Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 31

Жаркий воздух создавал эффект сауны. Душно. То ли от количества присутствующих возле фонтана туристов, то ли от нагретого за день асфальта и зданий. Воздух стоял, ни малейшего дуновения ветерка. Пот скатывался струйками по спине, хотелось утонуть в фонтане или бежать в кондиционированное здание торгового центр в рядом стоящем самом высоком здании мира Бурж Халифы. Но все резко изменилось, когда заиграла песня в исполнении Андреа Ботичелли и струи воды в фонтане начали плясать под нее. Брызги капель попадали на людей, слегка охлаждая их. Но все забыли уже про духоту, зачарованно любуясь танцем воды и громкой музыкой, которая возбуждающе въедалась в душу. Состояние, когда тысячи мурашек бегут по коже, когда не хочется, что бы музыка заканчивалась и высокие струи воды вновь упали замертво в фонтан. Хочется растянуть эти минуты, как можно дольше, что бы мелодия пронеслась через все тело, а вода поднималась в небо.
Небо. Оливия подняла голову, смотря на яркие звезды, видя вдалеке мерцающие огни самолета. Сколько раз она пролетала так же, любуясь с высока миллиардом огней зданий. Теперь она внизу, а кто — то смотрит в окно самолета на эту красоту.
— Впечатляет, — произнес Чейз, когда музыка закончилась и все начали расходиться, убирая мобильные телефоны в карманы, — хочешь холодного кофе? Здесь ужасно душно.
От слова кофе, Оливия вновь посмотрела в небо, но самолет уже пролетел. Кофе— это рефлекс, от которого она хотела избавиться:
— В Старбакс? — Улыбнулась она и он кивнул, указывая ей рукой в направлении кафе.
Зайдя внутрь помещения, холод кондиционеров сразу обдал ее разгоряченное тело и резко захотелось ни холодного кофе:
— Двойной эспрессо, — будет тяжело избавиться от этого напитка, — и кусок шоколадного торта с шоколадом внутри… — Оливия тут же замолчала, потупив взгляд.
— И полит шоколадом, — договорил за нее Чейз, видя, как официантка записала это в блокнот, — а мне холодный американо со льдом.
Оливия не понимала, как она могла сказать словами Пэйтона. Она понимала только одно— он преследует ее в образе кофе и торта.
— Я встретил сегодня Пэйтона в аэропорту, — произнес Чейз и девушка тут же посмотрела на него, желая закричать, что бы он не продолжал свой рассказ, — оказывается, он в отпуске и отправился домой в Испанию. Не помню в какой город.
— В Аликанте.
— Да, точно. Вы лишились КВС, кто теперь ваш капитан?
— Дюпре.
Чейз улыбнулся, видимо вспомнив капитана Дюпре по миссии в Гамбурге:
— Странно, что два капитана имеют такую большую разницу в возрасте. Ты знала, что Мурмаер был назначен капитаном Аэрбаса 380 в 26 лет, а Дюпре в 55?
Оливию это не удивило, она уже ничему не удивлялась. Но она отчетливо помнила свое удивление, когда впервые столкнулась с молодым капитаном у стойки регистрации. Теперь она не представляла его в другом звании:
— Молодые пилоты более способны, они стойкие и выносливые.
— Возможно ты права. Но его сокурсник Дилан Хартман стал капитаном не так давно.
Оливия нахмурила брови, вспомнив посадку в Коломбо. А Дюпре бы сел на полосу в дважды меньше положенной? А Хартман? А другие пилоты?
— Чейз, — произнесла она, желая подойти к окончанию этой темы, — ты смог бы посадить самолет на полосу в два раза короче положенной, рискуя жизнями более 500 человек?
Она видела, как он задумался, как заходили желваки у него на лице. Ответа она не ждала, но он его дал:
— Нет.
— Поэтому Пэйтон капитан. Он был уверен, что сможет.
Им принесли напитки и тут же запах кофе окутал Оливию. Она пришла забыть, а получается, что только вспоминает.
— Давай больше не будем говорить о моих капитанах, — ее взгляд упал на торт. Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом. Захотелось встать и уйти. Убежать. Но она продолжала сидеть, пытаясь не думать о кофе и шоколаде.
— Конечно, прости, что напоминаю тебе о работе. Я скажу еще кое — что и больше мы не затронем эту тему.
Оливия удивленно посмотрела на своего собеседника. Что еще можно сказать?
Она заметила, как он набрал больше воздуха в легкие, закрыв глаза, потом выдохнул его, открыв их:
— Когда я впервые увидел тебя, Оливия, на собрании у Мухаммеда, — он облизнул пересохшие губы и продолжил, — ты мне очень понравилась. Вернее, я влюбился в тебя, как подросток.
Чейз потупил взгляд, нахмурившись, пытаясь подобрать нужные слова. Оливия напротив, смотрела на него широко открыв голубые глаза. Ее сердце, услышав его признание, не разорвалось от радости, скорее наоборот, она предпочла бы это не слышать. Он только что признался ей в любви. Или влюбленности? Не важно. Она должна была ответить, но продолжала молча смотреть на него.
— Ты сидела такая красивая, — он улыбнулся, — удивительная девушка, которая защищала своего капитана. Я был очарован тобой. Но… — Чувствовалось, как тяжело ему даются эти слова, — тогда мне показалось, что между тобой и Пэйтоном Мурмаером что- то есть, вас что— то связывало, но я не мог понять что. То вы ругались, то улыбались друг другу. Ваши улыбки расклеены по всему зданию аэропорта. И если бы я не узнал правду, то наверно не сидел бы здесь рядом с тобой.
Оливия побледнела, хватаясь за чашку с кофе и сильно сжала ее в руках. О какой правде он говорит? На секунду ей захотелось оказаться, как можно дальше от сюда, а желательно выше. Над землей.
— Какую правду? — Вымученно произнесла она.
— Между вами ничего не может быть— Пэйтон Мурмаер — гей.
Теперь чашка с грохотом ударилась о блюдце. Руки просто не могли ее больше держать. Смеяться или плакать? Облегченно вздохнуть или что — то доказывать?
— Нет, — Оливия закрыла лицо руками и засмеялась, — он не гей. Это я оклеветала его, но я не знала, что сплетни так быстро распространяются. Кто сказал тебе про него такое?
— Нет? — Девушка увидела на лице Чейза лишь напряжение. — Стюардесса Дюпре Меган.
— Это я ей сказала в тот день, когда мы готовились к вылету из Гамбурга. Я променяла своего капитана ей, она должна была лететь с вами. Но Пэйтон предложил мне лететь в кабине пилотов и мне пришлось придумать, что он гей, лишь бы только она передумала. И она передумала, я полетела с вами.
Чейз не смеялся, казалось, что он не рад этой новости:
— Значит, это ложь, — тихо произнес он, — я уже надеялся, что у меня нет конкуренции.
Смех Оливии тоже стих. О какой конкуренции он говорит?
— Пэйтон — мой капитан, — прошептала она, смотря на Чейза, — между нами ничего не может быть.
Ложь, ложь, ложь. Но сейчас от страха, она могла солгать, о чем угодно.
Ее слова зажгли надежду в его глазах:
— Правда? — Его пальцы коснулись ее руки, и Оливия опустила взгляд на них, пытаясь понять, что она чувствует. Было приятно. — Скажи, у меня есть шанс быть с тобой?
То ли это удача, то ли, напротив, еще одно испытание. А может судьба прислала Чейза для того, чтобы быстрее забыть Пэйтона? Девушка улыбнулась, сжав его пальцы:
— Шанс всегда есть. Но давай не будем торопить события. Ты мне нравишься, поэтому я не буду врать — я не влюблена в тебя.
— Я готов ждать, Оливия. Столько, сколько надо. Целую вечность, если у меня есть шанс.
На улице вновь заиграла музыка и девушка устремила свой взгляд на фонтан, который вновь ожил, танцуя под красивую мелодию. Как бы ей хотелось ожить от слов этого мужчины.
Чейз проводил ее до дома. Он больше не касался этой темы, он не навязывал себя и Оливию это радовало. Они вспоминали родную страну, смешные моменты из своей жизни, смеясь над шутками друг друга. Оливия рассказала свою страшную тайну про мертвую кошку, зарытую на заднем дворе, но сейчас эта история выглядела смешной детской тайной. Сейчас девушка хранила другую тайну, которая была гораздо серьезней.
Ей было комфортно с Чейзом, с ним можно было разговаривать на любые темы. Он понимал ее с полуслова. Он не грубил, не дерзил, он был мягким в общении и внимательным во всех мелочах. Рассказывая, как ему было сложно уехать жить в Дубай, он искал понимание у Оливии, но она лишь кивнула, пожимая плечами. Ей было легче— она летела к своей мечте.
Расставшись до следующего выходного, Оливия зашла в подъезд, оставляя его внизу, не приглашая подняться к ней. Еще не время. У нее впереди целых три месяца.
Со сменой капитана для экипажа изменилось многое, начиная с его обращения к пассажирам и заканчивая большими перерывами между рейсами. Теперь экипаж 2-1-6 отдыхал по 3–4 дня. Появилось много времени и мало денег. С Чейзом Оливия виделась еще пару раз— его график остался неизменный, такой же плотный, как и раньше.
Прогуливаясь по пляжу, ощущая еще неостывший песок под ногами, он рассказывал ей о птице, залетевшей в двигатель самолета. По приказу капитана, им пришлось вернуться обратно в аэропорт, лопасти были повреждены, авиакомпания "Arabia Airline" понесла убытки. Но она понесет их еще больше, отправив многих пилотов на учебу. Пэйтона. Его имя уже стало далеким, Оливия старалась не думать о нем, специально думая о Чейзе, но мысли все время переносили ее в ту ночь в Риме. Она ненавидела себя за эти воспоминания, ловя себя на том, что ей приятно думать об этом. И больно. Больно от того, что приятно. Какой — то замкнутый круг.
Даже сейчас, идя по теплому песку, она не слышала слов Чейза. Ее взгляд устремился вдаль, смотря на огни кораблей вдалеке. Она уже видела эту картину раньше, она помнила тот день, когда очутилась на пляже с Пэйтоном. Девушка улыбнулась, вспомнив, как залезла в соленую воду прямо в форме, как пыталась намочить его, обрызгивая водой. Он последовал ее примеру, заходя вглубь, шутя, что рядом скаты. Она смеялась, цепляясь за него.
— Оливия, ты меня слышишь? — Голос Чейз оказался совсем рядом.
— Прости, что ты сказал? — Воспоминания исчезли и его голос вернул ее в действительность, — я просто задумалась.
— О чем? — Засмеялся он, — скажи, я тоже хочу думать вместе с тобой.
Ему бы не понравились ее мысли. А их с каждым днем прибавлялось все больше. Далекое имя Пэйтон вызывало воспоминаний больше, чем ей хотелось бы. Оливия не видела его уже третью неделю, а такое ощущение, что он с ней был рядом всегда. Она пыталась не думать, пыталась заставить переключить свои мысли на работу, на Чейза, на дом. Но Пэйтон был всюду— на работе она ждала его голос, его прогулку по салону самолета во время полета, дома, видя его инструменты, она тоже думала о нем, переводя взгляд на выключатель. Даже ложась в постель, она ощущала его руки, его теплое дыхание, скользящее вдоль ее позвоночника. Это было страшно, девушку пугали такие мысли. Она часто уходила в себя и Ри это заметила:
— Лив, ты заказала пиццу?
Оливия сидела на диване, уставившись в пустоту гостиной, поджав под себя ноги. Пятнадцать минут назад она должна была заказать пиццу. Неужели она так и не сделала этого?
— Нет, — она перевела взгляд на подругу, чувствуя свою вину.
— Нет? — Удивилась Райли, — ты стала такой рассеянной в последнее время, что я начинаю уже переживать за тебя. О чем ты думаешь?
Точно не о пицце. Пятнадцать минут она думала о том, чем занимается Пэйтон в Аликанте. В ее голову приходили самые разные мысли и ни одна не вызывала у нее приятного в груди. Он мог делать все что угодно, но она была уверенна в том, что он точно не вспоминает ее. Так зачем она загоняет себя этими безумными мыслями о нем?
— Лив? — Райли села рядом, — я знаю о ком ты думаешь.
Оливия перевела испуганный взгляд на подругу, в ожидании продолжения, боясь его слышать.
— О пилоте, — улыбнулась Ри и в душе Оливии что — то хрустнуло, сердце перестало биться то ли от страха, то ли от того, что подруга так быстро ее раскусила. Может, рассказать ей всю правду? Может, Ри поможет избавиться от терзаний?
— Я не могу ни думать о нем, — она слышала свой голос издалека, кусая пересохшие губы, — это стало наваждением. Я не думала, что будет так тяжело пережить это время. Оно стало пустым для меня, — Оливия почувствовала влагу в своих глазах и хоть губы были сухие, ее глаза наполнились слезами, — я ненавижу себя за то, что скучаю. Я скучаю, Ри. Никогда не думала, что буду скучать по нему. Мне его не хватает.
— Боже мой, — Райли обняла подругу, находясь в шоке от увиденного и услышанного, — Лив, но ведь это ненадолго, всего пару дней и вы снова увидитесь.
Оливия резко отпрянула от подруги, чувствуя, как слезы стали высыхать. Ри имела ввиду другого человека. Чейза. Мужчину, о котором она и не вспомнила за последние пару дней.
— Ты так улеклась им? Ты влюбилась?
— Нет, — Оливия вскочила с дивана, пытаясь убежать, но бежать было некуда. Она тыльной стороной руки, вытерла последнюю слезу, понимая, как ей повезло, что Ри имела ввиду совсем другого человека, — мне нравиться Чейз и я по нему скучаю. Да, я скучаю по нему, но это не любовь.
— Почему бы тебе его наконец не пригласить сюда? Завтра мы с Энтони улетаем в Сидней, нас не будет два дня. Квартира в твоем распоряжении, — она засмеялась, — у тебя большая кровать, Лив.
Оливию резко затошнило, представив Чейза в своей кровати. Но возможно, Ри права и стоило бы попробовать продвинуться дальше. Не до кровати, пока только до гостиной. А там будь, что будет.
Но вместо звонка Чейзу, Оливия позвонила Нэссе, которой обещала ужин в ресторане в честь своего проигрыша. Опять она вспомнила Пэйтона. Из — за него она проиграла. Зачем ему понадобилось смотреть на ее грудь в тот момент? Но дело сделано, спор есть спор. Нэсса обрадовалась предложению:
— Хоть как-то скоротать время между рейсами.
Экипаж был недоволен свободным временем, чем меньше они летали, тем меньше им платили. Джейден как — то сознался, что между длинными перерывами стал подрабатывать на внутренних рейсах. Он жил в доме Пэйтона, параллельно ища себе жилье. И сейчас деньги были бы кстати:
— Его дом обходиться мне в кругленькую сумму, — недовольно пробурчал он, — теперь я понимаю Пэйтона по поводу продажи своего дома.
Только капитана Дюпре устраивало все. У него была жена и двое детей, долгие перерывы он не замечал, находясь со своей семьей. Деньги его тоже мало волновали, даже с таким графиком он зарабатывал достаточно.
За три недели они один раз побывали в Лондоне. Единственное, что радовало Оливию— мама и родной дом, который уже не казался ей родным. Пасмурная дождливая погода лишь усугубляла и без того плохое настроение. Хотелось тепла, песка и теплого моря.
— От чего моя дочь такая грустная? — Джина подошла к дочери и провела рукой по ее волосам. Как в детстве. Оливии захотелось прижаться к груди матери, но она продолжала стоять неподвижно. Мать точно должна знать от чего ее дочь такая грустная, но Оливия хотела одурачить и ее:
— Наверно, я просто устала.
Они обе в тишине смотрели в окно, наблюдая, как капли дождя падают на асфальт и маленькие ручейки собираются в одну большую лужу. Не отрывая взгляда от этой грустной картины, Джина произнесла:
— Наверно, дело не в этом.
— Наверно, — после небольшой паузы тихо прошептала Оливия.
Больше Джина не спрашивала ее ни о чем.
Время шло, и Оливия начала привыкать к своему новому состоянию. Она привыкла много думать и больше молчать. Теперь казалось, что молчание— состояние ее души. Работа отвлекала ее, которая, как снежный ком резко навалилась на ее экипаж. Капитана Дюпре сменяли другие командиры, которые начали возвращаться после сдачи экзаменов. Она слышала, как тяжело им давалась учеба, как с усердием и с пристрастием комиссия изощрялась в вопросах.
— Что будет, если Пэйтон не сдаст? — Спросила она Джейдена после длительного полета в аэропорту Пекина. Их снова вернули на восточный курс.
— Не сдаст? — Удивился тот, но тут же рассмеялся, — он сдаст и еще задаст каверзный вопрос комиссии, которая не сможет на него ответить.
Она надеялась на это. Очень надеялась.
— Кстати, — громко произнес Джейден, что бы его слышал весь экипаж, — ровно через два месяца на нашем борту будут гости— капитан Пэйтон Мурмаер свой первый полет после длительного отпуска будет выполнять в присутствии самого ужасного экзаменатора на планете — Карима Джабраила. Черт, черт, черт прости меня, Господи.
Он сказал это так смешно, что многие рассмеялись, не принимая его слова всерьез.
— Ты так переживаешь, Джейден, как будто сам сдаешь экзамен, — произнес Ник, не обращая внимание на ругательство пилота.
— Кажется я тоже буду сидеть в кабине пилотов. За мной тоже будут наблюдать.
— Ой, бедный Джейден, — воскликнула Нэсса, — но ты выполняй только то, что будет говорить Пэйтон.
— Этого — то я и боюсь, — он так тихо это прошептал, что только одна Оливия услышала его, стоя рядом.
Она улыбнулась, потупив взгляд голубых глаз в пол. Пэйтон был отличным пилотом. Умным, начитанным, рискованным. Последнее хоть и пугало, но все же давало ему больше плюсов чем минусов. Однако, не все могли это оценить.
Время экзаменов наступало ни только для пилотов, но и для многих стюардов и стюардесс. Нервная обстановка нервировала даже Оливию, несмотря на то, что до ее экзамена еще три месяца. Пэйтон точно будет присутствовать в комиссии, и он то завалит ее вопросами, пытаясь избавиться от нее. Девушка не сомневалась в этом. У него будет отличная возможность вообще не допустить ее к полетам. Но она не собиралась так просто сдаваться, хотя каждый день у нее возникало желание покинуть его экипаж без его участия в этом. Не из — за экзаменов. Из — за него. Нет. Из — за себя. Оливия понимала, что не сможет работать рядом с ним. Он будет обращаться к пассажирам— она будет вздрагивать. Он будет проходить мимо— она будет его хотеть. Она никогда не забудет ту ночь. Ей не хватило месяца на это. Ей не хватит еще двух. Ей не хватит жизни, чтобы забыть. Она уже не знала, что сделать еще, что бы не думать о нем.
Прилетев в Дубай, уставшая и уже измученная длинным перелетом, Оливия медленно поднималась по лестнице. Усталость радовала ее. Не было сил много думать. Преодолев последнюю ступеньку, она буквально налетела на стоящего возле ее квартиры Патрика:
— Привет, — он улыбнулся, пряча что— то за спиной, — я так соскучился, что решил не ждать завтра и приехал сегодня.
Вытащив из — за спины огромный букет алых роз, связанных розовой ленточкой, он протянул их девушке. Оливия выдохнула, улыбаясь и беря у него цветы. Мило. Приятно. Но не от этого человека она их ждет. Хотя от Пэйтона она рада была бы и просто одной герберы. Или розы. Или ромашки. Не важно. Пусть будет просто листик. И это будет самым дорогим подарком.
— Спасибо, — машинально девушка поднесла их к лицу, вдыхая несуществующий запах, — они прекрасны.
— Как ты. Ты напоминаешь мне розу— красивая, яркая и прекрасная.
«Орхидеи подходят тебе», — пронеслось у нее в голове шелковым голосом. Она еще помнила этот голос. Она стала слышать его все чаще и чаще. Откинув мысли прочь, Оливия открыла дверь в свою квартиру. Впервые Чейз переступил порог ее дома. Он сам сделал шаг к этому. Оливии так и не хватило смелости пригласить его к себе.
— Прости за беспорядок, наверняка Райли оставила его, собираясь в дорогу. Я уже привыкла, но тебе это покажется ужасным.
— Ты бы видела мой беспорядок, — засмеялся он, — времени хватает, чтобы спать и видеться с тобой. Но иногда на последнее его тоже не хватает.
Они прошли в гостиную, видя порядок. Оливия даже взглянула на календарь, думая, что ошиблась и Ри дома. Было удивительно странно. Возможно, она что — то перестала замечать в поведении подруги?
— Мне бы такой беспорядок, — улыбнулся Чейз.
— Знаешь, это странно, — пожала плечами девушка, — я наверно, что — то упустила.
— Ты голодная? — Спросил он, — пока ты принимаешь душ и переодеваешься, я могу что — нибудь приготовить.
Оливия улыбнулась, эта идея ей нравилась. Чейз был отличным кандидатом на ее сердце. Она терпеть не могла готовить:
— Отличная идея. Но возможно, моя подруга ни только убралась, но еще и оставила ужин? Чувствуй себя как дома. Я быстро.
Она прошла к себе в комнату, плотно закрыв дверь, понимая, что ванна совсем в другой стороне. Поэтому она оставила водные процедуры на потом, лишь переодевшись и поставив цветы на подоконник в вазу.
Через десять минут Оливия вышла на вкусный запах, витавший на уже по всей квартире.
— Ты не поверишь, — засмеялся Чейз, — твоя подруга оставила ужин. На двоих. И бутылку шампанского с двумя фужерами и запиской «не скучай».
Ни поверив ни одному его слову, Оливия зашла на кухню и вскрикнула от увиденного— стол был накрыт на двоих: тарелки, столовые приборы, разложенные по всем правилам этикета, которым их обучили в "Arabia Airline". Шампанское тоже было— Джейден не солгал. Оно стояло в ведерке со льдом.
Чейз протянул ей записку, и девушка развернула ее, сразу узнав почерк Ри: «Не скучай». Оливия улыбнулась, представив подругу за всем этим занятием. Она хотела сделать приятное и у нее получилось. Но откуда она узнала, что у нее будет гость? Думать об этом она сейчас не собиралась.
— Давай есть, — засмеялась Оливия и Чейз выдвинул ей стул, приглашая сесть.
Какая к черту разница откуда Ри узнала про Чейза. Возможно, она его и пригласила. Но сейчас Оливия была ей за это благодарна. Она за весь вечер ни разу не вспомнила про Пэйтона. Общаться с Чейзом было легко и просто, они много смеялись, ели, пили. Шампанское ударило в голову раньше, чем Оливия осознала, что она пьет алкоголь. Про алкоголь она старалась не думать, придавливая свои воспоминания хорошей порцией золотистой жидкостью. Она пыталась забыть про алкоголь алкоголем. И это было смешно. Очень смешно. Совсем смешно стало после ужина в гостиной. Чувствуя расслабление во всем теле, она села на диван, включая тихую музыку с пульта управления.
— Потанцуем? — Чейз протянул ей руку, и она приняла ее, встав с дивана, зная, что последует за танцем. Была ли она к этому готова?
Одной рукой он притянул ее ближе к себе, и Оливия тут же протрезвела, ощущая тепло этого мужчины. Его руки легли ей на талию, и он плавно двигался под какую — то грустную песню. Рука девушки обвила его шею, она пыталась не смотреть на него. Она пыталась понять себя, но не понимала. Чейз милый, хороший, заботливый мужчина. Так почему его руки, касающиеся ее тела, не вызывают пожар? Почему от его дыхания возле ее уха не возникают мурашки? Почему его запах чужой?
Оливия закрыла глаза, когда его губы коснулись ее губ. В памяти стрелой промчалась картина месячной давности, когда она ощутила губы Пэйтона на своих губах, как страстно она желала его, как простонала и притянула его ближе. Они дышали одним воздухом. А может вообще не дышали. Она помнила, тот поцелуй, который с каждой секундой становился мягче. Ей это нравилось. Его руки вызывали пламя, касаясь ее тела. В голове не было мыслей.
Сейчас все было по-другому. И хоть мыслей было столько, что голова могла лопнуть, Оливия позволила Чейзу уложить себя на диван. Он целовал ее в шею что — то шепча, медленно, нежно касаясь ее тела руками. Не торопясь. Он любил ее, и она это чувствовала.
Оливия помнила, как рвала пуговицы на рубашке Пэйтона, как хотела снять ее с него, ощутить его тело, прикоснуться губами, прижаться ближе. Сил не было больше вспоминать, и она вскрикнула, пытаясь руками отдалить от себя Чейза:
— Нет, нет, нет! Пожалуйста, не надо.
Оливия поняла самую страшную вещь— она хотела только одного мужчину и это был не Чейз.