Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 22

Пройдя в середину самолета к Нэссе, Оливия зашла на кухню и налила себе воды. Нэсса убирала посуду, напевая веселую мелодию и девушка рассмеялась, когда зазвучали слова: «Я люблю тебя, мой пилот, ты любишь небо, а я тебя».
Оливия выглянула из кухни, убеждаясь, что их никого не слышит:
— Это ты про Хартмана?
Нэсса уставилась на подругу:
— Даже не думала о нем, просто получилось бессознательно. Он не стоит моих мыслей.
— Ты пела про пилота, — улыбнулась Оливия, — про пилота Дилана Хартмана.
— Там не было слов «Дилан Хартман», — испугалась девушка, решив, что она могла и не заметить их.
— В твоей голове эти слова, — Оливия пальцем ткнула в голову подруги, — вот здесь.
Нэсса задумалась, вспоминая сегодняшнюю ночь. Как так могло получится, что она переспала с Диланом Хартманом? Это сколько же она выпила перед этим?
— Ненавижу пилотов, — все еще нахмурившись, недовольно произнесла она, — они строят из себя приличных джентльменов, а на самом деле оказываются обычные подзаборные кобели.
От неожиданного высказывания подруги, Оливия закрыла рот рукой, чтобы приглушить смех. Она не понимала откуда у Нэссы такая неприязнь к пилотам, но ее слова попали прямо в точку. Про Дилана Хартмана именно так и можно было сказать:
— Так зачем ты с ним связалась?
— Я была пьяная.
— Жаль, я думала у вас любовь.
Нэсса удивленно уставилась на нее:
— Ты что! Какая любовь? Пилоты вообще лишены этого чувства, у них срабатывает только инстинкт выживания и размножения.
Если бы Оливия не стояла, прислонившись к стенке, то упала бы.
— Но Шон и Дженнет… — Она не договорила, потому что Нэсса тут же вставила свой комментарий.
— Она держит его на цепи, как настоящего кобеля.
Девушки рассмеялись. Оливия и забыла, что в ее салоне сидит пассажир, который, видимо тоже относился к числу таких мужчин, хотя и не был пилотом.
— Но не все пилоты похотливые кобели, Нэсса. Я знала человека, который был предан семье всю жизнь, несмотря на то, что был капитаном и был очень видным мужчиной, — Оливия резко перестала смеяться, потупив взгляд голубых глаз в пол и Нэсса заметила в них тоску, — просто тебе попадались не те мужчины, — продолжила девушка, поднимая затуманенный взгляд, — просто не те.
— Не знаю, — пожала плечами подруга, — возможно. Вот что ты думаешь про наших пилотов? Про Пэйтона и Джейдена.
Что она думала о Пэйтоне? Она старалась не думать о нем.
— Я их мало знаю, Нэсса, но думаю, они больше любят свою работу. И мне кажется, даже если мы с тобой войдем к ним в одном нижнем белье, они не заметят. Пэйтон точно.
Нет, он может и заметит, но выставит ее вон, что бы она не мешала ему работать.
— Давай проведем эксперимент! — Воскликнула Нэсса, — ты расстегнешь блузку как можно шире, — она поправила свою не маленькую грудь руками, — принесешь им кофе и посмотришь на реакцию Пэйтона. Если его взгляд скользнет в твой шикарный вырез, то ты, дорогая, будешь должна меня пригласить на ужин.
Оливия вновь засмеялась, представив эту картину. Безумие какое — то. Почему она должна идти к нему и показывать свой «шикарный вырез»? Хотя… Если она так и сделает, то выиграет и ужин ей должна будет Нэсса. Пэйтон никогда не поведется на такое, она была уверена— сегодня он особенно зол на нее. Она уверенна в выигрыше на сто процентов.
— Я согласна, — хохоча, произнесла Оливия, — начинай готовить ужин.
— Я выиграю, — кивнула Нэсса, — вот увидишь, все пилоты кобели и ты сейчас это докажешь.
Безумству не было предела. Они прошли через салон Оливии, и она вновь ощутила на себе пристальный взгляд Боба. Она не стала оборачиваться, что бы он понял ее игнорирование. Зайдя в туалет, находящийся возле кабины пилотов, Оливия посмотрела на себя в зеркало, пальцами растягивая верхнюю пуговицу на белой блузке.
— Ты что! — Воскликнула Нэсса и от этого крика девушка вздрогнула.
Что было ни так? Слишком открыто? Она вновь посмотрела на себя в зеркало, понимая, что практически ничего не видно.
Нэсса закатила глаза, хмурясь и качая головой:
— Ты монашка? — Она пальцами расстегнула целых четыре пуговицы на блузке подруги и Оливия побледнела, видя себя в зеркале. О, боги! Если бы ее видели преподаватели в колледже "Arabia Airline" они бы ослепли. И ее уволили. Теперь груди девушки была ели скрыты. Они холмами выступали, стянутые кружевным белым бюстгальтером, кружева которого виднелись из распахнутой белой блузки.
— Я так не пойду, — было уже не смешно. — это вульгарно.
— Ты же говоришь, что есть мужики не кобели и Пэйтон один из них, то докажи. Кажется, ты вообще говорила про то, чтобы зайти к ним в нижнем белье.
Да, она так говорила, но видя себя сейчас в зеркале, она готова была забрать свои слова обратно. Лишь только гордость не позволила отступить назад. Гордость и уверенность, что Пэйтон даже не посмотрит в ее сторону.
— Стой здесь, — Нэсса ушла и оставшись одна, Оливия вновь посмотрела на себя. Было красиво, эротично, сексуально. Но ни в самолете. Ни в авиакомпании "Arabia Airline". Ни в кабине пилотов.
Она провела рукой по коже, медленно спускаясь к левой груди и слегка отодвинув бюстгальтер, коснулась светлого шрама. Он портил всю красоту. Как хорошо, что он скрыт. Никому не приятно смотреть на дефекты тела. Этот шрам на теле стал символом шрама на душе.
— Вот и я, — Нэсса держала поднос с кофе, — улыбайся и неси.
— Я же им только что носила кофе.
— Ничего. Сегодня тяжелый полет. Пусть много пьют.
Оливия вышла из туалета, и Нэсса сунула ей в руки поднос, затем поправила вырез, еще больше открывая его:
— Что ты делаешь? Я и так почти голая. Если кто увидит, меня уволят.
Нэсса подтолкнула девушку к двери в кабину пилотов и нажала код:
— Никто не увидит. Улыбайся, Оливия.
Джейден заполнял бортовой журнал, полностью увлеченный этим занятием. Пэйтон, переговорив с диспетчером, снял наушники и посмотрел на показания датчиков.
— Мальчики, мы принесли вам кофе.
Голос Нэссы заставил Джейдена оторваться от своего занятия. Но внимание Пэйтона было полностью занято работой.
Нэсса подтолкнула Оливию, и та, улыбаясь, видя на себе ошарашенный взгляд второго пилота, подошла с подносом к Пэйтону.
— Ты только что приносила нам его, — произнес он, крутя кнопку на панели управления.
Она молилась, что бы он так и дальше продолжал не обращать внимание на нее. Это было так свойственно ему. Хоть бы диспетчер вышел на связь.
Она наклонилась чуть ближе и в это время он повернулся к ней, встречаясь с ней взглядом.
Она так испуганно на него смотрела, можно подумать, что она не ожидала, что он вообще посмотрит в ее сторону. Улыбки уже не было на ее губах. Но зато на них была помада, которую ему всегда хотелось стереть. Она портила настоящий цвет ее розовых губ. Девушка стояла так близко, наклонившись к нему, что это привело его в замешательство. Что она задумала?
— Ну раз не хочешь, тогда ладно, — Оливия уже готова была уйти, радуясь победе, но его слово остановило ее:
— Хочу.
Оторваться от ее губ оказалось сложнее, чем он думал, а после того как она закусила нижнюю, моляще смотря на него, это стало уже невыносимо. Он опустил взгляд… Боже, лучше бы он смотрел на ее губы. Вырез блузки на груди этой девушки был настолько глубоким, что он отчетливо видел кружева бюстгальтера, скрывающий ее груди.
— Оливия, с тебя ужин, я пошла, — Нэсса открыла дверь и вышла.
Пэйтон тут же оторвался от этого шикарного зрелища, злясь про себя. Он схватил с подноса чашку с кофе, недовольно отводя взгляд.
Злость Оливии просто зашкалила, она выпрямилась, передавая Джейдену кофе. Тот сидел, подперев подбородок и молча наблюдал за происходящим. Увидев недовольный взгляд Пэйтона, он улыбаясь взял чашку с подноса, коснувшись взглядом выреза на груди девушки.
Они все кобели, Нэсса права. Оливия выскочила из кабины, заходя в туалет, чтобы наконец застегнуть все пуговицы на блузке. Но чьи — то руки не дали сделать этого, хватая ее за грудь и больно сжимая:
— Похотливая стюардесса— моя мечта, — грубый голос возле уха и отражение в зеркале Боба, заставили сердце биться от испуга чаще. — Я заплачу, Оливия, сколько ты хочешь?
От неожиданности дыхание перехватило и сердце начало биться в разы сильнее. Она вцепилась в его руки, пытаясь убрать их от себя, но он сильнее сжимал ее, причиняя новую боль:
— Отпусти.
— Для пилотов все, а для пассажиров ничего?
Он явно был озабоченным маньяком. Этот факт и его слова со злостью произнесенные им, еще сильнее напугали ее. В голове крутилось только одно — кричать. Но кричать— это напугать пассажиров, это создать панику на самолете. Она не могла позволить себе сделать этого. Она не могла позвать никого на помощь, но у нее была надежда на то, что кто — нибудь из своих пойдет сюда. Мерзавец не закрыл туалет, дверь была приоткрыта. Он так торопился осуществить свои потребности, что забыл об этом. Или не успел, хватая девушку.
Оливия боролась, пытаясь скинуть его руки, но он был сильнее, сжимая ее. И как спасением стал шелковый голос:
— Убери от нее руки и сядь на свое место.
Пэйтон вышел почти вслед за Оливией, высказать ей все, что думает про ее игры, но шорох в туалете, граничившем с кабиной пилотов, заставило его заглянуть туда.
Шок? Нет.
Безумство? Нет.
Злость? Нет.
Ярость!
Видя, как руки чужого мужчины, касаются того, что он только что касался глазами, произвели просто взрыв в его мозгу. И может быть дело было не в вырезе ее блузки, не в ее теле вовсе. Она была беспомощной, хотя и глупой стюардессой его экипажа.
Ярость кипела, но он заставлял ее гаснуть. Впервые Пэйтон столкнулся с таким случаем на борту. Сейчас он бы вмазал этому мерзавцу или стукнул головой об унитаз. Он так бы и сделал. Раньше. Сейчас он капитан и должен думать холодной головой, а не эмоциями, сковавшими его сознание. Эмоциям не место в кабине пилота. Он прошел отличную подготовку, его учили действовать обдуманно.
— Капитан? — Парень не был напуган. Он слегка ослабил хватку, — что будет если я не подчинюсь?
Взгляд испуганных небесных глаз моляще смотрели на Пэйтона, как на спасение от жестокости. Ей просто повезло, что она взбесила его дурацкой игрой.
— Я посажу самолет в первом же аэропорту. Потом авиакомпания с тебя вытрясет столько денег за вынужденную посадку, что тебе не хватит жизни расплатится с ними.
Голос Пэйтона был спокоен и тверд. Он поборол в себе ярость. Так его учили в институте. Дать понять людям свое лидерство над ними. Без жестокости. Одним голосом.
— Это не считая того, что я напишу на тебя заявление в полицию Дубая за попытку изнасилования, поскольку, летя их авиакомпанией, ты находишься на их территории. Наказание— смерть. — Пэйтон прищурил глаза, — или можешь просто сесть на свое место и молча долететь до Брюсселя. Там мы разойдемся и не вспомним друг друга.
Парень тут же выпустил Оливию, и она прижалась к стене, руками скрывая глубокий вырез. Ей было страшно. Не за себя. Теперь ей было страшно за то, что она втянула в это Пэйтона.
Боб поднял руки, медленно выходя из туалета. Пройдя возле капитана, он произнес:
— Пожалуй я сяду и буду молчать.
— Отлично, — кивнул тот, следя за каждым движением парня.
Как только они остались наедине, Пэйтон зашел к Оливии, прикрыв за собой дверь. Вот теперь можно выпустить всю накопившуюся ярость. Он с удовольствием сейчас кулаком пробил бы стену, к которой она прижималась. Но лишь стукнул по ней, и девушка вздрогнула, закрывая глаза.
Дрожащими руками она попыталась застегнуть пуговицы, но это плохо получалось. Он наблюдал за этим. Молча. Пока терпению не пришел конец. Двумя руками, он резко опустил ее руки, и она открыла глаза. Небо против грозовой черной тучи. Он сверлил ее взглядом, и девушка почувствовала, как его пальцы касаются ее выреза, соединяя края блузки. Он застегивал ей маленькие пуговички, не отрывая взгляда с ее глаз.
Теперь сердце Оливии замолчало, а воздуха резко стало так мало, что она не могла дышать. Этот мужчина вызывает странную реакцию ее тела под названием «наоборот». Она пыталась дышать спокойно, набирая полные легкие воздуха, отвернувшись от него. Но зеркало, в которое ей пришлось смотреть полную картину происходящего, мешало делать это.
Застегнув последнюю пуговицу, Пэйтон опустил руки, пытаясь больше к ней не прикасаться:
— Я вправе требовать объяснений по поводу этого цирка.
Он был прав. Он имел право знать, но Оливия не хотела ничего ему говорить. А что она ему может сказать?
Пэйтон ждал объяснений, но девушка молчала. Им повезло, что парень так легко сдался, сев на свое место. Им повезет еще больше, если он просидит так до конца полета.
Как капитан, который стал свидетелем этой страшной сцены между своей стюардессой и пассажиром, он обязан знать подробности. Он даже обязан доложить об этом инциденте руководству компании.
— Я жду, Оливия.
Пэйтон стоял напротив нее такой большой и свирепый, что она впервые испугалась. Все ее игры зашли слишком далеко. Какого черта ей надо было спорить с Нэссой? Сильнее прижавшись к стене, девушка попыталась взять себя в руки. Страх— это удел слабаков. Она не из тех, кто боится.
— Дело в том… Я…. — Слова застревали в горле, мысли лихорадочно начали посещать ее голову. Что можно придумать себе в оправдание? Этот глупый спор чуть не обернулся целой трагедией. — я проспорила ресторан, хотела проверить, смог бы ты обратить на меня внимание. Я думала, что точно выиграю, но к моему сожалению, ты помог мне проиграть.
От этих слов, он отошел от нее как от прокаженной, удивленно и шокировано смотря в ее глаза:
— Ты спятила? — Не верил Пэйтон, пытаясь понять — не спятил ли он, — какой спор ты хотела выиграть, зайдя к двум мужчинам в таком виде? И знай, даже если из всех женщин ты останешься одна, я никогда не обращу на тебя внимание. — Пэйтон указал пальцем на выход, — иди работай.
Он вышел так же внезапно, как и появился. Грубые слова ни капли не ранили ее. Но в душе поселилось странное чувство опустошения. Она выругалась в пол голоса.
Пэйтон вернулся в кабину, пытаясь совладеть собой и не показать Джейдену своего возмущения. Он был возмущен! Возмущен не англичанкой и ее выходкой. Он больше ненавидел себя, что попался на ее крючок. Больше такое не повторится, он не будет как безумный пассажир кидаться на нее, он даже смотреть в ее сторону больше не будет. Оливия не стоит этого.
Сев на свое место по левую сторону от второго пилота, он чувствовал на себе взгляд Джейдена.
— Все нормально, — кивнул Пэйтон и удивился своей выдержке. Было все не нормально. На борту чуть не случилась драка. И виной всему глупая игра глупой девчонки.
— Она сказала причину своего… — Пэйтон не знал, как высказать словами то, что он видел, лишь руками показывая на грудь, — открытого поведения?
— Поспорила, решила привлечь к себе наше внимание, — Пэйтон так просто это сказал, что сам удивился.
— У нее получилось, — усмехнулся второй пилот, видя, как просверлили его глаза капитана:
— У нее ничего не получилось. Она проиграла.
— Побольше бы таких сюрпризов, — засмеялся Джейден, — мне понравилось.
— Сумасшедший рейс, — что бы не слушать этот бред, Пэйтон одел наушники и вышел на связь с диспетчером.
Оливия заставила себя заниматься своей работой и разносить еду. Ей было страшно проходить мимо Боба. Она боялась своей реакции, мысленно стукнув его подносом по голове. Но к ее удивлению, он вел себя пристойно. Он больше не смотрел в ее сторону.
Прокручивая в голове снова и снова слова, сказанные Пэйтону, Оливия понимала, что она перегнула палку. Теперь он будет думать о том, что она решила приударить за ним. При удобном случае она обязательно выскажет ему свое мнение по поводу этого.
За двадцать минут до посадки, она поняла, что устала. Но это половина рейса. Еще столько же и домой в мягкую постель. Она надеялась, что следующий полет будет не скоро. Ей надо восстановиться после отвратительной ночи в ужасном доме своего капитана.
Все изменилось внезапно, нарушая планы всех на борту. Уже готовый снижать самолет, Пэйтон спросил команду диспетчера «Радара»:
— "Arabia Airline" 2-1-6, снижаюсь до эшелона 320.
— Вижу вас, 2-1-6, следуйте плану.
Все было в обычном режиме, не считая того, как он устал. Уже устал. А еще дорога обратно. Стоило подумать об отпуске.
— Объяви пассажирам, Джейден, о снижении. — Сил не было даже на это.
Второй пилот кивнул и взял телефон, произнося в трубку:
— Уважаемые, Леди и Джентльмены, мы приступили к снижению. Через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту Брюсселя.
Слыша другой голос, Оливия нахмурилась. Те же слова, но не было шелка. Хотя какая разница, не слышать голос Пэйтона — это большая удача в сегодняшней посадке. Они мягче сядут в связи с этим. Но где — то внутри поселилась маленькая неуверенность в физическом состоянии их капитана. Неужели так сложно самому сказать пару слов. Не надо целый текст, можно даже одно слово «садимся», зато это сразу бы развеяло ее неуверенность.
Пройдя вдоль ряда, Оливия смотрела все ли пассажиры пристегнуты, все ли спинки кресел подняты и убедившись в полном порядке, села на свое кресло, чувствуя снижение самолета. За словами Джейдена, послышался голос Келси, она информировала пассажиров о ручной клади и пристегнутых ремнях.
Пэйтон вышел на связь с диспетчером «Подхода»:
— Добрый день, Подход, "Arabia Airline" 2-1-6, проходим эшелон 150 в снижении до эшелона 130.
— Приветствую, "Arabia Airline" 216, вижу вас. Прошу набрать эшелон 170.
Пэйтон не сразу понял, как такое возможно и решил переспросить. Джейден тут же нахмурил брови:
— Что — то случилось.
Но Пэйтон  не слушал его, вновь выходя на связь:
— Мы снижаемся, а не поднимаемся. Нам нужен 130.
— Приказываю подниматься до 170.
— Объясните мне причину подъема, «Подход», — не унимался Пэйтон, но смотря на Джейдена, произнес, — поднимай. Увеличивай тягу.
Тут же прохрипел голос диспетчера:
— "Arabia Airline" 2-1-6, прошу прощения, что не сразу объяснил вам, у меня много таких сейчас. Аэропорт Брюсселя закрыт, мы направляем вас в другой аэропорт. Поднимайтесь до 170 и ждите моих указаний.
Пэйтону показалось, что он спит и это какой — то безумный сон. Как может быть закрыт такой большой аэропорт? Но раз он закрыт, то значит действительно произошло что — то страшное.
— Может самолет разбился на полосе? — Как будто сам себе прошептал Джейден. Но об этом не хотелось думать.
— Мы уже не войдем в глиссаду. — Пэйтон говорил о своем, пытаясь быть оптимистом, — Может они гоняют нас по воздуху в надежде, что полоса заработает?
Он не хотел думать об разбившихся самолетах, причина не так важна. Важны последствия. Ему надо было знать, сколько им быть еще в воздухе. Он не знал разворачивать ему самолет для повторного захода или лететь прямо. Неизвестность начала его раздражать.
— "Arabia Airline" 2-1-6,— голос диспетчера заставил сконцентрироваться на нем, — К нам только что поступил приказ: в связи с двумя взрывами на территории аэропорта Брюсселя, отправлять все самолеты в другие города. Вас примет Лондон Хитроу. У вас хватит топлива?
— Хватит, — произнес Джейден, — у нас еще половина.
— Поднимайтесь до эшелона 290, работайте с «Радар — контроль». Всего хорошего.
— Поднимаюсь до 290, курс Лондон Хитроу, — повторил Пэйтон, не веря своим ушам, — ничего хорошего.
Времени на сочувствие и обдумывание произошедшего в Брюсселе не было, капитан плавно начал набирать высоту, пока Джейден менял заданный маршрут, вбивая его в бортовой компьютер. Сейчас первым делом надо было настроить показатели продолжения полета, потом связаться с авиакомпанией, объяснить бортпроводникам об изменившейся ситуации, узнать сколько человек на борту летят стыковочным рейсом, объявить пассажирам неприятную новость. И потом можно будет подумать о полосе в Лондоне.
— Черт, Лондон, — выругался Пэйтон. Как теперь им быть с обратной дорогой? Пассажиры в Брюсселе, самолет в Лондоне. — Джейден, свяжись с авиакомпанией и объясни ситуацию. А я поговорю со старшими бортпроводниками.
Люди в салоне заметили, что самолет из состояния посадки перешел в состояние набора высоты. Они возбужденно переговаривались между собой, требуя объяснения ситуации. Оливия расстегнула свой ремень и встала с кресла, направляясь к пассажирам. Их уже пытались успокоить Луи и Дженнет:
— Мы просим вас успокоится и оставаться на своих местах. Капитан все скажет, дайте ему время. Возможно, он просто ушел на второй круг из — за погоды.
— Сегодня солнце, — вскрикнул кто — то из пассажиров, — сегодня отличная погода.
— Значит была другая причина, — занервничала Дженнет, но улыбаясь посмотрела на Оливию, — ты знаешь, что происходит?
Она знала только то, что впервые как она тут работает, Пэйтон не вышел на связь с пассажирами. Это было уже странным. Хотя девушка и порадовалась этому в надежде на мягкую посадку. Сейчас она уже засомневалась. А будет ли посадка вообще?
Отрицательно качая головой Оливия взглянула на дверь в кабину пилотов. Желание войти внутрь было слишком большим. Может быть, что — то случилось с Пэйтоном? Теперь она поймала себя на мысли, что уже три часа не знает о нем ничего. Три часа — это слишком много, если учесть, что последние дни они были настолько часто вместе, что часы уже казались днями.
Девушка ступила шаг в сторону кабины, но кто — то потянул ее за край юбки и женский хриплый голос прошептал:
— Милая, мы умрем?
Оливия оглянулась, смотря на скрюченную хилую старушку. Ее костлявая высохшая рука, все еще теребила юбку девушки, а помутневшие от старости глаза, смотрели, желая услышать слова надежды. Оливия тут же присела, что бы быть на одном уровне с ней и улыбаясь произнесла:
— Мне всегда казалось, что, когда самолет падает, он теряет высоту. А мы ее набираем. Вам не о чем волноваться. Все будет хорошо.
Старушка кивнула, казалось, что ее удовлетворили эти слова. Но они не удовлетворили рядом сидящую молодую пару:
— Долго мы еще будем лететь? Через два часа у нас вылет в Тенерифе.
— Я уверена, что вы успеете, — продолжала улыбаться Оливия. Но уверенности не было. Лгать людям она уже не могла.
Поднявшись на ноги, она еще раз взглянула на людей в своем салоне. Они оказались более чем нетерпеливые. Становилось слишком сложно успокаивать их по одиночке, поэтому она громко произнесла:
— Уважаемые пассажиры, я прошу вас успокоится, сесть на свои места и пристегнуть ремни безопасности. Скоро капитан объявит причину задержки посадки. Умейте уважать друг друга, некоторые из вас нагоняют панику, а другие выдумывают бог знает, что.
Все резко замолчали, прислушиваясь к ее словам и Оливия услышала звук застегивающихся ремней. Она мысленно поблагодарила Бога за то, что у этих людей есть уши.
— Спасибо, — кивнула она и улыбнулась.
— Круто, — произнес Луи, который все это время стоял рядом, — нас вызывает Келси, она только что вышла от пилотов.
Вот теперь нет надобности идти к ним в кабину. Келси сама все скажет.
Все бортпроводники первого этажа собрались в первом салоне, ожидая слов старшей стюардессы. Было слегка волнительно и Оливии даже стало страшно.
— Мы изменили курс, — начала говорить Келси, — в связи с тем, что аэропорт Брюсселя закрыт. Там произошли два взрыва. Нас направили в Лондон в Хитроу.
Слыша слово «Лондон», Оливия тут же забыла про взрывы в Брюсселе. Она даже забыла про пассажиров, летящих стыковочным рейсом. Это слово взорвалось фейерверком в душе девушки. Она летела в Брюссель, а прилетит домой в Лондон.
— Боже, ужас, — произнесла Мирем, — что нам делать?
Они все были в глубоком шоке. Но Оливию это мало волновало, теперь она думала о том, сможет ли она выйти из самолета, чтобы вдохнуть сырой воздух своей родины.
— Сейчас вы пройдетесь каждый по своему салону и перепишите имена тех людей, которые летят в Брюссель проездом. Пилоты уже связываются с нашей авиакомпанией, но вряд ли "Arabia Airline" чем — то сможет помочь. Это ошибка не нашей авиакомпании, но эти данные мы передадим в аэропорту Хитроу. Я надеюсь, что люди будут размещены в гостинице или вывезены наземным путем до Брюсселя.
— Кто объявит об этом пассажирам? — Спросила Мирем, и Оливия перевела взгляд на Келси. Самое неприятное что можно испытать на борту самолета, летящим не в место назначения — это гнев недовольных людей, — кто возьмет на себя такую ответственность?
— Пэйтон скажет сам, — Келси достала блокноты и начала вручать их каждому бортпроводнику, — как только он скажет, сразу начинайте опрос. Улыбайтесь и подбадривайте пассажиров, представьте, что на их месте могли оказаться вы.
Оливия улыбнулась, получая блокнот, она мечтала бы сто раз оказаться на их месте. Но только что бы в Лондон. Мысленно она уже звонила маме, представляя, как та обрадуется.
— А что будет с нами? — Произнесла она, — мы сразу вернемся обратно? А как же пассажиры, ожидающие нас в Брюсселе?
— Ничего не знаю, — пожала плечами Келси, — идите. И делайте вид, что все отлично.
Пэйтон задумался, смотря в окно на красный закат, на который они летели. Минута перерыва перед словами в салон.
— Хочешь я скажу? — Джейден видел, как трудно давались слова капитану. Но тот отрицательно покачал головой, беря в руки трубку телефона:
— Я тут подумал, — он все еще смотрел вперед и монотонным задумчивым голосом прошептал, — два взрыва. Погибли люди. — он посмотрел на Джейдена все тем же пустым взглядом, — люди, которые пришли улетать, провожать или встречать. Среди них могли оказаться те, кто встречал наш рейс и те, кто собирался в Дубай обратно.
От этих слов Джейден нахмурил брови. Он как — то не подумал об этом, будучи занятым изменением курса. Он представил, что будет с пассажирами, когда они услышат эту новость.
— Сейчас наши бортпроводники возьмут на себя весь предстоящий ужас.
Он тут же подумал об Оливии. Она наверняка уже знает куда они летят. Сейчас она убивается в радостной истерике. Эгоистка, она ведь так хотела очутиться в Лондоне.
Откинув эти неприятные мысли, Пэйтон нажал кнопку микрофона:
— Уважаемые, Леди и Джентльмены, с вами говорит капитан Пэйтон Мурмаер, прошу вашего внимания.
Его голос, как нежный шелк коснулся слуха Оливии. Мягкий, нежный, он завораживал гипнозом, заставляя слушать каждую произнесенную им букву. Даже сейчас, когда он скажет шокирующую новость, его голос невозможно ненавидеть. Она надеялась на это. Она надеялась, что люди, слушая его, почувствуют себя уверенней. Она не знала, что он скажет, но мысленно молилась, что бы шелк подействовал на пассажиров.
— В аэропорту Брюсселя произошло два взрыва, в связи с чем все рейсы перенаправлены в другие города. Нас направили в Лондон в аэропорт Хитроу. Прошу отнестись спокойно к этой новости, имейте уважение друг к другу и экипажу, не создавайте панику. По прибытию в Хитроу сотрудники аэропорта вам подскажут, как действовать дальше. Пассажиров, летящих стыковочным рейсом, прошу продиктовать свои данные бортпроводникам. Мы начнем снижаться через 30 минут. Спасибо за понимание.
Как только он отключился, люди еще минуту сидели молча. Оливия видела на их лицах непонимание происходящего. Это она летела в одну страну, а попадет домой. Они же напротив, летели домой, а окажутся вдалеке от него. После слов Пэйтона все бортпроводники подходили к людям, записывая их данные. Так Оливия оказалась возле Боба, который усмехнулся:
— Мне даже не надо будет добираться домой.
Она понимала его, стараясь быстрее закончить опрос у людей, сидящих рядом с ним, но ее отвлек мужской голос, который буквально выкрикнул с места:
— Сколько погибло людей? Подорвали самолеты? Нас тоже подорвут?
Все резко стали оборачиваться к нему, и он встал, привлекая на себя взгляды:
— Нам врут. Они составляют списки, что бы проще было узнать кто — где сидел. Потому что наши тела вряд ли можно будет опознать.
От этих слов холодок коснулся кожи Оливии.