Змеиная пропасть

Глава 29

Давящие кошмары вдруг сменились сладостными сновидениями: к ней пришел Драко. Он лег рядом, крепко прижал к себе и, что-то шепча, водил губами по коже, которая тут же реагировала на прикосновения вереницей бесконечных взволнованных мурашек.

Мерлин, это был самый лучший сон за всю ее жизнь. Гермиона крепче цеплялась за него, боясь проснуться и снова окунуться в гнетущую реальность.

Сегодня Малфоя должны были перевезти, и она навсегда осталась бы одна. Поэтому девушка так жадно пыталась насытиться этими грезами, которые мучительно походили на действительность. Она даже не шевелилась, лишь принимая ласкающие касания, потому что знала, что если шелохнется, то все видения рассыплются в пыль, которую тут же разнесет по уголкам палаты ее отчаянное дыхание.

Я так сильно люблю тебя. Так сильно…

Тонкая полоска раннего утреннего света проползла сквозь щель между запахнутых штор, неуверенно ступила на персиковую кожу, проскользнула по трепещущим бархатным ресницам, тихо постучала по векам и опустилась на губы, проникая в приоткрытый рот. Грейнджер зажмурилась.

Новый день. Новый чертов день.

Как бы сильно она не хотела отпускать свой сон, рано или поздно ей пришлось бы столкнуться со стремительно надвигающимися изменениями.

К черту. Будь сильной!

Она потянулась и вдруг уперлась лопатками во что-то твердое. Девушка застыла, пытаясь понять, спит она еще или нет. Приподняв одеяло, она увидела руку на своем животе. Голова судорожно затряслась, и Гермиона медленно обернулась.

Боже!

Это был не сон!

Она резко развернулась и крепко прижалась к оголенному торсу, обрушивая на него бурный соленый поток облегчения. Непривычно теплые пальцы заскользили по ее спине, прорисовали узоры на шее и спрятались в разметавшихся по подушке волосах.

Они молчали.

И это молчание обволакивало, трепетало на устах, обводило каждую линию, каждый изгиб. Им не нужно было ничего говорить. Изголодавшиеся по прикосновениям тела, переплетающиеся запахи, сбитое дыхание говорили сами за себя.

Драко ухватил пальцами тонкий подбородок, потянул к себе и заглянул в ореховое безумие.