Волчье Иго

Глава 15. Голоса.

– На мотоцикле ты Алиену объедешь в два счета. Однако так ничего и не увидишь.

Он лишь повел плечом в ответ на ее замечание. По какой-то причине эта женщина считала нужным упрекать его за каждую попытку добиться хотя бы мизерных результатов поисков. Он привык игнорировать подобные замечания еще с детства. Единственный человек, заслуживавший его повиновения, был отец. Остальные, не такие смелые, как эта женщина, тоже поначалу пытались поучать среднего сына альфы. Надолго их, конечно же, не хватило. Мальчик старательно делала вид, что слушал. Но в итоге делал по-своему. Делал так, как хотел бы отец. Временами срывы все же случались, но вымещать гнев на порой чересчур самоуверенных советников было непозволительно в любом случае. Таково его неписанное правило.

Ника Запанса называли бомбой замедленного действия.

Он слушал. Впитывал. Терпел. Но потом взрывался. Видимо, контроль над собой – учение длиною в жизнь.

– Ваши комментарии бесполезны, советница Шона. Мне не сложно повторять вам этот факт снова и снова: я редко прислушиваюсь к чужому мнению, – спокойно ответил он, не сбавляя шагу. Черный мотоцикл, слегка поблескивающий благодаря косому солнечному лучу в районе рулевого управления, дожидался его в тени невысокого дерева у главной дороги. Ник смотрел только на него.

«Так что идите куда подальше. Предпочтительно к тому, кого не раздражает ваше присутствие», – добавил он мысленно.

Естественно, вслух он ничего не сказал. Ник все же дорожил головой на плечах.

Шона не по-советнечески фыркнула. Женщина, как и он, позволяла себе подобное поведение вдали от круга советников. Было приятно временами сбросить непомерный груз с уставших плеч. Вынырнуть из пучины напряжения. Поговорить с кем-то без лишних церемоний. Даже с отцом Ник сохранял некую дистанцию. Шона, несмотря на наставнический тон и нескрываемую самоуверенность, позволяла ему нарушать правила субординации. Иногда своим рвением не советовать что-то напрямую она напоминала Нику старшего брата. Шона, как и Дэн, просто делилась субъективным мнением, которое считала неоспоримо истинным.

Мысль о брате заставила его сердце сжаться, однако он быстро потушил нахлынувшие чувства. С каждым днем отуплять боль становилось все легче. Поначалу у Ника возникло неописуемое ощущение потери, будто ему отрубили руку. Лишили того, без чего он не представлял дальнейшего существования. Семья всегда была рядом. Как бы эти невежды не раздражали Ника, любовь к ним была негласной, честной. Ник не любил говорить о чувствах, и даже сейчас, появись братья с сестрой в лесу с раскаянием на устах, он не смог бы признаться в братской любви.