Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 17

Пэйтон включал двигатели, когда услышал знакомый голос позади себя. Он резко обернулся, не веря собственным глазам. Вместо предложенной Меган, перед ним стояла Оливия:
— Что ты здесь делаешь? Я же послал тебя к черту!
— Поэтому я и вернулась.
Она села на кресло позади пилотов, пристегиваясь ремнем безопасности и наблюдая, как Чейз не отрываясь смотрит на нее. Почему он так странно смотрит? Но она перевела взгляд на Пэйтона, глаза которого были холоднее льда:
— Ты сам разрешил мне здесь находиться.
Радость или гнев? Он не мог понять. Видеть ее было приятной неожиданностью и это его злило.
— Сиди и молчи. Ни одного звука я не должен от тебя услышать.
Она покорно кивнула. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. Молчание и шум двигателей— это все что ей было нужно.
Пэйтон одел черные очки, прикрыв глаза от солнца и отвернулся от нее, кладя руку на рукоятку управления двигателями. Сейчас она бы спросила о джойстике в левой стороне от него, но побоялась. Самолет тронулся— его тащили буксиром на рулежную дорожку. Видя впереди борт номер 0-0-1 под руководством капитана Дюпре, ей снова захотелось спросить— какой интервал между ними. Но она опять промолчала. Как много хотелось спросить. Но при всем желании Пэйтон не услышал бы ее, он одел наушники, переговариваясь с диспетчером:
— Вышка, добрый день, борт номер 0-0-2, разрешите руление.
— 0-0-2, добрый день, руление разрешаю, следуйте за бортом 0-0-1 на исходный старт.
Пэйтон посмотрел на Чейза и тот начал нажимать кнопки возле себя:
— Рулежные фары.
— Включены.
— Навигационные огни.
— Включены.
Буксир отцепился, оставляя самолет теперь в руках пилотов. Оливия слушала двигатели, видя, как их самолет медленно поехал к полосе, почти догоняя первый борт.
— Расстояние между нами 30 секунд, — произнес Пэйтон, читая мысли девушки, — закрылки положение один.
Чейз опустил рычаг выпуска закрылок:
— Закрылки выпущены в положение один.
Оливия смотрела вперед, наблюдая, как свернул самолет Дюпре на взлетную полосу и тут же не теряя времени, начал набирать скорость.
— 0-0-2, взлет разрешаю, — произнес диспетчер и тут же Пэйтон вырулил самолет на полосу:
— Готов? — Спросил он Чейза, улыбнувшись.
— Готов, — кивнул тот.
— Двигатели на взлетном.
Самолет взвыл и плавно покатился по полосе, набирая скорость. Вот он тот момент, о котором она так мечтала— смотреть на все глазами пилота. Еще совсем недавно она спросила Джейдена, что чувствует он во время взлета, но он не романтик, во время взлета он работал. Пилотам нельзя быть романтиками в этот момент, иначе можно пропустить что — то важное. Она перевела взгляд на Пэйтона, пытаясь определить, какого ему управлять этой махиной, чувствует ли он себя богом, ощущает ли он наслаждение или он просто работает?
— 100 узлов, — произнес Чейз,
— Подтверждаю, — его голос был спокойным, расслабленным. Его левая рука держала джойстик, пальцы правой все еще касались РУДов. Жаль, она не видела ни его глаз, ни мимики на его лице.
— Прошли рубеж прерванного взлета, — вновь голос Чейза заставил Оливию отвлечься от Пэйтона и она снова посмотрела вперед, видя как белые линии на взлетной полосе слились в одну длинную. Теперь это та самая точка невозврата, на которой нельзя затормозить и можно только взлетать. — Отрыв.
Нос самолета потянулся вверх, отдаляя их от длинной полосы и оставляя внизу этот странный город.
— Полный отрыв. Шасси убрать, — скомандовал Пэйтон и тут же Чейз потянул рычаг вверх.
Оливия услышала грохот внизу самолета — створки захлопнулись.
Нет, пилотам нельзя наслаждаться взлетом. Джейден был прав— у них много работы в этот момент. Она позавидовала самой себе, что может просто сидеть и любоваться этим моментом.
— Борт номер 0-0-2, работайте с «Радар — контроль». Приятного полета.
— Спасибо, работаем с «Радар — контроль», — Пэйтон посмотрел на Чейза, но тот уже настраивал частоту, — «Радар», добрый день, это борт номер 0-0-2, пересекаем 3500 футов в наборе до 70.
— Добрый день, вижу вас, набирайте 190.
— Эшелон 190, понял вас. Закрылки О.
Все что говорил Пэйтон, выполнял Чейз:
— Закрылки О.
Оливия не могла понять, как тот различает обращение Пэйтона к нему, а когда Пэйтон разговаривает с диспетчером. Можно запутаться среди этой каши слов.
Из задумчивости ее вывело ее имя, сказанное бархатным голосом:
— Оливия, как тебе взлет?
Пэйтон повернулся к ней, снимая черные очки и она поняла страшную вещь— она не знала ответ на этот вопрос. Что он спросил- как он поднимал самолет? Или какой красивый вид и масса адреналина? Только сейчас до ее сознания дошло, что она весь взлет следила за его работой. Она не видела ни удаляющийся город, ни белоснежных облаков. Зато она четко могла сказать, что, управляя самолетом, нет времени на подобную красоту. Она могла рассказать о всех движениях и разговорах Пэйтона, о том, что за чем следует, что за чем нажимать. Она села в кабину любоваться полетом. Но она любовалась другим— его работой.
Оливия опустила глаза, не находя ответа. Но слава богу, на связь вышел диспетчер и Пэйтон стал разговаривать с ним.
— 0-0-2, набирайте эшелон 300.
— 0-0-2, набираем эшелон 300, — произнес Пэйтон и снял наушники. Оливия так и не ответила. Впервые она промолчала. Для него это стало большой неожиданностью. Этот день надо пометить в календаре ярко красным цветом.
Он вновь обернулся к ней с ухмылкой на губах.
— Мы еще взлетаем, — наконец произнесла она, смотря на Пэйтона и его улыбка спала с лица. Она была права- их полет еще считался взлетом до тех пор… — мы еще не на высоте перехода.
Чейз, слыша эти слова приспустил наушник, думая, что ослышался, смотря на монитор бортового компьютера. Девушка была права— он еще не ввел стандартное давление, поэтому полет считался взлетом.
— Она права, — произнес он.
Это было странно. Для любого нормального человека, кроме пилотов, взлет— это отрыв от полосы. Для любого нормального! Судя по всему, не для нее, потому что она ненормальная.
— Хватит умничать, — строго произнес Пэйтон, — может ты еще знаешь то самое стандартное давление?
— 29,92 дюйма ртутного столба, — если бы не Чейз, она в придачу показала бы капитану средний палец. Но удержалась, слегка улыбаясь. Пусть знает, что она не так глупа, как он думает.
Нет, она не ошарашила его. Она просто взбесила Пэйтона своими глупыми знаниями. Или не глупыми. Но было не важно. Она взбесила его, даже если бы молчала.
— Перестанавливаю альтиметр на давление 29,92 и Вуаля! — Чейз одной рукой перекрутил датчик, — мы на высоте перехода.
Он насмешил Оливию, он подыграл ей, и она засмеялась, теперь уже смотря вперед через лобовое стекло. Но увы, она просмотрела все, что хотела увидеть. Перед ней простиралось голубое небо с тонкой рыже — желтой полоской впереди.
— Раз уж мы взлетели, пойду приготовлю кофе, — она стала расстегивать ремни безопасности.
— Кофе сейчас не помешало бы, — кивнул Чейз, — обожаю кофе, вот Пэйтон его не любит. Но твое кофе я выпью все.
Тут же он почувствовал на себе взгляд двух пар удивленных глаз.
Пока Оливия гадала, почему Пэйтон перестал пить кофе, когда еще совсем недавно загонял ее до полусмерти, тот вспомнил, о своей просьбе к Чейзу. Но черт, ведь он думал, что с ними полетит надоедливая блондинка Меган. В его голове и не было мыслей, что Оливия Паркер поднимется на борт его самолета. Теперь второй пилот лихорадочно будет исполнять его приказ и уделять внимание стюардессе. Пэйтон отвернулся, головой облокачиваясь на спинку кресла. Пусть уделяет. Оливия ничуть не лучше Меган. Чем меньше Оливии, тем лучше.
— Что случилось, что ты перестал пить кофе? — Удивилась она, обращаясь к капитану, — у меня есть чай и сок. Апельсиновый. Как ты любишь. Никаких персиков.
Она говорила и говорила и ему захотелось заткнуть ей рот рукой. Она даже знала, что он любит и не любит. Как мило. Но тут же Чейз пришел ему на помощь:
— Я помогу тебе сварить кофе, если капитан не против, — он посмотрел на Пэйтона и тот, не отрывая головы от кресла с закрытыми глазами, махнул рукой. Пусть катятся оба. Он только «за» остаться один.
Они вышли, оставляя его одного и Оливия облегченно вздохнула. Воздуха стало больше без Пэйтона Мурмаера.
Она направилась на кухню, проходя между кресел, вновь вдыхая запах новизны самолета. Он расслаблял ее. Все ж таки кабина пилота не ее место. Она все равно ничего толком не увидела, кроме Пэйтона, его крепких рук, держащих рукоятку двигателей и сайдстик, его шелковистого голоса, отдающего приказы. Черт, черт! Она ненавидела его за это. Почему он не родился таким же блеклым и прозрачным как Энтони? Оливия задумалась, вспомнив дружка Ри и поймав себя на мысли, что напрочь не помнит, как тот выглядит. Что Ри в нем нашла? Он бледный призрак. Она вновь и вновь капалась в своей памяти, но видела только глаза цвета кофе, черные как смоль волосы и уже прилично отращенную черную щетину. Четкий яркий образ Пэйтона перебивал все ее воспоминания. Она позлилась, включив чайник и беря в руки пачку с кофе. С каких пор он не пьет кофе? Он так и не ответил.
— Тебе покрепче? — Спросила она Чейза, который все это время следил за каждым ее движением.
— Если можно не очень. Вообще я не разбираюсь в кофе, но говорят, твой кофе самый лучший.
Пачка чуть не выпала из ее рук от услышанного:
— Кто так говорит?
Что — то она даже не припоминает, что бы она его готовила.
— Встречал пару человек с твоего рейса. Слушай, — он облокотился о столик, находясь от нее совсем близко и Оливия, ощутив эту близость, занервничала. Что бы скрыть это, она отвернулась, доставая ложкой кофе и насыпая его в чайник, — раз Пэйтон не хочет, может попьем здесь и не будем ему мешать?
Отличная идея показалась ей далеко не отличной. С чего вдруг Чейз так лихорадочно пытается навязаться ей?
— Мне все равно, — тихо произнесла и повернулась к нему, смотря в его глаза, — расскажи мне о себе.
Он улыбнулся. Даже мило. У него приятная внешность. Ни такая яркая, как у несносного капитана, но ярче чем у парня Ри. А тот факт, что он англичанин, давали сотню очков в его пользу.
Засмущавшись, Чейз произнес:
— Я единственный ребенок в обычной английской семье. Моя мама преподаватель математики в университете, а отец полицейский. Как видишь, от этого союза родился пилот. Странно, да?
Он пожал плечами, как будто это было действительно странным. Но таких семей тысячи:
— Не обязательно детям идти по стопам своих родителей. Ты выбрал свою жизнь. — Она задумалась, касаясь пальцем губ, — твои родители какую профессию хотели для тебя?
Чейз засмеялся:
— Учителя или полицейского. Разве у тебя ни так?
Оливия тут же отвернулась, расставляя на поднос чашки:
— У меня ни так. Тебе кофе с молоком? С сахаром?
— С молоком конечно, я же англичанин. И с сахаром.
Она улыбнулась:
— Хорошо, но я отнесу Пэйтону в кабину и вернусь.
— Нет, нет, — Чейз перегородил руками выход из кухни и Оливии показалось, что она мышь в ловушке, — я сам отнесу ему.
И хотя эта идея была странной, она понравилась Оливии. Она передала поднос Чейзу:
— Ты уверен, что не я это должна сделать?
Но он лишь подмигнул ей, улыбнувшись и пошел по проходу между кресел, крепко держа в руках поднос. Славо богу, дверь в кабину пилотов была открыта, сейчас не было смысла ее закрывать. Он переступил порог со словами:
— Как ты и просил— держать ее подальше от тебя, поэтому сегодня раздаю кофе я, — он протянул поднос. Улыбаясь, Пэйтон взял чашку с горячим напитком. Он уже и не надеялся на чудо выпить кофе. Его устраивало, что Чейз взял на себя внимание Оливии, так она не будет раздражающе маячить перед ним.
— Мы набрали 31000 футов. Над нами борт первый, под нами третий. — Пэйтон решил переключиться на работу, — наша скорость 416 узлов. Режим автопилота.
Чейз поставил поднос на специальный столик, смотря на показатели на дисплее:
— Я заполню бортовой журнал, — он сел на свое место, беря толстую тетрадь и уже забыв про кофе, — лучше не откладывать на потом.
Пэйтон кивнул. Он любил, когда второй пилот брал на себя бумажную волокиту, не откладывая записи в долгий ящик. Записывать приходилось много.
— Капитан Мурмаер, это борт 0-0-1, — Вышел на связь Дюпре, — проверяю связь.
— Капитан Дюпре, прекрасно слышу тебя, — заговорил, улыбаясь Пэйтон, — иду по эшелону 310. Дано разрешение подниматься до 364.
— Мы уходим на 397.
— Отлично, — Пэйтон перевел датчик на подъем самолета и обратился к Чейзу, — кофе, говоришь?
Тот кивнул и снова уткнулся в журнал. Капитан взял чашку, чувствуя аромат кофейных зерен и расслабившись облокотился на спинку кресла. Пока автопилот регулирует все системы, есть время для себя. Он мог бы и выйти из кабины, пройтись по новому салону, но пока не рисковал оставлять второго пилота одного. Летая с Джейденом много лет, Пэйтон был уверен в нем. Чейза он не знал.
Он посмотрел в окно, любуясь бесконечными просторами светло — голубого неба. Зрелище впечатляющее, более того — завораживающее. Только смотря вдаль на далекую полоску горизонта, Пэйтон ощущал себя свободным и расслабленным.
Из задумчивости его вывел звонок из салона. Привычное явление, стюардессы постоянно контролируют пилотов. Но что понадобилось Оливии сейчас? Он взял трубку молча, не произнося ни слова.
— Ты хочешь торт?
Просто один сладкий вопрос из сладких губ этой девушки, голос которой сразу приземлил его на землю.
— Шоколадный? — Спросил он. Наверно, любовь к шоколаду была на втором месте после любви к самолетам.
— Самый шоколадный.
— Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом?
Она была шокирована его словами:
— Ты издеваешься?
Слыша его смех, Оливия уже хотела повесить трубку, но что — то ее остановило— его голос:
— Неси. Я люблю шоколадный торт.
Чейз оторвался от заполнения журнала и удивленно бросил взгляд на своего капитана. Его поразило то, что тот не хотел видеть эту стюардессу, а теперь смеется в трубку и согласен на торт. Отказываясь понимать Пэйтона, он вновь взял ручку и начал писать.
Через пару минут Оливия вошла к ним в кабину с подносом в руках. На нем находились две небольшие белые тарелки с двумя темными, политыми шоколадом, кусками торта. Она поставила поднос на специальный столик и вышла. Молча. Шокируя этим фактом своего капитана. Он лишь проводил ее взглядом, прошептав спасибо.
Оливия вернулась в салон и по ступенькам поднялась на вторую палубу. Здесь она еще не была и ее поразило убранство первого класса. Обстановка была такая же как на ее самолете, все сверкало золотом и деревянной отделкой. Арабы интересный народ— они тратят бешенные деньги за лоск и изящества, стараются быть первыми во всем, выделится своим изыском. Они соперничают друг с другом. Но ради чего? Этого никогда не понять европейцам.
В первом классе находились отдельные кабины, с личным мини баром, телевизором, интернетом, с личным пространством и личным подходом стюардесс к этим пассажирам. Было престижно здесь работать, но она слышала много недовольных отзывов— люди, летящие первым классом более требовательны и привередливы.
Оливия нахмурилась, представив, как гоняют бедных стюардесс такие пассажиры. Но разве лучше было работать на первом этаже в первом салоне возле кабины пилотов? Она помнила еще тот день, когда Пэйтон поиздевался над ней со своими запросами. Пилоты тоже могли преподнести сюрприз в таком роде. Поэтому, самым лучшим местом работы являлся первый этаж эконом класса в середине или хвосте самолета.
Оливия прошла дальше, заходя в бизнес— класс, такой уже ей знакомый. Она села на одиночное место возле окна, любуясь пушистыми барашками облаков. Самолет летел высоко над ними, и невесомая вата, казалась белым ковром.
За несколько лет полетов в качестве стюардессы, она ни разу не пожалела о выбранной профессии. Летать было ее жизнью. В полете ей нравилось все: от начала встречи пассажиров с улыбкой на губах, до заветного слова «экипажу приготовиться к посадке». Взлет, облака, небо и его бескрайние просторы, аэропорты, другие страны, брифинги, экипаж, ее форма, запах самолета. Она жила этим. И вряд ли смогла бы променять эту жизнь на более простую.
— Я тебя искал.
Оливия обернулась на голос, прозвучавший рядом и увидела Чейза.
— Я отвлек тебя? — Тихо спросил он, но девушка улыбнулась, отрицательно качая головой:
— Я думала о том, что не представляю жизнь без неба.
Он сел в кресло рядом, граничившее через проход от ее места и задумчиво посмотрел в окно:
— Я каждый день ловлю себя на мысли, что мне небо ближе, чем земля. Я ни разу не пожалел о выборе своей профессии. Думаю, так скажет любой, кто работает в небе.
Оливия кивнула, полностью соглашаясь с ним. Небо для них — это вся жизнь, это хобби, это работа, это любовь.
— Спасибо за торт, — Чейз сменил тему, возвращаясь «из облаков» в салон самолета, — он был вкусный.
— Шоколадный с шоколадом внутри и полит шоколадом, — засмеялась она, — не арабского производства, но мне тоже понравился. Я уже отвыкла от европейской пищи.
— Знаешь, я тоже. Скоро будет 4 года, как я живу в Дубае и уже не помню, что такое по утрам овсяная каша и чай с молоком.
Оливия, улыбаясь, опустила глаза, думая о том, что сегодня могла бы проснуться дома в Лондоне, где мама наверняка бы разбудила ее таким завтраком. Но вместо дома, мамы, круассанов и каши, она проснулась в одной комнате с Пэйтоном Мурмаером. Удивительно, что он не разбудил ее выстрелом из пистолета.
Отбросив эти страшные мысли, она вновь вернулась к разговору с Патриком, который пытался скрасить ее одиночество. Лететь 6 часов в полном молчании было каторгой. Оливия была ему благодарна за компанию и интересную беседу. Они обсудили все: от улочек Лондона, до торговых центров Дубая. Он многое ей рассказал, где дешевле снять жилье, где взять машину в аренду. Оливия поймала себя на мысли, что, проживая здесь много месяцев, не задумывалась об этом.
Но и правда, она могла взять машину напрокат, теперь ее зарплата позволяла сделать это. И идея жить с Ри и ее Призраком не была такой плохой. Это было всяко лучше, чем жить в гостинице одной.
— Я тоже снимаю квартиру, — произнес Чейз, — купить жилье в этом городе не реально. Либо надо копить пол жизни, либо летать 24 часа в сутки 7 дней в неделю.
— Ты снимаешь целую квартиру один? — Удивилась девушка, видя, как он отрицательно закачал головой.
— Конечно нет. Со своим однокурсником по институту. — Он улыбнулся, — очень удобно— мы пилоты совсем не видим друг друга, то он в рейсе, то я.
— Как и мы— стюардессы, — подмигнула она и что — то резко заставило ее посмотреть на часы. Привычка. Или рефлекс. Или то и другое. Оливия поняла, отчитывая время, что прошло уже больше сорока минут, с тех пор, как она вышла из кабины пилотов. Сорок минут— время проверить все ли в порядке с экипажем, вернее, с капитаном. Обычные правила. Ничего более.
— Я сейчас вернусь, — она вскочила со своего кресла и подбежала к первой телефонной трубке, находившейся возле стойки бара. Хватая ее, она нажала на вызов в кабину пилотов, ожидая ответ. Но ответа не было. Она вновь и вновь нажимала, и слушала молчание. Молчание вместо шелка. Ее сердце сжалось до размеров горошины, ее мозг представлял самые ужасные картины: Пэйтон спит или ему стало плохо. Были случае, когда пилоты засыпали во время полета. Из — за тяжелого графика и смен часовых поясов их организм не выдерживал. Холодок прошел по ее коже, и девушка быстрым шагом пошла вниз, ругая себя, что оставила его одного и полностью забрала внимание Чейза. Пусть лучше бы сидел с капитаном.
Она, запыхавшись, забежала в кабину, сразу смотря на левое кресло.
— Испугалась? — Пэйтон листал летные карты. Он произнес эти слова абсолютно спокойным голосом. Где — то внутри Оливии все взорвалось от гнева, но одновременно она сказала господу «спасибо», что с ним все нормально. И если он ей вредит, то значит нормальней быть не может. Но первое чувство гнева перевесило хвалу богу, и она выхватила у Пэйтона карты, стуча ими по его плечу:
— Ненормальный. Тебе трудно было взять трубку? Просто сказать: «Со мной все хорошо, Оливия. Не беспокойся за меня».
Он выхватил у нее карты, убирая их подальше, со словами:
— Мне не трудно взять трубку, Оливия… — но тут он замолчал, задумавшись и легкая улыбка коснулась его губ, — ты беспокоилась за меня?
— Конечно нет! — Воскликнула она. — Я беспокоилась за себя.
— Сумасшедшая, — прошептал он и отвернулся, — это же надо быть такой сумасшедшей.
— Ненормальный, еще раз выкинешь что — нибудь подобное, то…
— То что? — Пэйтон вновь повернулся к ней, — что ты сделаешь?
Он прекрасно знал, что она ничего не сделает ему. На ближайшее время он ее Бог. Его глаза хитро сощурились и солнце осветило их, делая светлее.
— Я буду сидеть рядом весь оставшийся полет и говорить. Много — много. Так много, что ты точно не уснешь.
Улыбка спала с его губ. Хуже наказания он не мог и представить. Ну только ночевать с ней в одном номере. Выругавшись, он отвернулся, одевая наушники. Это единственная защита от ее голоса.
Оливия села в кресло возле двери, закинув ногу на ногу и продолжая сверлить его взглядом. В этот момент в кабину вошел Чейз, удивленно смотря на них:
— Я слышал крики.
— Удивительно, — буркнул Пэйтон себе под нос, — что ты не видел драки.
Чейз перевел взгляд на Оливию, но она только пожала плечами. Молча. И он, нахмурив брови, прошел на свое место. Странная парочка попалась ему. Капитан Мурмаер ненавидит эту девушку до такой степени, что просил Чейза взять ее внимание на себя. В аэропорту они смеются, в самолете ругаются. Видимо, она и правда пытается таким образом обратить на себя его внимание. Может она приставала к нему? Он взглянул на Оливию, не веря в это: только что они мило беседовали, она была открытым, общительным и в тоже время скромным человеком. Даже не верилось, что она могла уделять повышенное внимание своему же капитану. Чейз решил прийти на помощь Пэйтону:
— Оливия, а что ты делаешь сегодня вечером?
Она удивленно посмотрела на него, а Пэйтон не поворачиваясь спустил один наушник. Что творит его второй пилот?
— Буду отдыхать, — она недовольно кинула взгляд на капитана, — последние дни очень вымотали меня.
— Я хотел позвать тебя прогуляться по ночному Дубаю.
Почему — то его предложение резко изменило ее настроение в лучшую сторону. А почему бы и нет? Ведь можно отдыхать ни только лежа на кровати, но и гуляя по золотым пескам залива.
— Я согласна. Можно прогуляться по пляжу.
Чейз широко улыбнулся и посмотрел на капитана, ожидая морально его похвалы, но получил другое:
— Завтра у нас вылет в Париж. Утром. Рано, — произнес Пэйтон, повернувшись к Оливии, — или нет, сегодня ночью, поздно.
Она открыла рот от возмущения. Все ее планы этот человек рушил одним лишь словом:
— Ты вообще спишь? — Воскликнула она, понимая, что такой его график— это убийство для пассажиров. Она уже представила себя в полубессознательном состоянии, ходящей, как зомби по салону самолета. Что за бред он только что сказал. — Это шутка?
— Нет. Это не шутка. Мы полетим сменным экипажем. Поспим в самолете.
— Ты не спишь в самолетах!
— Уже сплю. И даже очень хорошо, — улыбнулся он.