь наше счастье! — Какое еще счастье? — вскричал Фред. — Ты все время лгала! Всем нам лгала! Ты предала всех нас! Скажи, скольких ты убила? — Не говори так! — Гермиона всхлипнула. — А как еще мне говорить? Нет смысла отрицать, Гермиона, ты не та, за кого себя выдаёшь. Я просто хочу знать, кто ты на самом деле. — Это не моя тайна, — прошептала она, качая головой. — А чья же? — Фред снова отошел в тень. — Дамблдора. Этот ответ обескуражил Фреда. Минуту он молчал, переваривая его. Наконец, он сказал: — Какое отношения это имеет к Дамблдору? -Это тайна. — Хорошо, что тогда не тайна? — Фред со злобой смотрел на нее. Гермиона закрыла глаза и глубоко вдохнула. Ей казалось, что она стоит на краю глубокой пропасти, дно которой ей не видно; другого выхода нет, кроме шага вперед в бездну. Страх неизвестности охватил ее, но она собралась с духом и начала говорить: — Мои родители — профессор Снейп и обычная женщина-магла, которая бросила меня, когда мне было всего несколько месяцев. Отец прятал меня от всего мира, оберегая и защищая от любой беды. Мы специально придумали легенду о моих родственниках, которых никто не знает. Все было бы замечательно, если бы не возродился Темный лорд. Я не знаю, зачем ему нужна именно я. Возможно, потому, что я подруга Гарри. Как бы то ни было, но этим летом я попала в аварию, после которой у меня появилась метка. Темный лорд стал предлагать мне присоединиться к нему. Осенью, после того как он прислал мне сердце моей матери, я стала Пожирателем. Дамблдору я приношу все новости, а у Темного лорда учусь темной магии. Ты спрашиваешь скольких я убила? Немногих. Но и этого малого количества хватает, чтобы я ненавидела себя и проклинала свой выбор! Но у меня не было другого варианта! У меня слишком много слабых мест и больных точек, и Темный лорд легко мной манипулирует. Хочешь знать, куда я сбежала на каникулах? Что ж, знай: я отправилась к Темному лорду, который пожелал, чтобы я участвовала в нападении на министерство. Только вот я успела предупредить о готовившемся нападении, именно поэтому никто не погиб. Хотя нет, есть одна жертва: Алекс Корн. Я наложила на него Империус и заставила сказать, что это он предал Темного лорда. Его замучали до смерти. Я слышала его крики, полные боли, и ненавидела себя. Ты не представляешь каково это — пытать и убивать людей, смотреть, как они корчатся в корчах, агонии и муках! Каждый раз, когда эти люди снятся мне по ночам, я хочу умереть, лишь бы никогда не видеть глаза, упрекающие и непонимающие, за что с ними так! Но знай, что даже если бы я могла, я бы не изменила свой выбор, ибо слишком многое я могла бы потерять. Фред молчал. В тишине было слышно отрывистое дыхание и всхлипы Гермионы, которая с ужасом ждала того, что скажет Фред. — Знаешь, — наконец медленно произнес Фред, — я никогда не думал, что влюблюсь в чудовище. Увы, мир не идеален. Я не смогу больше с тобой говорить; единственное, что я сделаю — сохраню твою тайну. Но лишь потому, что дал Непреложный обет одному человеку. — Какому? — машинально спросила Гермиона, равнодушно глядя перед собой. — Какая разница? — пожал плечами Фред. — Главное, что он оказался прав. Прощай, Гермиона. Фред вышел из комнаты, не взглянув на нее. Гермиона осталась одна. Она медленно осела на пол, зажимая рот ладонью, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Ее сердце во второй раз разбили, и боль охватила ее черной пеленой. Перед глазами все плыло от навернувшихся слез. Раскачиваясь взад-вперед Гермиона пыталась не разрыдаться, но скоро она сломалась. Рыдания душили ее, а боль, казалось, ломала ребра. Она не могла поверить, не могла осознать, что это произошло на самом деле с ней, во второй раз. Во второй раз ее израненное, измученное войной и тьмой сердце разбили. Сидя на холодном полу, она проклинала себя, Темного лорда, мать за то, что та ее родила, Дамблдора, человека, раскрывшего Фреду правду о ней. Она не знала, сколько так прорыдала. Лишь когда все тело начало ломить от неудобной позы, а кожа покрылась мурашками от холодного камня, она поднялась на ноги и, пошатываясь, покинула гробницу своего счастья. * * * Гермиона никогда не одобряла употребление алкоголя. Нет, она не была против бокала шампанского или хорошего вина, но она никогда не любила виски или коньяк. Она считала, что только слабый человек напивается до беспамятства снова и снова, не в силах бросить эту привычку. Но сейчас, когда ей было до безумия больно, она признала, что виски — прекрасный способ забыться и притупить боль. Отец говорит, что нет зелья против разбитого сердца, но он ошибается. Она сделала второй глоток из бутылки. Как-то осенью она стащила у отца бутылку виски, просто, чтобы развлечься. Сейчас эта бутылка оказалась кстати: у нее уже кружилась голова, а мысли в голове путались. Все тело обмякло и с трудом слушалось ее. Ей уже стало чуть легче, но она понимала, что стоит ей протрезветь — и боль вернется. Гермиона сидела прямо на полу, возле камина, и смотрела в горящее пламя. Блики огня отражались в бутылке с янтарной жидкостью. Жар обдавал ее лицо, но ей совершенно не хотелось отодвигаться. — Грейнджер? — раздался голос Малфоя со стороны лестницы. — По какому случаю гробишь печень? — насмешливо спросил он. — Не твое дело, — с трудом проговорила она, глядя на него мутным взглядом. Парень подошел к ней ближе. — Вставай! — приказал он ей и протянул руку, помогая вставать. — Да пошел ты, — заплетающимся языком ответила она, но все же поднялась на ноги. }tab>Слегка покачиваясь, она сделала еще глоток и закашлялась, когда горло обожгло крепкое виски. А затем она истерично расхохоталась: — Представь себе, Фред бросил меня. Узнал, что я тварь со знаком Темного лорда, и послал меня. А я даже не смогла сказать, что я шпион! — Успокойся, Грейнджер, — проговорил Малфой, — ты все равно не смогла бы быть с ним. — Что значит "не смогла бы"? — спросила она, слегка покачнувшись. — Прости меня, — прошептал вдруг Малфой, — но я не мог поступить иначе. Глаза Гермиону на миг стали ясными, но через мгновение они вновь покрылись пеленой. — Это ты? Ты рассказал Фреду... — прошептала она. Малфой молча кивнул. Он был совершенно спокоен. — Урод, — сквозь зубы процедила пьяная девушка и, шатаясь, двинулась в сторону лестницы. — Грейнджер, подожди, — Малфой схватил ее за локоть, но девушка злобно вскрикнула: — Не трогай меня! Не желаю видеть тебя! С трудом она дошла до своей комнаты. Упав на кровать, она горько разрыдалась. Она ненавидела себя за то, что все еще любила человека, который причиняет ей столько боли. Через несколько минут она отрубилась, так и заснув с мокрыми от слез щеками. * * * На следующее утро Фред обнаружил у себя на тумбочке сверток и записку. В свёртке лежал кулон в виде маховика времени, а в записке было написано: Даже если бы я могла вернуть время назад, я бы все равно стала бы Пожирательницей, чтобы спасти своих любимых. * * * Фред стоял на Астрономической башне. Утром кто-то прислал ему записку, в которой предложил встретиться на Астрономической башне, чтобы кое-что рассказать о Гермионе. Фред любил Гермиону. Ее апатическое состояние пугало его, и он надеялся, что сможет помочь ей, узнав правду. За его спиной послышались шаги. Через мгновение рядом с ним стоял Малфой. — Я знал, что ты придешь, — произнес он, сложив руки на груди. — Малфой? — Фред удивленно посмотрел на слизеринца. — Что ты тут делаешь? — Пришел рассказать правду у Гермионе Грейнджер, — спокойно ответил Малфой. — Что ты можешь знать о Гермионе? — Многое, — протянул Малфой, — намного больше, чем кто-либо из вас. Но сначала ты дашь Непреложный обет, что никому не скажешь о том, что я тебе расскажу, и о том, что ты узнал это от меня. Поверь, правда того стоит! — Почему я должен тебе верить? — Фред усмехнулся. — Можешь не верить, — пожал плечами Малфой, — если что, сможешь потом спросить у самой Гермионы. Ну, что? Согласен? Фред минуту колебался, а потом с неуверенностью протянул руку для обета. После произнесения клятвы, он сказал: — Ну, в чем заключается правда? — Это долгая история... — начал рассказывать Малфой.