Хэйвуд. Запретный Лес [На Редакции]

Глава 29. ВСЕГО ОДНА ПОЕЗДКА

Сентябрь-Октябрь 2001 года.

Чем больше беспокоишься о чем-то, тем тяжелее потом это терять.

Двадцать девятое сентября ничем иным не отличалось от остальных осенних дней. Всё также спешили на работу угрюмые лица, всё так же печально смотрели в окна ученики школ, все так же шёл дождь, пытающийся смыть грязь с Хэйвуда, земли, лиц магов.

Слёзы струились по её лицу. Горячие и солёные, они смешивались с холодной дождевой водой. Он лил так, что не было возможности разобрать ни единого лика присутствущих. С каждым сказанным словом целителя дождь только сильнее нарастал.

– Да будет упокоение от Вселенной, и спокойство души Щита по ту сторону жизни вместе со своим Мечом. Да будет благословение Норн.

На каменном выступе лежало бездыханное тело Мэдисон Гирд. Вероятность того, что она вдруг проснется и воскликнет, что это все было шуткой, была ничтожна мала.

– Benedicat*, - сказала Холли.

– Benedicat, - произнесла люди в унисон.

Эвелин, плача крупными слезами, до боли сжимала кулаки. Ногти впивались ей в плоть, но она не замечала этого. Эверет взял супругу за руку. Она схватилась в его ладонь настолько крепко, что ему было больно, но принц терпел.

После благословения пришедших на церемонию волшебников, душа, материализованная в белую сферу света, вырвалась наружу из тела. Она схватила Меча ещё крепче, чем прежде. Эви еле сдерживала крик : «Прекратите! Верните мне маму».

Изящная сфера, излучая свет, выплеснула всю остававшуюся силу волшебства. От неё исходили звуки прекрасного. Душа медленно направилась наверх. Навстречу к долгожданному упокоению.

Мэдисон затлела на глазах. Тело волшебницы расстворилось в небытие. От этого зрелища сердце дочери рвалось наружу.

Раскаты грома не пугали. Считалось, чем сильнее раскаты грома, тем величавее был усопший.

Четыре серебряные гранённые камни окружали выступ, не давая возможности захлеснуть округу оглушительным разрядом мощи. Они были способны удерживать силу не более 160 бафлов. По сему магистров чисто физически не церемонировали на нем. 

Промокшее до нитки платье, как и рыжие волосы, потерявшие природный блеск, противно прилипало к коже.