Дочь Пожирателя

17

На следующее утро Гермиона проснулась с первыми лучами солнца. Холодные лучи проникли в комнату и коснулись лица девушки. Потянувшись, Гермиона открыла глаза и приподнялась на локтях. Произошедшее ночью казалось ей страшным сном, но, увидев спящего в кресле Малфоя, она вспомнила все до последней секунды: пытка и убийство друга, несколько часов, проведенных на морозе, озеро, покрытое льдом, ледяная вода, обжигающая все тело, крепкие руки Малфоя. Гермиона тихо всхлипнула, но тут же ее скрутил жесткий приступ кашля. Тотчас же Малфой проснулся и поднялся на ноги. — Знаешь, Грейнджер, — произнес он, наливая в стакан воды, — тебе противопоказано отправляться к Темному лорду одной; что ты в следующий раз с собой сделаешь? Вены вскроешь? — спросил он, протягивая девушке стакан с водой. — Или выпьешь яд? — Ты не понимаешь, — хрипло произнесла девушка, подавив кашель. — Интересно чего же? — холодно спросил Малфой. — Какого это пытать ни в чем неповинных людей? Или убивать кого-то? Думаешь, раз я чистокровный, мне живется легче? Ошибаешься! Мне намного хуже, чем тебе! Вряд ли отец использовал на тебе Круциатус за малейшую провинность! И уж всяко тебе не приходилось с детства зубрить, что грязнокровки и маглы — хуже домовых эльфов! И вряд ли ты видела как убивают на твоих глазах любимого питомца, только за то, что ты опоздал на пять минут на ужин! Я прекрасно понимаю, что тебе сложно! Но только ты сама сделала свой выбор! Говорят, что гриффиндорцы храбрые и отважные, но ты предпочитаешь проститься с жизнью, а не бороться! Гермиона молчала, уставившись себе в колени. Она понимала, что Малфой прав. Она зациклилась на том, что она бедная и несчастная, единственная, кто страдает. Она и подумать не могла, что ей живется намного легче, чем другим. На первом курсе она мечтала стать аристократкой, жить в огромном особняке, окруженном огромным садом. Тогда бы она смогла бы спокойно общаться с Малфоем, и он бы никогда бы не назвал ее грязнокровкой. Но сейчас она понимала, что ее жизнь по сравнению с жизнью чистокровного волшебника настоящая сказка. — Ладно, — успокоившись, произнес Малфой, — твоя жизнь в общем-то пеня не касается, делай что хочешь. — Зачем же ты меня спас? — тихо спросила девушка. Малфой задумался. После нескольких минут молчания, он сказал: — Просто не хочу, чтобы ты причинила боль отцу. Помнишь, как ты летом попала в аварию? — девушка кивнула, — Он тогда сильно переживал за тебя. И он сразу же приехал, несмотря на то, что ты сильно его обидела. Когда ему в коридоре одна из медсестер сказала, что ты можешь и не выжить… Я до сих пор помню, сколько боли было в его глазах. Знаешь, Грейнджер, иногда мне кажется, что лучше бы тебя не было — твоему отцу было бы легче жить! С этими словами Малфой вышел из комнаты, даже не взглянув на девушку. Гермиона смотрела на дверь. Слова парня отрезвили ее; он прямо в глаза ей сказал правду: она эгоистка. Куда девалась та Гермиона, которая в первую очередь думала об отце и друзьях, и только потом о себе? Неужели какой-то полукровка, возомнивший себя повелителем магического мира, смог уничтожить в ней все светлое и хорошее, превратив в трусливую, эгоистичную слизеринку? Она вспомнила распределение на первом курсе: шляпа еще тогда почувствовала в ней слизеринца. Гермиона поднялась с постели и начала переодеваться. Машинально собрав все нужные учебники и свитки в сумку, она быстро выскользнула из спальни. После ночного «купания» она чувствовала себя немного слабой, но это не доставляло особого дискомфорта, и Гермиона решила не идти в Больничное крыло. Быстро идя по еще безлюдным коридорам, она старалась успокоиться и казаться веселой, чтобы лишний раз не огорчать друзей. Изо всех сил она гнала прочь образ мертвого друга, старалась не вспоминать его крик, не видеть перед собой полные укора глаза. Вскоре она достигла гостиной Гриффиндора. Перед портретом Полной дамы она замерла, собираясь с мыслями и чувствами. Трудно притворяться перед друзьями веселой и счастливой, когда сердце изранено, а самые светлые чувства и качества затягивает черная дыра страха и отчаяния. Гермиона понимала, что только друзья могут помочь ей справиться с неизбежной духовной деградацией, но только в том случае, если будут знать всю правду. А как им открыть эту ужасную истину и не вызвать отвращение? Вряд ли кто-то из них даже на подсознательном уровне могут подумать, что она приспешница Темного лорда. Гарри не помнит разговор у Дамблдора; Джинни и Рон даже не знают, что она дочь Снейпа. Глубоко вдохнув, она произнесла пароль и, пройдя через проход, попала в гостиную. Тут было тихо и пусто, и Гермиона в ожидании друзей залезла с ногами в кресло и взяла лежащий на столе учебник. Ничего нового в нем она не прочитала, поэтому и не заметила, как задремала. * * * Она гуляла по кладбищу. Длинный шлейф черного платья путался в колючих кустарниках, задевал каменные надгробия. Полу-стёршиеся имена и даты говорили о некогда живших людях; портреты стариков и детей, мужчин и женщин навевали уныние и тоску. Казалось, что это кладбище бесконечно, и она никогда не дойдет до своей цели, но уже минут через двадцать она увидела впереди толпу людей в черных одеждах, стоящих вокруг огромной ямы. Подойдя поближе, она увидела, что все люди будто оцепенели; все их взгляды устремились в яму, где в открытом гробу лежал парень, в котором она без труда узнала убитого ее друга. Белые одежды странно смотрелись на парне, который всю сознательную жизнь носил кожаную одежду и джинсы. Казалось, люди совершенно не замечали странных людей в черных одеждах, которые, образовав кольцо вокруг могилы, ходили и тихо напевали: — Снова ты на кладбище; мы танцуем — ты стоишь, многообещающе: он под нами — ты над ним! Жуткая музыка сопровождала эти слова, и девушка чувствовала, как кровь от ужаса стынет в жилах. Круг сужался, толпа людей толкала ее в сторону ямы. Взглянув на мертвого друга, она вскрикнула от ужаса: вместо парня там лежал полуразложившийся труп, в груди, где находилось сердце, извивались черви, красный бархат, которым был обит гроб, пропитался гноем и покрылся пятнами. Музыка становилась все громче, круг уже; через секунду ее столкнули в яму, и она упала в гроб. Под телом неприятно захрустели кости. Не выдержав, она громко закричала от ужаса… * * * Гермиона резко раскрыла глаза. Сердце бешено стучало о грудную клетку, на лбу выступили капельки холодного пота. Книга, которую она читала, выпала из рук и валялась на полу. Судорожно всхлипнув, Гермиона подняла ее и положила на стол. По ее подсчетам друзья должны были вот-вот спуститься, и она изо всех сил старалась привести себя в чувство. Кошмарный сон никак не хотел уходить из головы, как девушка не гнала его прочь. Она не сомневалась, что без вмешательства Темного лорда не обошлось. — Как же я тебя ненавижу, — тихо прошептала Гермиона, запуская руки в волосы. В этот момент в гостиную спустились Дин и Симус, а за ними Невилл. — Невилл! — окликнула приятеля Гермиона, натянув приветливую улыбку. Парень в ответ неловко улыбнулся. — Привет! А ты не видел Гарри и Рона? — Как? Ты не знаешь? — удивленно спросил Невилл, подходя к Гермионе. — Чего не знаю? — медленно спросила Гермиона, неуверенная, что хочет услышать ответ. — Гарри приснился кошмар. Говорят, ему приснилось, как змея напала на мистера Уизли. Это оказалось правдой. Дамблдор отправил их всех домой, — печально произнес Невилл. Гермиона опустилась в кресло. С трудом она сдержалась от того, чтобы разрыдаться. — Эй, Гермиона, — Невилл слегка потряс оцепеневшую девушку за плечо, — Дамблдор просил тебя зайти к нему сегодня за завтраком. Он просил передать, что ты и так не ешь, поэтому легко пропустишь завтрак для очень важного разговора. — Спасибо, Невилл, — произнесла Гермиона. Она поднялась на ноги и, подняв с пола сумку, двинулась в сторону выхода. Пока она шла в кабинет директора, она несколько раз врезалась в учеников и чуть не слетела с лестницы. Кто попадался ей на встречу с удивлением отмечали, что девушка в первые за долгое время не выглядит женской копией Снейпа, а напоминает потерянную девочку, у которой случилось какое-то несчастье. Гермиона гнала от себя тревожные мысли. Она старалась успокоить себя тем, что мистер Уизли в порядке и безопасности. Она быстро дошла до кабинета Дамблдора. Проговорив пароль, она поднялась по лестнице к кабинету. Из-за дверей слышались тихие голоса. Замерев на месте, Гермиона прислушалась. — Послушайте, Дамблдор, — расслышала девушка голос Амбридж, — я понимаю, что мисс Грейнджер лучшая ученица, но мы оба прекрасно понимаем, что она опасна для общества. Ее психическое состояние удручает; Министерство очень хочет, чтобы она прошла обследование. Поверьте, мы сможем ей помочь! Есть специальные зелья, которые могут помочь мисс Грейнджер. — К сожалению, профессор, — в ответ произнес Дамблдор, — без разрешения родителей или опекунов мы не можем заставить несовершеннолетнего волшебника пройти медицинское обследование. Поверьте, я уже думал об этом и даже пытался предпринять кое-какие меры. — И какие же? — поинтересовалась Амбридж. Гермиона зажала рукой рот. — Позвольте мне сохранить это в тайне, — холодно ответил Дамблдор. — Кстати, — немного раздосадовано сказала Амбридж, — по поводу родителей мисс Грейнджер: кто они? Повисло молчание. Гермиона чувствовала, как сердце бешено стучит. Если сейчас Дамблдор раскроет ее секрет… — Вы можете спросить у нее сами, — произнес директор, — тем более, мисс Грейнджер стоит прямо за дверью. Гермиона резко отпрянула назад, но в эту же секунду дверь резко отворилась. — Ну же, мисс Грейнджер, — произнес Дамблдор, — не стойте на пороге! Проходите, мы как раз о вас говорили. «Да, я слышала, — подумала про себя девушка, с затаенной злобой смотря на профессора и директора. — Присаживайтесь, — гостеприимно произнес директор, указывая рукой на кресло. — Благодарю, — проговорила Гермиона. — Мисс Грейнджер, — произнесла Амбридж, глядя на девушку, — я хочу знать правду о ваших родителях. — Я вам уже рассказывала, — немного устало произнесла Гермиона, — и не собираюсь повторять эту историю еще раз. Мне не хочется об этом говорить. — Может чаю? — предложил директор. Гермиона взглянула на него. С виду казалось, что он излучает дружелюбие, но в его глазах не было ни капли доброты, только злоба. — Нет, спасибо! — натянуто улыбнувшись, отказалась Гермиона. — Попробуйте, мисс Грейнджер, — произнесла Амбридж, протягивая ей кружку с чаем. Со вздохом девушка сделала глоток. В ту же секунду она почувствовала непреодолимое желание рассказать Амбридж всю правду. «Вот сволочь, сыворотку правды подмешал, » — зло подумала Гермиона. Но через минуту желание исчезло. Гермиона облегчённо выдохнула и мило улыбнулась директору. — Ну что же, — произнесла Амбридж и поднялась с кресла, — я к вам еще зайду, директор, и мы продолжим наш разговор. — До свидания, профессор Амбридж, — улыбнулся директор. Когда профессор вышла, он поднялся со своего кресла и подошел к девушке. Гермиона внутренне сжалась и на всякий случай поставила ментальный блок, чтобы директор не залез к ней в сознание. — Итак, мисс Грейнджер, вы вчера покинули школу без моего согласия, — зло произнес Дамблдор, —, но мало того, что вы не предупредили меня о своей отлучке, так вы еще не зашли ко мне после посещения лорда. Я вами очень недоволен. Особенно вашим необдуманным поступком! А если бы мистер Малфой не успел вас спасти? — Не понимаю, о чем вы, — проговорила девушка, с трудом подавляя дрожь в голосе. — Не лгите! — Дамблдор размахнулся и ударил ее по лицу. Гермиона вскрикнула и прижала руку к лицу; скула и щека горели, и она была уверена, что без синяка не обойдется. А еще она чувствовала злость! Она наполняла каждую клеточку ее души, заставляла представлять картины пыток ненавистного директора. Да как он посмел поднять на нее руку? Если отец об этом узнает… — И только попробуй пожаловаться отцу, маленькая дрянь, — произнес Дамблдор, поворачиваясь к ней спиной, —, а то я не посмотрю, что он отличный шпион, и сдам его Министерству. А ты вряд ли хочешь, чтобы он оставшиеся годы гнил в Азкабане. Гермиона отрицательно покачала головой, еле сдерживая слезы обиды и ярости. — Вот и молодец! А сейчас ты пойдешь на уроки! И имей в виду: я не потерплю самоубийств и истерик девчонки-подростка. А теперь проваливай! Гермиона пулей вылетела из кабинета. Ей было очень обидно, и в то же время гнев переполнял ее. С каждой секундой она ненавидела директора все больше и больше! Первым уроком у нее была Трансфигурация, и ей совершенно не хотелось опаздывать, но, по закону подлости, звонок прозвенел раньше, чем она выбежала в коридор, в котором находился кабинет трансфигурации. Она подошла к кабинету и, постучавшись, открыла дверь и зашла в класс. — Простите, профессор, меня директор задержал, — быстро проговорила она. — Заходите, мисс Грейнджер, — спокойно произнесла профессор Макгонагалл. Внимательно взглянув на девушку, она спросила, — что у вас с лицом? Гермиона вздрогнула. Лихорадочно соображая, она сказала первое, что пришло в голову: — Книга в библиотеке с верхней полки свалилась. Слизеринцы расхохотались, но она не обратила на них внимания. Только сейчас она заметила, что в классе осталось одно свободное место рядом с Малфоем. Она поймала его изучающий взгляд и быстро отвела глаза в сторону. — Тихо! — произнесла профессор, и в классе наступила тишина. — Мисс Грейнджер, садитесь рядом с мистером Малфоем. Сегодня мы пишем проверочную, так что уберите все учебники в сумки. Послышалось тихое недовольное бормотание. Гермиона села на указанное ей место достала перо. Наклонив голову ниже, чтобы волосы закрыли лицо, она сосредоточилась на работе. Минут через пять, когда шея уже затекла и Гермиона была вынуждена выпрямиться, Малфой тихо спросил: — Значит, книга упала? — Ну, да, — рассеяно ответила Гермиона, быстро строча ответ. — Разумеется! Книги всегда оставляют синяк в виде ладони с кольцом на безымянном пальце, — насмешливо произнес Малфой, склонившись поближе к девушке. Гермиона нервно сглотнула. Действительно, у директора было кольцо на безымянном пальце... Теперь понятно, почему кожа так саднит. — Значит, директор перешел к рукоприкладству, — констатировал парень. — Только не говори никому, — умоляюще прошептала Гермиона, — он пригрозил, что сдаст отца в Министерство, если кто-нибудь узнает, что он меня ударил. — Не волнуйся, не скажу, — сухо произнес парень. До конца урока они не проронили ни звука. * * * Прошло несколько дней. К большому удивлению и облегчению Гермионы, ни Темный лорд, ни директор не вызывали ее к себе. Девушка стала больше проводить время с друзьями в гостиной своего факультета. Часто она возвращалась к себе перед самым отбоем со счастливой улыбкой и сверкающими глазами. Но несмотря на хорошее настроение, ей продолжали сниться кошмары. Она просыпалась с криками в холодном поту. Иногда к ней стучался Малфой, и она пускала его к себе в спальню. Он садился в кресло, а она ложилась обратно в кровать и засыпала с мыслью о том, что она в безопасности. В одну из таких ночей между ними произошел разговор, который Гермиона в будущем будет часто вспоминать. В эту ночь ей снился очередной кошмар. Она гуляла по кладбищу, на котором все могилы были раскопаны. В каждой находился раскрытый гроб, в котором она видела всех родных и близких людей. На ее глазах они за считанные секунды разлагались, превращаясь в месиво из гнилого мяса и костей с тошнотворным запахом. С криком она проснулась. Быстро вскочив на ноги, она подбежала к окну и раскрыла его нараспашку. Ледяной воздух ворвался в комнату; тело девушки моментально покрылось мурашками. Раздался стук в дверь. — Грейнджер, — послышался голос Малфоя, — ты как? Гермиона подбежала к двери и отворила ее. Малфой выглядел совершенно спокойным, словно она и не разбудила его по среди ночи своим криком. — Прости, что разбудила, — виновато произнесла Гермиона, опуская глаза. — Да ладно, я понимаю, — перебил ее парень, заходя в комнату, — меня тоже кошмары мучали, а потом привык. Он сел в кресло и закрыл глаза. Гермиона, поежившись от холода, залезла в кровать и закуталась в одеяло. Минут тридцать они молчали: парень сидел с закрытыми глазами, но было заметно, что он не спал, а Гермиона смотрела в потолок. Наконец, Гермиона нарушила молчание, задав давно мучающий ее вопрос: — Скажи, почему ты мне помогаешь? Малфой резко открыл глаза и посмотрел на девушку. — То есть помогаю? — спросил он напряженно. — Приходишь ко мне, когда мне снятся кошмары, приносил мне лекарства, поддерживаешь меня, когда меня вызывает Темный лорд, — немного неуверенно произнесла девушка. — А, ты об этом, — протянул парень. — Просто мы с тобой братья по несчастью; оба шпионим для Ордена, оба были вынуждены вступить в ряды Пожирателей. К тому же, мне совершенно не хочется, чтобы с тобой что-то случилось. Иногда мне кажется, что мы могли бы стать хорошими друзьями. — Могли бы, — эхом повторила Гермиона, еле сдерживая вздох разочарования. — Давай попробуем стать друзьями, — предложил Малфой, не глядя на девушку. — Давай попробуем, — согласилась девушка, сильно зажмурив глаза, чтобы не расплакаться. Да, она была рада предложению Малфоя, но с другой стороны... Она его любила, и хотела чего-то больше, чем дружба. Но Гермиона понимала, что это всего лишь мечты, одни из тех, что живут всегда и никогда не сбудутся. * * * В последнее занятие Отряда Дамблдора перед рождественскими каникулами Гермиона решила рассказать о Патронусах: — Патронус — магическая сущность, вызываемая заклинанием «Экспекто патронум» . Служит как защита от дементоров. Может быть выражена как просто облако серебристого пара, так и обретать различные формы (так называемый «телесный патронус») . «Телесные патронусы» принимают обычно вид какого-либо животного, соответствующего характеру вызвавшего его волшебника. В «боевых условиях» Патронуса под силу вызвать только сильному, опытному волшебнику, так как это очень сложная магия. Для вызова патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, иначе кроме вспышки света ничего не получится. После теории, Гермиона продемонстрировала заклинание на практике. Вспомнив Малфоя, она тихо прошептала заклинание. Тотчас же из палочки вырвался серебристый пар, из которого выползла огромная змея. Все восхищенно наблюдали за Патронусом, и только Гарри заметил, как глаза подруги расширились от ужаса. Внимательно взглянув на змею, он понял в чем дело: Патронус Гермионы до боли напоминал змею Темного лорда. Вскоре ребята разошлись по комнате и начали тренироваться. То тут, то там вспыхивали яркие вспышки, но ни у кого, кроме Гарри не получилось создать Патронуса. Гермиона ободряюще всем улыбалась и хвалила каждого, но внутри у нее все разрывалось на части. Ей совсем не хотелось, чтобы ее Патронус был связан с Темным лордом. Иногда она ловила на себе взгляд Гарри, отчего ей становилось неловко. Наконец, не выдержав, она громко произнесла: — Всем спасибо. На сегодня все! Все стали расходиться, благодаря Гермиону за интересное занятие. Когда все разошлись, в комнате остались только Гермиона и Гарри. Повисло напряженное молчание. — Гермиона, может, объяснишь? — наконец спросил Гарри. — Что именно? — раздраженно спросила Гермиона. — Почему твой Патронус — змея? Еще в прошлом году у тебя была выдра. — Патронус может меняться, если волшебник переживает психологическую травму или теряет близкого человека, а также влюбляется, — ответила девушка. — Значит, это из-за того, что ты влюблена в Малфоя? — с облегчением произнес Гарри. — Да, — спокойно ответила Гермиона, хотя не была в этом уверена. Гарри кивнул и направился к выходу, но в дверях он повернулся к ней и спросил: — Ты поедешь на каникулы домой? — Нет, — покачала головой девушка, — отцу опять надо уехать. — Тогда поехали с нами на площадь Гриммо? — предложил Гарри. — Мистера Уизли выписали из больницы, поэтому мы сможем отпраздновать Рождество все вместе! — Я подумаю, — тихо произнесла Гермиона. Гарри кивнул и тихо вышел из комнаты.