Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 29

— Ты и есть та самая Сатана! — Он пальцем указал на нее, пытаясь совладеть собой и выдвинуть ей обвинение, — ты разносишь сплетни по "Arabia Airline", что я гей. Я — гей!
В его голове это слово вызвало новый взрыв. Сейчас он готов был задушить Оливию, видя, как она удивленно округлила глаза.
— Первый раз слышу, — девушка перешла на шепот, опустив взгляд и пытаясь вспомнить, когда она такое могла сказать.
— Какого черта! — Крикнул он, делая снова шаг в ее направлении и Оливия, ступая шаг назад, уперлась в стену. — Даже не придумывай оправдание себе. Твой язык надо было отрезать при рождении. Ты говоришь не думая, первое, что приходит в твою глупую голову.
Она снова могла влепить ему пощечину. Теперь за хамство. Она не собиралась стоять и слушать его обвинения, несчастно смотря в пол.
— Ты обвиняешь меня в том, что я не говорила.
Но внезапно картинка пронеслась у нее в памяти: кажется, в Гамбурге, перед вылетом она сказала белокурой Меган, которой променяла Пэйтона, что он — гей.
Вскрикнув от неожиданно пришедшей памяти, Оливия пальцами коснулась своих губ, смотря огромными голубыми глазами на своего капитана:
— Это я.
— Конечно ты! — Крикнул он снова. — Я не сомневался!
Она убрала пальцы с губ, пытаясь оправдаться, но видела лишь его гнев:
— В Гамбурге я поменялась экипажем с Меган, она хотела лететь с тобой. А потом ты, — теперь ее голос стал на тон ниже, — ты предложил мне лететь в кабине с тобой и Чейзом. Как я могла упустить такой шанс? Меган с чемоданом я могла остановить только, сказав ей, что ты гей. Зато подействовало. — Оливия даже улыбнулась, вспомнив, что ее план сработал. Хотя это и не было планом, она сказала первое, что пришло ей в голову.
— Дьявол, — прорычал Пэйтон. Лучше бы он не знал подробностей, — я потеряю работу! В арабских странах быть геем — это повод для увольнения. Ты сказала это намеренно, ты знала, что все так будет. Ты повесила на меня ярлык, ожидая, когда я сойду с твоего пути? Так ты решила от меня избавиться?
Он одной рукой содрал с галстука золотой зажим в виде самолета и швырнул его в сторону. Оливия даже не стала смотреть, куда он упал, она смотрела на другое и сердце перестало стучать— Пэйтон развязал галстук, кидая его туда же.
— Что ты делаешь? — ее голос перешел на шепот. Она все еще ощущала стену у себя за спиной и хоть эта поддержка ее радовала, но ноги уже не стояли, — успокойся и забудь. Через три месяца об этом никто не вспомнит. И вообще уйди, я собираюсь на праздник.
Пэйтон сделал еще один шаг в ее направлении, буквально нависая над девушкой. Она зажмурилась, кусая пересохшие губы, но отчетливо ощущая его дыхание возле своего уха:
— Твой праздник состоится здесь и сейчас.
Широко распахнув удивленные глаза, Оливия встретилась с ним взглядом. Он стоял вплотную, и эта близость душила ее. Кажется, ее сердце уже умерло от страха. Или от чего — то еще. Не важно. В голове мыслей резко не стало. Она чувствовала запах кофе, пролитого на его рубашку, стараясь совладеть собой и не снять ее, выдирая пуговицы. Все еще смотря ему в глаза, цвета этого же кофе, она пыталась уловить в них остывший пыл. Но видела другое.
Вспыльчивый испанский темперамент привел Пэйтона к ней прямо вплотную. Он хотел проучить ее, напугать… Но как только он прошептал свои угрозы, ощущая близость Оливии, внутри сработал обратный механизм. Он сам запустил его.
Смотря в широко распахнутые небесные глаза девушки, Пэйтон уже забыл про свой гнев, он забыл кто он и зачем сюда пришел. Он ощущал ее дыхание, которое становилось все ближе и ближе по мере его приближения к ее губам. Именно эти губы не давали ему покоя, именно о них он думал в последнее время слишком часто. Сейчас он уже не мог затормозить — пройдена точка невозврата. Перед ним открылась новая дорога в запретное и желанное. И Пэйтон коснулся ее губ, чувствуя, как она выдохнула, давая ему эту дорогу. Он ощутил, как ее рука коснулась его щеки, и девушка простонала, вызывая еще больше желания в нем.
Поцелуй был, как взрыв. Сначала горячий, как лава, потом нежный, как шепот. Руки Пэйтона блуждали по ее халату, пытаясь распахнуть его и коснуться ее тела. Он чувствовал, как Оливия расстегивает пуговицы на его рубашке, но у нее мало это получалось, и она просто начала их отрывать. Он усмехнулся, боясь потерять вкус ее губ и, потянув девушку, сделал шаг назад.
Теперь Оливия не была прижата к стене. Но она полностью была во власти этого мужчины. Ее руки все еще теребили пуговицы на его рубашке, пытаясь пробраться к его телу и ощутить его горячую кожу. От дикого желания, которое он в ней разбудил, ее пальцы не слушались, а пуговицы больше не отрывались. Она вновь простонала, запуская руку ему в волосы, чувствуя их жесткость.
Самая длинная ночь, длиннее перелета через Атлантический океан. Самая мягкая постель, как густой белый ковер под самолетом. Его рука откинула прядь волос девушки и губы коснулись кожи на ее шее. Тонкий аромат мыла окутал его обоняние. Ни ваниль, ни кофе, нет. Это был знакомый запах какого— то фрукта. Жаль, что не персика.
Звук мобильного телефона заиграл где — то в комнате, но было не важно чей это телефон. Оливия не узнала музыку, а Пэйтон проигнорировал звонок. Сейчас все сосредоточилось на них двоих. Он целовал каждый дюйм на ее теле, не пропуская шрам на груди. Сейчас не время спрашивать о нем, сейчас ему вообще ничего не хотелось знать.
Вновь заиграла музыка уже знакомой Оливии мелодией. Скорее всего, это Нэсса потеряла подругу. Но думать об этом не хотелось. Хотелось только утопить оба телефона.
Всю ночь Пэйтон не давал ей спать, будя поцелуями, руками проводя по ее телу, пытаясь насладиться Оливией вдоволь, так, чтобы ему больше не захотелось повторить сегодняшнюю ночь никогда. Утро принесет море проблем. Об этом думать не хотелось.
К утру она уснула, прижимаясь к нему спиной. Сон только пришел, а в дверь уже начали стучать:
— Оливия, с тобой все в порядке? Впусти меня.
Голос Нэссы заставил Оливию резко вскочить с кровати и помчаться к двери, руками прижимая ее и не давая ей войти:
— Со мной все хорошо. Выйду позже, Нэсса.
— Открой дверь, я хочу убедиться сама, что с тобой все в порядке.
Сердце застучало в безумной скачке. Девушка посмотрела на Пэйтона, еще лежащего в ее постели. Надо запечатлеть это в памяти, потому что такое больше не повторится.
— Я не одета, Нэсса. Я спущусь к завтраку.
Теперь она увидела его взгляд на себе, понимая, что стоит обнаженная возле двери:
— Отвернись.
Он усмехнулся, но не отвел взгляд, пытаясь запомнить красоту ее тела. Такое не повторится, но в памяти останется навсегда.
— Ты вчера не была на празднике. Я переживаю, — Нэсса все еще не уходила и Оливию это начало раздражать. Она повернула замок, закрывая дверь, облегченно вздохнув:
— Я уснула, Нэсса. Иди. Я скоро спущусь.
Оливия отошла от двери и села на кровать, пытаясь прикрыться простынкой:
— Вламываясь в мою комнату, ты даже не закрыл дверь.
— Я не думал, что так все закончится, — произнес Пэйтон, протягивая руку за часами, — черт, я так мало спал, что даже не знаю, как буду работать.
Оливия тут повернулась к нему, сверля ядовитым взглядом. Пэйтон улыбнулся— все вставало на свои места. Сегодняшняя ночь— это просто порыв какого — то безумия.
— Скажи спасибо себе, — Оливия натянула улыбку, — ты сидишь, а я хожу, кормлю людей и исполняю всю их прихоть. Кому из нас тяжелее?
Он поморщился, представив эту картину:
— Мне нужна ясная голова, холодный разум, я принимаю серьезные решения.
Не было смысла с ним спорить, его работа тяжелее только в том случае, если происходит внештатная ситуация.
Пэйтон встал с кровати, пытаясь найти свои вещи:
— Кстати, я — не гей.
— Я заметила, — Оливия закуталась в простыню, ложась обратно на кровать. Хотелось спать, тело ломило, но в нем ощущалась странная легкость. И даже ломота в теле была приятна.
— Черт, — выругался Пэйтон и Оливия посмотрела в его сторону. Он держал в руках рубашку, залитую кофе и с порванными пуговицами, — по дороге в свой номер, надеюсь никого не встретить.
— У тебя есть еще рубашка? — Поинтересовалась она, но тут же возненавидела себя за этот вопрос. Какое ей дело до него?
— Есть. В номере. — Он расстегнул пуговицы на погонах, снимая с них накладки с четырьмя золотыми лычками и запихал в карман брюк, — на всякий случай, если кто увидит меня в таком виде. Во избежание позора моего звания.
Оливию это насмешило:
— Ты переспал со мной и снял погоны, Пэйтон Мурмаер. Может быть это что — то значит?
— Значит только одно— не приближаться к тебе ближе вытянутой руки.
Все становилось на свои места. Она дерзила, но он не уступал ей в этом.
— Отличная идея.
— Послушай, — он сел на кровать, застегивая пуговицы на рукавах, — ни ты, ни я не хотим потерять эту работу. Сегодня ночью мы нарушили жесткое правило "Arabia Airline", но ведь об этом никто не знает. У меня к тебе предложение.
— Я вся во внимании.
— Пусть между нами все будет как прежде. Давай забудем сегодняшнюю ночь, — Пэйтон кивнул ей, — но если ты не хочешь ее забывать, то могу предложить тебе перейти в экипаж Дилана Хартмана.
— Иди к черту, — произнесла Оливия, вызывая улыбку на его лице, — я забуду обо всем без помощи Хартмана.
— Отлично.
Пэйтон встал, завязывая галстук и оглядываясь по сторонам в поисках золотого зажима. Повязав простыню вокруг тела, Оливия встала с кровати, помогая ему в поисках этой вещицы:
— Как он выглядел?
Они опустились на колени, руками ощупывая пол, заглядывая под кровать и стол:
— Золотой А380. Подарок Мухаммеда на день рождение. В единственном экземпляре. Именной.
Из взглядов встретились:
— Нечего было кидать его.
— Нечего было раздражать меня.
Сказав друг другу очередную гадость, они удовлетворенно принялись снова за поиски. Но спустя две минуты, Оливия не выдержала, вставая с пола:
— Я поищу позже, ты можешь идти. Времени на сбор слишком мало.
Она была права, Пэйтон осознавал это, смотря на часы, но он так же не мог потерять такую ценную вещь. И дело не в золоте, дело во внимании начальства. Это был эксклюзивный подарок, специально для него:
— Хорошо, — Пэйтон встал с пола, отряхивая с брюк невидимую пыль, — обещай, что поищешь.
— Обещаю.
Оливия все еще держала края простыни у себя на груди, в ожидании его ухода и Пэйтон направился к выходу, но что — то заставило его остановиться. Он обернулся, смотря на нее:
— Увидимся на завтраке.
Она кивнула, одиноко стоя по середине комнаты, закутанная простыней. Ему захотелось подойти к ней и поцеловать, вновь ощутить вкус ее губ. Но он не стал этого делать, пытаясь заставить себя стереть свою память.
Как только за ним закрылась дверь, Оливия ощутила внезапное одиночество, которое сжимало ее грудь. То, что произошло этой ночью, она обязана забыть. Даже несмотря на то, что эта ночь стала самой потрясающей в ее жизни. Но этот мужчина большая ошибка и крах ее карьере. Не для того она уехала в чужую страну и отучилась столько времени, чтобы спать со своим капитаном и нарушать правила, созданные авиакомпанией. С этой минуты она ни на шаг не подойдет к Пэйтону Мурмаеру. Она забудет, что было, а его трехмесячное отсутствие поможет ей в этом.
Быстро приняв душ, девушка вышла в комнату, взглядом оглядывая пол в поисках его зажима для галстука. Даже ей стало жалко потерять эту вещицу, и Оливия стала двигать стол на середину комнаты, освобождая доступ к окну. Она рукой отодвинула тяжелую штору, видя золотое изделие под ней.
— Славо богу, — Оливия взяла зажим, рассматривая его. Она столько раз видела его у Пэйтона на галстуке, но никогда не предавала значения красоте этой вещи. Самолет был точной копией Аэрбаса 380. Каждое окошечко, каждая дверь была искусно прорезана умелым автором. Оливия перевернула драгоценность, читая надпись на обратной стороне: "Captain D.F.T." Три буквы означали — Пэйтон Мурмаер. Она сжала самолет в руке и где — то внутри ее сковала странная тоска.
Пэйтон спустился в ресторан, ощущая безумный голод. Сейчас он съел бы слона и увидев шведский стол, порадовался, что может поесть вдоволь. Англичанка забрала всю его энергию. Необходимо было восстановить свои силы, если без сна, то хотя бы с помощью еды. Проходя мимо столиков, он увидел за одним из них Дженнет с другими стюардессами и выругался про себя. Из его головы вылетела ее помолвка. Он забыл про цветы, возлагая эту ответственность на Джейдена:
— Доброе утро, — он подошел к столику и обратился к Дженнет, начиная врать с ходу, — извини, что ушел вчера с твоей вечеринки, жутко разболелась голова и я решил поспать. Еще раз поздравляю тебя.
— Спасибо, Пэйтон, — улыбнулась стюардесса лучезарной улыбкой и достала стоящую на полу корзину с цветами, — Джейден сказал, что это от тебя. Они потрясающие.
Наконец он увидел самые странные названия в букете. Он не помнил, как называются эти цветы, но они и правда были красивы.
— Еще раз извини, что ушел, — Пэйтон обнял девушку, целуя в щеку, слыша ее спасибо, — может мне улыбнется удача побывать на вашей свадьбе.
— Мне бы очень хотелось этого, — Дженнет села на свое место, все еще пораженная вниманием своего капитана.
— Может мне тоже выйти замуж? — Вставила Нэсса, смотря на Пэйтона, — что бы получить такой букет от своего капитана.
Он засмеялся, кивнул:
— За Дилана Хартмана, Нэсса. Породнимся экипажами.
Пэйтон направился к главному столу с едой, видя в другом конце одиноко сидящего Джейдена. Пришлось пройти мимо еды. Она становилась миражом в пустыне. Положив фуражку на стол, он сел напротив второго пилота.
— Я думаю, у тебя два выхода, — произнес Джейден и Пэйтон не сразу понял о чем он, — первое: переспать со стюардессой Дюпре, которая пустила слушок и второе: жениться.
Пэйтон нахмурился:
— На стюардессе Дюпре?
— Не важно на ком. Хоть на блондинке с собачкой. Только так ты можешь опровергнуть слух.
Интересно, Джейден долго думал над своими планами?
— Ты говорил, что в Аликанте есть девушка, которая ждет тебя очень давно, — Джейден взглянул на своего капитана.
— Десять лет, — ответил тот, — мне жениться на ней?
— Возвратись женатым, Пэйтон и слух умрет.
— Переспать со стюардессой Дюпре выглядит не так ужасно и не на всю жизнь.
— Зато женитьба закроет вопрос о твоей сексуальной ориентации на всю жизнь.
Только сейчас Пэйтон понял, что Джейден переживает больше него. Эта сплетня вылетела из его головы, как только его губы прикоснулись к губам Оливии. Сейчас он вновь испытал голод. Но уже другого характера.
Оливия зашла в ресторан, видя на столике, за котором сидели стюардессы, красивый букет цветов, поразивший ее своей неординарностью:
— Доброе утро, девушки, — произнесла она и устремила свой взгляд на Дженнет. Она совсем забыла про ее помолвку, начиная врать на ходу, — прости, что пропустила праздник, но у меня так разболелась голова, что я уснула.
Дженнет улыбнулась:
— Вы с Пэйтоном сговорились?
После этих слов Оливия нахмурилась:
— У него тоже болела голова?
— И он тоже спал, — засмеялась Нэсса и Оливия улыбнулась. Надо было придумать что-нибудь не такое банальное.
— Дженнет, — Оливия указала на цветы, — у тебя появился поклонник? Цветы потрясающие.
— Это Пэйтон подарил. Сегодня он такой внимательный, что даже поцеловал меня.
— Просто удивительно, — прошептала Оливия, не веря ушам. Сегодня он внимательный. Дарит цветы и целует каждого. — Так хочу есть, пойду наберу себе море еды.
Она направилась в центр к столу с едой, беря на ходу тарелку. Самую большую, которая там находилась.
Пэйтон увидел ее и встал со своего места, кивнув Джейдену:
— Пойду наконец поем.
Он подошел к Оливии тихо, пугая ее своим шепотом:
— Ты нашла?
Ну конечно его интересовала золотая вещь, которая находилась у нее в кармане блузки. Девушка обернулась, взглядом окидывая людей, убеждаясь, что на них никто не смотрит и вытащила зажим, одним движением прижимая галстук Пэйтона к рубашке:
— Цветы очень красивые. Мило с твоей стороны.
— Не розы, — произнес он, беря тарелку и думая, что положить в нее. Хотелось все и сразу.
— Не думала, что ты знаток цветов, — Оливия положила себе на тарелку омлет и взяла оливки, кладя их рядом с омлетом.
— А я и не знаток, — он взял одну оливку из ее тарелки и положил себе в рот, девушка тут же убрала от него тарелку, вспоминая полет из Гамбурга. Он любил оливки, а теперь есть их доставляло ему наивысшее удовольствие.
Недовольно он обратился к повару, стоящему рядом со столом:
— У вас есть мясо?
— Да, синьор, — кивнул тот, и Пэйтон передал ему свою тарелку:
— Мне самый большой кусок. А паэлья есть?
— Есть ризотто.
— Давайте все.
Оливия улыбнулась, подходя к кофе— машине и нажала кнопку для приготовления эспрессо. Потом еще раз и еще. Три порции наполнили ее чашку. Раз он ест оливки, представляя ее, она будет пить литрами кофе, представляя его.
— Что ты делаешь? — Пэйтон следил за девушкой, шокированный стольким количеством кофе.
— Пытаюсь взбодрить себя, — она повернулась к нему, встречаясь с его взглядом того самого кофе, которое налила себе в чашку, — всего хорошего, капитан.
Через час Оливия ходила по салону самолета, пытаясь не думать о своей самой безумной ошибки. Но это плохо получалось. Имя Пэйтона на этом борту было всюду. Даже запах кофе, которое она предлагала пассажирам, заставлял не дышать. Она старалась не думать о прошедшей ночи, монотонно выполняя свою работу.
Шасси оторвались от полосы и на связь вышел диспетчер:
— "Arabia Airline", у вас все в порядке с двигателями? Вы только что перемололи птицу в фарш.
Два пилота уставились на дисплей параметров двигателей:
— Джейден, ты что — нибудь заметил?
— Нет, все как обычно. На дисплее ничего предупреждающего нет.
Сейчас только этого Пэйтону не хватало:
— Это "Arabia Airline", — произнес он диспетчеру, — наши двигатели в порядке. Откуда у вас информация по поводу фарша?
— После вас на полосе остался кровавый след. Вы будете прерывать полет?
— Наш двигатель горел? С какой стороны остался след?
Пэйтон не отрываясь смотрел на дисплей параметров двигателей, а в голове не укладывалось— почему птице надо было попасть к ним именно сегодня?
— Огня не видел. Сторона правая.
Джейден смотрел на капитана, ожидая приказа снижаться, но Пэйтон отдал другой приказ:
— Поднимаемся дальше. Мы не будем прерывать полет.
— Ты уверен? — Спросил Джейден, — птица могла повредить лопасти. Или фарш забился в зазор между концами лопаток компрессора и неподвижным статором.
— Датчик вибрации и датчик температуры подают сигнал?
— Нет.
— Тогда летим дальше.
Впервые за несколько лет, их мнения разошлись. Но Джейден обязан был слушать своего капитана и подчиняться его решению не прерывать полет.
— Это может произойти в любой момент, — произнес неуверенно Джейден.
— Будем надеяться, что не произойдет.
Каждый погрузился в свои мысли, следя за дисплеем. Пэйтон первым нарушил молчание:
— Джейден, я не могу прервать полет, посадить на бабло "Arabia Airline" только из за того, что какой — то болван, может быть, видел кровь на полосе, которая, может быть, даже не наша. Мухаммед пустит на фарш меня. И поверь, я уверен в том, что все в порядке. С горящим двигателем я бы не полетел.
Джейден удовлетворенно кивнул ему:
— Помнишь, мы летели на двух двигателях? Я доверял тебе тогда. Я доверяю тебе сейчас.
Он задумался над тем, как будет без Пэйтона три месяца. А еще страшнее будет тогда, когда он станет капитаном и будет самостоятельно принимать решения.
— Однажды я прервал полет из — за птиц, Джейден, посадил самолет, приехали службы, осмотрели двигатели, но ничего не нашли. Людей отправили в аэропорт, где они ждали вылета, потому что нас задержали на шесть часов. Шесть часов! Тогда "Arabia Airline" заплатила кучу денег за стоянку, за работу наземных служб и за пассажиров, которые летели транзитом. Запомни, в чужом аэропорту лучше не задерживаться. Дисплей параметров двигателей нам не дает сигнал о каких — либо отклонениях, значит нам нечего бояться. Я доверяю технике больше чем людям.
— Ты прав. Мне еще учиться и учиться. Я бы перестраховался и сел.
— Сядешь раз, получишь выговор от авиакомпании и уже будешь думать.
Джейден вздохнул, потянув рукоятку, убирая закрылки:
— Закрылки в положение «0»