Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 8

Оливия зашла в свой маленький номер в гостинице, оставила чемодан в прихожей и легла на кровать. Это был тяжелый рейс, тяжелее чем первый. Она лежала и рассматривала маленькие трещинки на потолке, вспоминая пережитый день от начала и до конца. Задержка в аэропорту Бангкока, длинный перелет, внезапные роды, слезы и нервы. Пэйтон порвал ее заявление. Почему он это сделал? Ведь он ненавидит ее. Дал ей еще один шанс? А может, пару шансов, зная ее заносчивый характер?
Она легла на живот, уткнувшись в подушку. Ее мысли вновь и вновь возвращали ее к тому моменту, когда он обнял ее в душевой кабине. Зачем он это сделал? И почему ей приятно об этом вспоминать? Она ненавидела себя за это. И его за то, что он был в ее мыслях.
Телефонный звонок заставил мысли опуститься на земли. Облегченно выдохнув, она улыбнулась. Больше она не думала о Пэйтона Мурмаере и вряд ли вообще подумает о нем в ближайшие три дня.
— Оливия, дочка, что я только что увидела по телевизору? — Прокричал взволнованный голос матери, — ты приняла роды в самолете? Как ты себя чувствуешь?
Улыбнувшись, Оливия поднялась с кровати, включая телевизор:
— Не я же рожала, мама. Со мной все в порядке.
— Тебя сегодня показывают по всем нашим новостям. На экране ты выглядишь слегка уставшей, но твоя форма тебе очень идет. Этот молодой человек рядом с тобой— это и есть тот самый капитан, который заставил мою девочку молчать? На экране телевизора он выглядит милым. Я и не думала, что он такой красивый мужчина.
Дальше посыпались комментарии про Пэйтона, и Оливия опустила трубку, чтобы не раздражать себя ими. Кажется, она хотела о нем не вспоминать. Услышав молчание в трубке, она решила, что мать сказала все, что хотела, но ошиблась, поднеся к уху телефон:
— … и вы очень мило смотритесь вместе. А ты видела, как он посмотрел на тебя? Его глаза горели от страсти.
— Какой страсти, мам? — Занервничала Оливия, — его глаза горели огнем ада. Я не хочу больше слушать весь этот бред! С меня хватит! До свидания!
Положив трубку, она уставилась в телевизор, видя себя и Пэйтона в аэропорту. Три дня отдыха превращались в каторгу на земле. Он был повсюду. Она выключила телевизор, не желая больше видеть и слышать его. И сидя в тишине в своей маленькой комнатке, наконец расслабилась. Пока в дверь не постучали. Она даже подпрыгнула от неожиданности, не понимая кто это может быть. Медленно открыв ее, перед лицом предстал огромный букет из красных роз. Вот черт! Клерк аккуратно внес его в комнату, мило улыбнувшись Оливии:
— Оливии Паркер, — произнес он, вручая букет ей в руки. Она ели удержала его, ошарашенная количеством в нем цветов.
— От кого он? — На секунду ей захотелось, чтобы ответом было «от Пэйтона Мурмаера», но только на секунду, потому что в следующую секунду она ненавидела себя за это желание.
— Визитка в букете, мисс, — клерк поклонился и вышел, оставляя Оливию один на один с ненавистными мыслями.
Она поставила его на стол, радуясь, что букет уже находится в вазе и между зеленых листьев вытащила красивый конверт, сразу распечатав его: «Спасибо за отличную работу. "Arabia Airline"». Прочитав ее, она поймала себя на мысли, что ждала совсем не этого. Глупая дура.
Пэйтон и Джейден сидели на собрании летного состава уже несколько часов. Сегодняшний день казался бесконечным адом. Они написали тонну бумаг, пять раз пересказывая все свои действия. А комиссия вновь и вновь требовала объяснений их решению к экстренной посадке.
— Вы считаете, что я должен был оставить женщину умирать на моем борту? — Пэйтон уже повысил голос не в силах справиться со своим раздражением.
— Вы должны были связаться с нами, капитан Пэйтон Мурмаер, — ответил угрюмый мужчина, напоминающий какого-то зверька. Сил не было определять какого именно.
— У меня не было на это время. Подо мной находился аэропорт, который мог оказать нам помощь.
— Сажая самолет на полосу короче и уже положенной для вашего самолета, спасая одного человека, вы жертвовали 545 пассажирами, капитан Пэйтон Мурмаер. Вы не были уверенны в том, что посадка пройдет благополучно.
Пэйтон усмехнулся, вспоминая тот момент, понимая, что он был больше чем уверен. Но сколько можно говорить об одном и том же. Все прошло благополучно, все живы и здоровы. А он устал так сильно, что когда переступит порог своего дома, упадет прямо в гостиной.
— Я даже больше скажу, — произнес он, — если случай повторится, я буду действовать так же. На столько я уверен в себе.
Кто — то из пилотов поддерживал его, кто — то напротив, возмущался его самомнению. Но итог один и он благополучный. Все пришли к выводу, что теория и практические действия на тренажерах, сделали из Пэйтона Мурмаера настоящего пилота. Он не боялся принимать собственные решения, он не боялся отклоняться от заданной точки, он шел целенаправленно вперед, подтверждая свои четыре золотые полосы на погонах.
— Хватит давить на мальчика, — произнес Мухаммед, — лично мне он сделал отличную рекламу. Теперь все газеты и телекомпании пишут и говорят о нем как о герое. Имя "Arabia Airline" теперь не знает только глухой. Надеюсь, у нас увеличится пассажиропоток вдвое и принесет большую прибыль. — Он посмотрел на Пэйтона. — Я считаю дело закрытым и не подлежащим рассмотрению вновь. Оставим все как есть без выноса выговора в личное дело. Ты будешь летать и дальше. Ты станешь лицом авиакомпании "Arabia Airline". Кажется, тебя пригласили на фотосессию для обложки журнала? Отлично. Бери Оливию Паркер, которая тоже внесла свою лепту в это происшествие и вперед на пьедестал, Пэйтон.
Лучше бы Пэйтон этого не слышал. Имя Оливии Паркер в конце собрания, длившегося много часов, оказала действие, как красная тряпка на быка— он взбесился окончательно, вставая со своего места. Но рука Джейдена, остановила его от необдуманных действий:
— Молчи. Только молчи. Потом разберемся.
Понимая, что Джейден прав, Пэйтон молча сел обратно. Он никогда не пойдет заниматься дешевым пиаром, а уж тем более с ней. Его страсть — летать, а не позировать на камеру фотоаппарата.
Покинув зал заседаний, Пэйтон шел по коридору, ища ключи от машины в кармане пиджака, уже готовый мчаться по темной дороге в сторону дома. Наконец он проведет три дня рая, забываясь в шуме морских волн на побережье залива. Если не летать, то только смотреть на голубые воды и белую пену. Он вновь выругался про себя, доставая ключи. Голубые воды. Голубое небо. Почему он сразу вспоминал глаза английской девушки?
— Джейден, — он резко остановился, обращаясь к другу, — ты летел со мной сегодня?
Джейден уставился на него, не понимая к чему он клонит:
— Ну.
— Ты участник операции «экстренная посадка в Коломбо»?
Джейден недовольно нахмурил брови:
— Да. Что ты хочешь?
— Значит ты имеешь полное право сходить на фотосессию вместо меня.
Пэйтон удовлетворенно вздохнул и вышел из здания аэропорта на парковку, где его ждал любимый Мазерати цвета графита. Джейден догнал его:
— Но я не капитан. Они ждут тебя.
— Я одолжу тебе свой пиджак и фуражку, — он нажал на сигнализацию и двери машины открылись, — ты знаешь, что я не люблю фотографироваться и изображать из себя звезду Голливуда. У меня и времени свободного столько нет.
Джейден, улыбаясь, положительно кивнул, представляя повсюду свет камер. Его лицо на обложке журнала— это мечта для любого. Пэйтон спятил, что отказался от этого.
— А как же Оливия? Вдруг она откажется со мной фотографироваться?
Пэйтон резко развернулся, смотря на Джейдена:
— Поверь, она только обрадуется.
На следующий день Оливия, Нэсса и Мирем шли по длинной, как улица, дороге в шумном торговом центре. В городе стояла сумасшедшая жара, не дающая находиться под открытым небом. Лучшим местом развлечения являлись кондиционированные магазины. Ступая по начищенному до блеска мраморному полу, Оливия чувствовала себя королевой, идущей по золотому замку. Легкая, непринужденная обстановка, запахи сотни арабских духов, мужчины в белом и женщины в черном делали это место поистине потрясающим, не похожим ни на какой другой. Этот город такой один. Она любила его таким какой он есть— большим, дорогим, золотым, величественным и самым межнациональным. В нем пересекались все расы людей с разными вероисповеданиями. И это не мешало им находиться рядом и работать друг с другом. Такой этот город — центр лоска и изыска, всего самого дорогого и лучшего, всего самого большого и яркого.
Девушки смеялись, наслаждаясь шоппингом, подшучивая друг над другом, примеряя наряды, выбирая сумочки, меряя туфельки и украшения. Оливия забыла, когда в последний раз ей было так хорошо и весело, она забыла о вчерашнем полете, полностью погрузившись в развлечения. Пока Нина не напомнила ей об этом:
— Кто — нибудь звонил Пэйтону или Джейдену? Мы даже не знаем, чем закончилась эта история.
Резкий стопор надавил тормозом на хорошее настроение. Кто ее тянул за язык?
— Я не звонила, — пожала плечами Мирем, — а ты, Оливия?
Они издевались. Как она могла ему звонить, если от одного его голоса ее передергивало. И она не знала его номер телефона. И желания знать его не было.
— Нет, — ей даже было не интересно, чем закончилась история. Но сердце как — то стукнуло громче и в памяти вновь всплыл его образ, крепко сжимающий ее в своих объятиях. На секунду показалось, что она до сих пор чувствует его тепло.
— Мы одна семья. — Произнесла Нэсса. — Ему надо позвонить.
Она достала мобильный телефон, ища его имя в списке и найдя, нажала на «вызов».
— Не берет, — Нэсса нажала отбой и положила телефон на стол.
— Позвони Джейдену, — нахмурилась Мирем, — может они в пьяном угаре после вчерашнего?
— Пэйтон не пьет. — Произнесла Нэсса и встала, беря десертную тарелку. Они сидели в итальянском ресторане, наслаждаясь кофе и пиццей. — Пойду возьму еще мороженного. Кто со мной?
Мирем засмеялась и тоже встала, смотря на Оливию.
— Я не хочу, — кивнула та, провожая взглядом девушек. В голове крутилось только одно- несправедливость. Разве можно отчитывать Пэйтона за то, что он спас человека? Да, он жертвовал чужими жизнями, но он был уверен в своих силах. Оливия верила ему в тот момент. А сейчас она наслаждается жизнью, когда он, возможно, переживает не самый лучший период. Ее мысли прервал звонок телефона Нэссы, лежащий на столе. Оливия машинально посмотрела на входящий вызов и сердце стукнуло снова сильнее чем обычно. Пэйтон. Ее мозг говорил— не трогай; ее совесть кричала — бери. И она взяла телефон, отвечая на вызов, ненавидя себя за то, что взяла чужой телефон.
— Алло.
— Нэсса, ты мне звонила?
Вновь этот голос. Вновь заставляет нервничать ее:
— Это не Нэсса, она отошла…
Оливия даже не договорила, он перебил ее:
— Чистый английский. Я кажется знаю, кому он принадлежит. Скажи, что это всего лишь сон и мне снится ужас в виде Оливии Паркер.
Именно это она и хотела сказать, не успела. По голосу он был даже очень бодр. Но говорить гадости он всегда мог с бодростью.
— Я слышу ты в хорошем настроении, это значит, что тебя не распотрошили на летном собрании. Скорее члены собрания устали от твоих объяснений и выгнали тебя вон. Другого объяснения твоего хорошего настроения и дерзкого языка я не нахожу. Всего хорошего, капитан, я передам Нэссе, что ты в полном здравии. К моему сожалению. Ели честно, думала, тебя отстранили от полета.
Что она только что сказала? Это совсем ни то, что было у нее в голове. Почему у нее не получается разговаривать с ним нормально?
— Хорошо, мисс Оливия Паркер, рад, что не угодил твоему желанию. Видишь ли, в последнее время я все делаю на зло другим и мне это приносит радость. Но не угождая тебе, моя радость удваивается.
Нахал. Зачем она взяла трубку, надо было проигнорировать звонок. Она одним пальцем нажала отмену вызова, стиснув зубы. Хам. Она буквально откинула телефон подальше от себя, уставившись в одну точку. Как угораздило ее попасть к нему в экипаж. Бог наверно наказал ее за что — то.
— Мороженное такое вкусное, зря ты отказалась, — прощебетала подошедшая Нэсса, но Оливия не слышала ее, задумавшись о своем. Она жалела этого хама, а он настолько груб, что даже не стоит и капли ее жалости и переживаний. — Оливия, с тобой все нормально?
— Да, — вздрогнула девушка, — звонил капитан Мурмаер, с ним все в порядке.
Нэсса посмотрела на свой телефон, а потом на Оливию:
— Как прошло собрание?
Она издевается? Спрашивать о собрании даже не пришло ей в голову. Даже при всем желании она не успела бы сделать это.
— Видимо, отлично. — Только и ответила она, смотря, как Нэсса мечтательно оперлась о свою ладонь:
— Какая же ты счастливая— фотографироваться с самим Пэйтоном. Ваши совместные фотки будут красоваться на обложке журналов. Обалдеть, как тебе повезло.
Оливия чуть не выронила чашку из рук от безудержного счастья. Но тут же в голову пришла отличная идея:
— Можешь сходить вместо меня. Я не люблю фотографироваться.
Нэсса подпрыгнула от этого предложения и тут же Мирем рассмеялась от этой реакции.
— Я? — Указала на себя Нэсса, — ты серьезно? Но что скажет Пэйтон?
— Поверь, он только обрадуется.
Идя по безлюдному пляжу, Пэйтон уже почти замахнулся в бездонные воды, пытаясь избавиться от телефона и ее голоса. Но передумал, пряча его в карман. Она не стоит этого. Господи, она не стоит даже его телефона. Цена английской девушки — его нервы. Почему слыша ее, он ее ненавидит, но при этом думает о ней гораздо чаще, чем о ком-либо. Она не стоит даже части его мысли.
Слегка улыбнувшись, он представил выражения ее лица, когда завтра вместо него на съемки придет Джейден. Отказ Пэйтона станет страшной обидой для нее и отличным выигрышем для него. Пожалуй, он сходит посмотреть на это. Встанет где — нибудь в сторонке и полюбуется шикарным зрелищем. Да простит его Джейден. Но только так можно доказать свое пренебрежение к ней.
На следующий день Оливия шла по зданию аэропорта, одетая в длинный голубой сарафан, скрывающий ее ноги и только каблучки, постукивая о мрамор, показывались при ходьбе. Она любила длинные вещи. Она попала в свой мир. На ее плечах тонким шелком был накинут платок, скрывающий ее плечи. Нэсса щебетала всю дорогу о позах для съемок, о помаде и косметике, о тональном креме и прическе.
— Выбор у тебя не большой, — Оливия нахмурилась, поправляя ей волосы, — ты должна выглядеть как на работе.
Остановившись возле съемочной площадки, где уже шел процесс работы с другим летным персоналом, Оливия улыбнулась, пропуская вперед запыхавшуюся Нэссу:
— Я поднимусь на второй этаж, — Оливия посмотрела наверх, понимая, что лучше места для просмотра ей не найти, — оттуда лучше видно.
Нэсса нервничала и это было заметно, она то и дело переступала с ноги на ногу, нервно теребя руки. Оливия напротив, была холодна, как небо на высоте 380 эшелона. И вся эта комедия лишь больше разжигала в ней желание увидеть лицо капитана, когда он поймет, как он противен ей, что получил замену. Это будет победа века над Пэйтоном Мурмаером. Она с удовольствием посмотрит в его красивое нахальное лицо, она даже скажет ему на сколько он неприятен ей.
Поднявшись на второй этаж, она руками схватилась за перила, с улыбкой наблюдая за Нэссой, к которой уже подошли гримеры и фотограф. Видя высокого мужчину в знакомом костюме с четырьмя желтыми полосами на рукавах и в фуражке капитана, Оливия сощурила глаза в предвкушении его реакции. Жаль плохо видно лицо, она хотела лицезреть его мимику. Хотя и движений будет достаточно. Поняв, что подошедшая к нему Нэсса, была странно удивлена, Оливия гордо расправила плечи, чувствуя присутствие кого — то рядом. Наверняка он сейчас сказал ей гадость, приняв не за ту. И наверняка Нэсса в шоке от этого красноречия.
— Как плохо, — прошептала она, — что мне не слышно.
— Зато хорошо видно, — произнес чей- то голос рядом и она обернулась, видя в шаге от себя Пэйтона.
Она даже не сразу поняла, что это он— в синей футболке и голубых джинсах он выглядел каким — то другим. От столь неожиданной встречи Оливия стала терять равновесие, понимая, что вот — вот упадет назад, перелетая через перила. И уже не улыбаясь, боясь посмотреть вниз, она закрыла глаза, молясь, чтобы не переломать все кости.
Теперь улыбался он, сначала касаясь шарфика на ее шее, потом сжал его сильнее и притянул девушку к себе, как собачку на поводке. Боже всемогущий, это самый лучший день в его жизни.
Она распахнула глаза, понимая, что твердо стоит на ногах, хотя лучше бы она упала, чем видеть его победный взгляд в паре сантиметров от себя. Он все еще сжимал ее шарф, намотав на руку, несколько витков:
— Я смотрю, ты пришла на съемку не одна. Как мило. Я тоже.
Она уже ничего не понимала. Раз он здесь, то кто тогда внизу с Нэссой?
— Джейдену больше понравилась эта идея, — как прочитав ее мысли, ответил он. Резкий гнев пришел на смену страху, и она недовольно вырвала свой шарф из его рук. Какого черта он послал Джейдена вместо себя? А теперь стоит здесь и наблюдает за ее реакцией. Но осознав, что там Нэсса, Оливия резко кинулась вновь к перилам и вцепившись в них руками, стала высматривать ее.
— Какого черта ты привела Нэссу? — Огрызнулся Пэйтон, подходя к перилам и всматриваясь в толпу.
— Какого черта ты привел Джейдена? — Вопрос на вопрос, но в голове не укладывалось, что он мог сделать это. Хотя, чему удивляться, ведь она сделал тоже самое, лишь бы позлить капитана. А он зол? Она внезапно посмотрела на него, чем привела его в легкое замешательство. Сегодня он какой — то другой. Не похож на капитана самого большого в мире пассажирского самолета. Он тоже оглядел ее с ног до головы, придя к выводу, что Оливия вполне сносно может выглядеть и без летной формы. И вообще, наверно, без одежды было бы лучше. Он тут же возненавидел себя за эти мысли и ее за то, что дала повод об этом подумать:
— Какого черта ты на меня так смотришь? — Вновь огрызнулся он и отвернулся, смотря на процесс съемки. Кажется, ни Джейден, ни Нэсса не были против друг друга. Похоже им даже нравилось позировать на камеру.
Стоя наверху и наблюдая за ними, Пэйтон увидел, как Нэсса и Джейден указали на второй этаж одному из фотографов. Испугавшись, Пэйтон решил быстрее покинуть это место, пока его не заставили спуститься вниз.
— Всего хорошего, я пошел, — шепнул он, направляясь к двери, но Оливия вцепилась в его футболку. Почему она всегда хватает его?
— Я тоже ухожу, но не знаю, где выход со второго этажа, — ее молящие невинные глаза и он опустил взгляд на ее руку, которая все еще сжимала ткань его футболки. Он медленно разжал ее, давая себе волю. Каждое ее прикосновение взрывалось его бешенством. Его бесило, что его мозг отключался на это время.
— Ты можешь идти рядом, тебе не обязательно меня все время хватать.
Он открыл дверь, о которой Оливия даже не догадывалась и зашел в темный коридор, пропуская ее вперед.
Войдя внутрь, Оливия поняла, что находится в длинном подсобном помещении и только когда дверь со скрипом закрылась за ними, ею овладела паника— темнота просто поглотила их. Она ничего не видела, после яркого света, здесь была черная дыра. Что он сказал про хватание? Не хватать его? Но как же ей дойти до света? И где этот чертов свет?
— Я ничего не вижу, — прошептала она, касаясь чего — то холодного и вскрикнув, одернула руку. Он зловеще засмеялся, вызывая в ней еще больше страха.
— Не наступи на крысу, здесь их развелось слишком много.
Лучше бы он молчал. От его слов холодок прошелся по коже. И долго не думаю, она шагнула вперед. А может это был шаг назад. А может в сторону. Она не знала, дезориентированная в пространстве.
Хорошо бы оставить ее здесь. Это самая лучшая идея за последнее время. Пэйтон медленно и тихо пытался уйти вперед. То, что это «вперед» он был уверен. Шаг за шагом он легко преодолевал расстояние между ними, направляясь к выходу. Он не слышал ее голоса. Она молчала. Ее молчание — золото. Ее молчание— большая удача. Ее молчание— дороже любой награды. Но почему — то сейчас оно беспокоило его. Он остановился, понимая, что глаза привыкли к темноте и он уже может различать силуэты.
Мерзавец бросил ее стоять среди крыс. Хотя Оливия знала, что про них он солгал, но от этого становилось не лучше. Она прекрасно слышала, как он уходит. Ну и пусть. Она прекрасно и сама выберется от сюда, вопрос времени. Вскоре ее глаза привыкнут к темноте, и она с легкостью найдет выход. Стоя, прижавшись к стене, она услышала знакомый голос возле уха. Пэйтон вернулся:
— Почему ты молчишь?
А что ей надо было кричать? Об этом она как — то не подумала. Но если он хочет… Она открыла рот, чтобы закричать, как он своей ладонью закрыл его:
— Я пошутил.
Нервный рывком она убрала его руку со своего лица, освобождая свое дыхание:
— Зато я не шучу, — грубо она схватилась за его руку, ощущая теплую обнаженную кожу, — выведи меня от сюда, иначе я буду кричать на столько громко, что ты вообще пожалеешь о том, что втянул меня в это.
— Я уже трижды пожалел, — произнес Пэйтон, пытаясь ослабить ее сильную хватку, но это оказалось ни так просто для того, кто не хотел причинить ей боль, показывая свою силу, — отпусти меня.
— Не отпущу до тех пор, пока не увижу дневной свет.
Он буквально прорычал, потащив ее за собой к выходу и сжимая ее руку.