Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 45

Такси обгоняло машины, мчась по главной дороге вдоль высоких зданий. Оливия понимала одно — водитель торопится. На ее вопрос о том, куда они едут, он недовольно пробормотал слова на хинди, не поворачиваясь к ней. Не получив никакой информации, девушка решила отдаться неизвестности, больше не спрашивать его ни о чем и любоваться видом большого арабского города.
Здания слишком быстро сменялись один за другим, внимание не задерживалось ни на одном из них больше секунды. Слишком быстро, чтобы рассматривать окна жильцов, слишком быстро, чтобы рассматривать вывески магазинов и слишком быстро, чтобы думать о обо всем этом. Взгляд Оливии устремился ввысь и ее глаза встретились с родной стихией. Пусть бетонные коробки остаются внизу и меняют свой облик хоть тысячи раз. Но при любой скорости не двигалось только одно — небо. То самое небо — безмерные просторы голубого рая, родное, успокаивающее своим цветом, манящее к себе и заставляющее еще больше думать о Пэйтоне.
Оливия нахмурилась, ощущая, как дыхание участилось и по коже пробежала дрожь. В ее теле рождались бабочки, щекоча своими крыльями все нервные окончания, заставляя кожу реагировать на этот трепет. Какого черта, один лишь взгляд на небо заставляет испытывать это?
Она перевела взгляд на свои руки, крепко сжимающие мобильный телефон. Но даже здесь она мысленно встретилась с Пэйтоном, понимая, что ждет от него звонка. Да, мысли о нем находились везде, и чтобы отвлечь себя, она задала вопрос водителю:
— Долго нам еще ехать?
Но даже в этих словах был смысл — она торопилась к Пэйтону Мурмаеру.
Выслушав ответ на хинди, Оливия кивнула, понимая, что нанять водителя, не говорящего по — английски — это был один из этапов квеста.
Ее взгляд вновь устремился на дома: высокие многоэтажные здания начали постепенно включать подсветку. При свете дня неоновый свет только уродовал их. Но скоро начнет темнеть и тогда огни украсят город яркими разноцветными красками. Он переоденется для ночной жизни. Вот только солнце зайдет за горизонт…
Оливия вспомнила слова Пэйтона о закате, который являлся важным для их необычного свидания. Она увидела солнечный диск, который уже касался зданий. До заката оставалось ни так много времени:
— Долго нам еще ехать? — Теперь этот вопрос не был вопросом, сейчас он больше походил на попытку ехать еще быстрее, — мне кажется, мы опаздываем!
— Осталось немного, мадам, — наконец водитель заговорил по — английски и Оливия открыла рот от возмущения. Сейчас бы она сказала ему несколько слов, ели сдерживая себя. Но увидев в окне самолет, низко летящий над городом и закрывающий вид на заходящее солнце, ее возмущение переросло в удивление.
Они ехали в противоположную сторону от родного аэропорта. Так какого черта, здесь самолеты летаю так низко?
Но вопросов прибавилось на сотню больше, когда она увидела здания аэропорта и водитель повернул машину к стоянке.
— Это же аэропорт! Что мы здесь делаем? — Возмутилась Оливия, решив, что водитель что — то явно напутал. Пэйтон не мог заказать ей такси до чужого аэропорта. Она уже ничего не понимала, лишь сжимая крепко в руках телефон и осознавая, что машина стоит.
— Это все, мадам, — нахмурившись, произнес таксист, желающий побыстрее избавиться от девушки, — вам в аэропорт.
— Это шутка? — Она не собиралась выходить из машины, не зная точно куда ей надо, — вы меня ни туда привезли.
— Мне сказали привести вас по этому адресу, — его английский был безупречен.
Но Оливия не обратила на это внимание, думая над его словами. Что она забыла в чужом аэропорту? Неужели Пэйтон прилетел сюда с Дохи? "Arabia Airline" не выполняет рейсы сюда, их база другой аэропорт. Может быть, он поменял билеты на другую авиакомпанию, чтобы быстрее прилететь к ней? А что она? Что делать ей сейчас? Много вопросов и нет ответов. Лишь только молчание телефона и недовольный взгляд таксиста.
Оливия вышла из машины, посмотрев на небо. Солнце оставалось все на том же месте, где и было несколько минут назад. Но девушке казалось, что оно вот — вот коснется земли. Оливия ужаснулась — она не успеет до захода солнца прийти туда, не зная куда. Оглянувшись по сторонам, ища взглядом мужчину в форме пилота с четырьмя золотыми шевронами, девушка растерялась. Людей было слишком много, но никого в форме капитана.
Она сделала шаг в сторону входа в незнакомый терминал и тут же телефон в ее руке заиграл знакомой мелодией. Пэйтон. Оливия улыбнулась, облегченно выдыхая, одновременно нажимая на кнопку входящего вызова:
— Где ты?
— Жду тебя, — родной шелк коснулся ее слуха и теперь стало ни так одиноко, — я надеюсь, ты уже доехала до аэропорта?
— Стою возле входа в терминал, — она вновь оглянулась по сторонам, ища Пэйтона взглядом, — но я не вижу тебя.
Она услышала его смешок в трубку и это ее немного позлило. Сейчас лишь самую малость, но «эта малость» позлила ее больше.
— Послушай меня, Ливи, сейчас ты зайдешь внутрь терминала и увидишь возле входа охранника. Подойди к нему и скажи, что ищешь меня. Он проводит тебя.
Удивительно, что так просто. Это даже слегка напугало ее. Может быть, чтобы добраться до охранника ей надо вплавь переплыть океан? А может между ними будет вырыта канава шириной в пол километра?
Но все оказалось действительно просто: нет океана и нет канавы, прямая дорога привела ее внутрь терминала к человеку в форме:
— Я к капитану Пэйтону Мурмаеру.
— Следуйте за мной.
Она шла за угрюмым охранником, минуя залы терминала один за другим. Оливия впервые была здесь, но рассматривать аэропорт ей даже не пришло в голову, она сосредоточилась лишь только на своих чувствах. На своем волнении. На своих эмоциях. Легкая дрожь прошла по всему ее телу, а сердце забилось быстрее, заставляя дышать чаще. Руки все так же крепко сжимали телефон и, казалось, он разлетится на мелкие детали от воздействия этой силы. Это нервы. Сейчас она шла за незнакомым человеком в незнакомом помещении неизвестно куда. Мысли сменялись одна за другой, она перебрала в голове все варианты своего нахождения здесь, но так и не поняла, почему они прошли мимо зала прилета. Разве она не должна встретить Пэйтона? Но видимо нет, потому что человек в форме ни на секунду не остановился. Он прибавил шаг, и Оливия последовала за ним быстрее, боясь потерять его из вида. Только сейчас она поняла, что людей в этом здании меньше, чем в ее родном аэропорту.
Большие залы, длинные коридоры, маленькие комнаты для брифингов, багажное отделение, центр бортового питания — ей казалось они идут вечность. Но кондиционированный сухой воздух помещения внезапно закончился духотой улицы. И в нос тут же попал запах топлива. Оливия остановилась, слегка прищурив глаза, пытаясь понять, где она.
Охранник пропал, растворился, исчез, а может она не услышала его прощальных слов, потому что от увиденной картины, она не заметила бы даже родную мать. Шум двигателей, горячий воздух от нагретого за день асфальта и метры, разделяющие ее от человека, которого она ждала два дня и всю ночь. Пэйтон внимательно осматривал белый одномоторный самолет, рукой проводя по его крылу. На секунду Оливии показалось, что он так занят этим делом, что забыл про свидание. Но только на секунду. Когда его рука коснулась лопасти винта, она залюбовалась этим зрелищем: своим присутствием он мог украсить любой самолет: гигантский Аэрбас или маленькую Цессну. Хотелось стоять в стороне и наслаждаться этой картиной, запоминая каждое его движение, каждое прикосновение к гладкому металлу. Она забыла зачем пришла. Из мыслей вылетели все догадки о необычном свидании. Оно стало уже необычным. Необычным тем, что она молча стояла и наслаждалась этим мужчиной, боясь отвлечь его от своего занятия.
Но он заметил ее, убирая руку с лопасти и теперь все его внимание переключилось на девушку. Ветер легким прикосновением трогал пряди ее волос, которые выбились из тугой прически. Они касались лица Оливии и Пэйтону захотелось дотронуться до них, ощутить их мягкость. Но сильнее всего ему хотелось просто ее обнять. Это было банально. Но это банальность являлась правдой. Просто обнять и прижать к себе, просто ощутить ее рядом. Не смотреть, а ощущать. Это второе странное желание после долгого отпуска. Наверно, надо просить у Бога остановить эти желания, их становится слишком много.
Он не сделал ни шага в ее направлении, лишь наблюдая, как она идет к нему сама. Но он поймал себя на мысли, что ни разу не моргнул, любуясь ею.
Оливия делала шаги, которые приближали ее к этому мужчине и в ее голове наконец возник ответ. Теперь она догадалась, где пройдет ее необычное свидание — в небе, на этом самолете, вдвоем с Пэйтоном, где нет ни души. Это самое потрясающее место для необычного свидания. Как она могла не догадаться об этом? Как часто свидания проходят в небе? Она улыбнулась… Всегда, но никогда наедине друг с другом.
Остановившись напротив Пэйтона, она не понимала, почему он молчит. Но больше не понимая другое — свои собственные немые слова. И хотя вопросов было тысячи, сейчас они стали не столь важными. Что значат слова перед взглядом, который ответит на любые немые вопросы? Она не узнавала себя и это ее стало пугать.
— Я хочу поцеловать тебя, но это лишение свободы на три месяца. Как ты думаешь, это стоит того? — Наконец он заговорил и услышав эти слова, Оливия облегченно выдохнула. Он был все тем же Пэйтоном.
— Мне придется сидеть с тобой в одной тюрьме, и мы можем целоваться чаще.
Они оба рассмеялись, представляя эту сцену. Им грозил пожизненный срок.
Оливия пальцами коснулась крыла самолета, понимая насколько он маленький по сравнению с их Аэрбасом:
— Я кажется знаю, где будет проходить наше необычное свидание.
— Где?
Он задал вопрос, удивив Оливию. Она посмотрела на него, видя лишь только улыбку. Кажется, это она должна его спросить об этом.
— Необычное свидание в небе, — ответила она, — наедине друг с другом.
Пэйтон взглянул на белоснежную Цессну и вновь перевел взгляд на Оливию. Он не думал о том, что «наедине друг с другом» это будет необычно. Он придумал нечто другое для самого необычного свидания. И даже в его жизни такое случится впервые:
— Свидание и правда будет в небе, но необычное оно ни этим.
— А чем? — Она не ожидала что — то другое, ее глаза пристально наблюдали за Пэйтоном в ожидании ответа.
— Ты когда — нибудь управляла самолетом?
Оливии показалось, что она ослышалась, слегка качнув головой. Отрицательно. Потому что если она поняла его вопрос правильно, то ответ только один — нет. Дочь капитана никогда не управляла самолетом сама.
Пэйтон все еще улыбался, но сейчас казалось, что его улыбка стала шире:
— Наша свидание станет самым необычным, Ливи, потому что ты будешь управлять этим самолетом.
Она бы присела, ноги почти не держали. Но лишь качнувшись назад, она вновь выпрямила спину:
— Ты шутишь? — На ее лице не было намека на улыбку, все во рту пересохло, и она облизнула губы, вспомнив, что они не накрашены. — скинешь меня с неба?
Пэйтон засмеялся:
— Я изменил свои желания. В последнее время исполняются лишь странные из них.
— Я никогда не управляла самолетом. Мы разобьемся, — она выдохнула эти слова, закрыв глаза, осознавая какую ответственность он взвалил на ее плечи. Господи, ответственность за двух человек, она переживает, как за пятьсот! Боже, что испытывает каждый раз в рейсах он сам! Она открыла глаза, встречаясь с глазами цвета черного эспрессо. В них полно уверенности, он доверял ей свою жизнь, он открывал ей путь в небо. Управлять самолетом — мечта ее детства… до трагедии с отцом. Сейчас она не могла понять себя, не могла разделить страх от мечты.
— Я же с тобой, — он протянул ей руку, сам разделяя эту границу, — ты дочь пилота, Оливия, ты должна сделать это. Я уверен, что ты получишь массу впечатлений.
Она схватила его за руку, уже получив массу впечатлений от его слов, и он притянул ее ближе к себе, шепча почти в губы:
— Я хочу быть первым мужчиной, который допустит тебя к штурвалу самолета.
— Кажется, быть первым у тебя получается…
Он не дал ей договорить, коснувшись губами ее губ. Стало все равно, что подумают люди, может быть, они не увидят этого, а если увидят… Без разницы, что они увидят. Сейчас не пугала даже тюрьма.
Но Пэйтон так же внезапно прервал поцелуй, как и начал, и Оливия застонала, лишившись его губ.
— Впереди нас ждет ночь у меня дома, — он коснулся своим лбом ее лба, — Джейден прилетает завтра днем. Но вначале нам надо проводить солнце.
Конечно! Она вспомнила про закат:
— Потрясающе, — ее тихий шепот возбуждал даже больше чем поцелуй, — я согласна поднять самолет в небо, чтобы проводить солнце и встретить луну.
— Тогда пойдем в самолет, иначе мы не успеем, — он взял ее за руку и повел к белоснежной Цессне, — чью роль ты хочешь исполнить: капитана или второго пилота?
— Думаю, что два капитана в маленьком самолете — это слишком много.
— Два капитана — это много даже в большом самолете, — он подвел ее к левой двери и помог девушке залезть в самолет, но прежде чем он захлопнул за ней дверь, она прошептала:
— Когда в последний раз ты летал на таком самолете?
Пэйтон улыбнулся, видя ее неуверенность. Это нормального явление для первого полета на незнакомом самолете. Оливия прекрасно знала, что он профессионал своего дела, но ей нужны были слова поддержки:
— Ты находишься в надежных руках.
Закрывая дверь, он видел, как она расслабленно выдохнула, пристегиваясь ремнем безопасности. Обойдя самолет, он сел в родное правое кресло пилота.
— О! Это штурвал! — Крикнула она и схватила штурвал руками. Сначала крепко, потом ослабила хватку. На секунду Пэйтону захотелось стать штурвалом, — впервые трогаю его! Это потрясающе!
Он не сразу понял причину ее возбуждение, лишь наблюдая за девушкой. Она напоминала меленького ребенка, которому впервые разрешили порулить детскую машинку на аттракционе. Улыбка не сходила с ее лица, а большие глаза бегло изучали панель перед ней. Она пыталась объять все и сразу, пальцем нежно касаясь кнопок и что — то шепча себе под нос. Другая рука все еще держала штурвал, боясь отпустить:
— Мне нужен чек — лист.
Если бы Пэйтон не знал, что она дочь Джона Паркера, то удивился бы ее познаниям. Но сейчас он не обратил на это внимание. Куда интересней было наблюдать за ее возбуждением:
— Справа от тебя.
Он пристегнулся и одел наушники, видя, как она последовала его примеру, касаясь пальцами микрофона:
— Я могу сама выйти на связь с диспетчером?
— Сначала контроль по карте, — напомнил он ей и улыбнулся, видя, как она покорно достала листок.
Каждая кнопка, каждый прибор, каждый рычаг— Пэйтон объяснял ей все не углубляясь в подробности. Оливия внимательно следила за его движениями, слегка хмуря брови. Слишком много информации умешала в себе маленькая Цессна. Он включил дисплей и это было просто. Он проверил резервную аккумуляторную батарею в режиме «тест» и это было сложней. Но она пыталась запомнить очередность действий, хотя, уже хотелось взлететь. Но она знала точно — лучше проверить все качественно и по несколько раз:
— Двери? — Спросил он, читая чек — лист.
— Закрыты.
— Закрыты. Ремни?
— Пристегнуты.
— Штурвал? Положение от себя, на себя, лево — право.
Оливия набрала в легкие больше воздуха и снова схватилась за штурвал, слегка надавливая на него от себя. Затем притянула на себя. Потом отклонила влево и вправо. Все было просто, как в машине. Но все было сложно— это самолет и пока он стоит на земле, он имеет сходство, но как только поднимется в небо, он станет особенным.
Они еще долго готовили самолет к полету. На столько долго, что Оливия заволновалась, боясь пропустить закат. Это было странно и смешно, но она еще ни разу не любовалась закатом с неба. Летя часто во время захода солнца, у нее не было времени на это. Но даже с салона самолета это зрелище ни на каплю не сравнится с видом из кокпита. Пэйтону повезло больше, и он наверняка любуется видом из лобового окна самолета:
— Что ты больше любишь— закат или рассвет?
— Рассвет заставляет меня одевать черные очки, — усмехнулся он, выполняя последние приготовления для полета, — закат заставляет их снимать.
— Я спрашиваю серьезно, — нахмурилась она.
— Каждое время суток по-своему красиво, но есть одна деталь, — на секунду он замолчал, задумавшись, потом посмотрел на Оливию, — если ты не знаешь точное время дня, ты никогда не отличишь закат от рассвета. В первые минуты все выглядит одинаково.
Брови девушки поднялись вверх, она смотрела на него большими голубыми глазами в ожидании продолжения. Она никогда не слышала ничего подобного ни от одного человека в мире. Почему мир Пэйтона другой?
— Только через несколько минут становится понятно— закат или рассвет перед тобой. Рассвет имеет светлые оттенки. Это утреннее небо нежно голубого цвета, постепенно оно бледнеет из — за ослепительные солнца. Закат… Ты сейчас увидишь сама. Можешь связаться с диспетчером и просить разрешения на запуск.
С задумчивым видом Оливия посмотрела вперед на темную полосу асфальта. Она все еще анализировала слова Пэйтона, совсем забыв про желания говорить в микрофон. Теперь ее желание изменилось. Теперь она хотела быстрее увидеть тот самый закат, который был иллюзией рассвета.
— Добрый вечер, Старт, это 4-7-2, разрешите запуск.
— Запуск разрешаю, 4-7-2, — зашуршал голос диспетчера в наушниках.
— Запуск разрешен, капитан, — она посмотрела на Пэйтона, и он подмигнул ей, вызвав улыбку на лице.
До взлетной полосы их разделяли метры, но эти метры они преодолевали слишком долго — трижды выходя на связь с диспетчером, ставя его в известность о каждом своем действии, о каждом движении. И эта была маленькая Цессна среди таких же маленьких самолетов, имеющая свою взлетную полосу в большом дубайском аэропорту. Но даже маленькая Цессна не могла взлететь без предупреждения:
— Взлет разрешаю.
— К взлету готов, — Пэйтон говорил эти слова тысячи раз, но для Оливии они были сказаны впервые. Она схватилась за штурвал, не зная, что делать дальше. Она ничего не знала и это начало ее пугать, лишь набрав полную грудь воздуха и затаив дыхание.
— Ливи, я поведу сам самолет по полосе, но, когда наша скорость будет 55 узлов, ты плавным движением потянешь штурвал на себя. Плавно. Представь, что… — Он замолчал, думая с чем сравнить ту плавность, с которой придется взлетать, — ты вытаскиваешь одну орхидею из целого букета роз.
Это единственное что пришло ему в голову и девушка удивленно на него посмотрела. Она никогда не взлетала, и она никогда не вынимала орхидею из тысячи роз, но это было потрясающее сравнение. Она бы сделала это плавно, что бы не поранить ее любимый цветок:
— Я поняла, — прошептала она и закусила нижнюю губу, вновь смотря в лобовое стекло на тонкие белые полоски на темном асфальте. Они медленно сменяли одну за другой. Медленно перерастало в быстро и теперь тонкие линии сливались в одну длинную.
— Скорость растет, параметры двигателя в норме.
Девушка не поняла, кому предназначались эти слова Пэйтона: ей или диспетчеру, она продолжала следить за линиями, касаясь руками штурвала, боясь пропустить ту самую скорость.
Самолет ехал в точности, как машина, по дороге, но теперь приходило время создать ему крылья.
— Скорость 55 узлов, штурвал плавно на себя.
Затаив дыхание, Оливия представила букет из тысячи колючих роз и среди них одна орхидея. Красивый нежный цветок она легким движением руки потянула на себя. Нежно, чтобы не поранить его. Аккуратно и плавно, чтобы не пораниться самой.
Ощущение, когда тело стало легче, а впереди она не увидела сплошной линии, заставили ее сердце биться в дважды быстрее. Теперь в лобовое стекло она видела лишь небо:
— Господи! Я взлетела! — Закричала она, не зная, что делать дальше, но Пэйтон пришел ей на помощь, выравнивая самолет с линией естественного горизонта.
Шум от мотора, установленного впереди самолета, приглушал ее слух и голос. Здесь было ни так, как в кабине гигантского лайнера. Оливия испуганно посмотрела на Пэйтона, боясь пропустить его следующую команду:
— Все в порядке, — кивнул он, — ты взлетела отлично. Может ты сменишь Джейдена, когда он станет капитаном и уйдет от нас?
Только теперь, слыша его слова, Оливия расслабилась. Она взлетела отлично. Это лучший комплимент от Пэйтона Мурмаера предназначенный ей. Он даже предложил ей место рядом с собой. Это значит, что в ее крови течет кровь пилота. Но одного только этого факта было мало для летной карьеры. Хотела ли она стать пилотом? Сто раз слыша этот вопрос от друзей ее семьи, от коллег ее отца, она всегда давала один ответ — нет. Четкий и ясный. Простой, но требующий сложного объяснения. Нет, дело было не в катастрофе, дело было в большой ответственности за жизни людей.
— Джейдена сменит мой сын, — она посмотрела в окно, все еще ощущая подъем, но уже отчетливо видя диск уходящего солнца, — если он захочет с тобой летать. В чем я не уверена.
Пэйтон удивленно посмотрел на Оливию и одним движением руки перевел рукоятку закрылок в положение «убрать». Самолет тут же отреагировал, пикируя вниз и девушка, вскрикнув, схватилась за штурвал.
— На себя штурвал, — произнес он, видя ее испуганный вид, который вызвал улыбку на его лице. Им нельзя летать вместе, это определенно точно.
От неожиданности Оливия напрочь забыла про розы и орхидею, резко потянув штурвал на себя, ощущая, силу прижимающую ее к креслу. Она уже не видела линию горизонта. Лишь только редкие облака и синеву неба. Самолет задрал нос слишком сильно и понимая это, Оливия закрыла глаза и вскрикнула снова.
Затем ощущение невесомости тела заставило ее открыть глаза и увидеть вновь линию горизонта: Пэйтон взял управление в свои руки, выравнивая самолет. Она облегченно выдохнула. Быть пилотом слишком сложно. Надо иметь крепкие нервы, которые у Пэйтона видимо очень крепкие. Стальные. Ведь параллельно он вынужден терпеть ее саму.
— Все в порядке, — он улыбнулся, посмотрев в ее сторону, — это обычная реакция на отрицательный тангаж. Это нормально, ты человек, а не робот. Страх неотъемлемая часть первого полета и…
— И я в надежных руках, — прошептала она, убирая руки от штурвала, передавая управление капитану и теперь чувствуя, что самолет летит ровно, плавно набирая высоту.
Его позитивные слова, его молниеносная реакция успокаивали лучше любого лекарства. Что бы окончательно забыть о неудачной попытке вывести самолет из отрицательного тангажа, Оливия посмотрела в окно на проносящиеся мимо тонкого облака. Сейчас закат окрашивал их в оранжевые цвета. И летя внутри них, девушке казалось, что она очутилась в сказочном королевстве, а они летят по узким улочкам мимо маленьких домиков, мимо гигантских дворцов.
Управлять маленькой Цессной для Пэйтона было легче чем родным большим Аэрбасом. Она была настолько податливой, что ему пару раз хотелось перевернуть ее вверх тормашками. Смотреть на землю вниз головой. Он проделывал эти трюки тысячи раз, но сейчас боясь напугать ими Оливию. Он жалел ее нервы, видя ее напряжение и страх от неудачного выравнивания самолета.
— Максимальная высота три тысячи футов, — произнес он, отрывая ее внимание от вида на оранжевый пушистый город, — мы не можем подняться выше, но этого достаточно, что бы увидеть, как изменится небо во время заката. На самом деле, я сам впервые увижу его между облаков.
Его слова «между облаков» заставили вновь посмотреть в окно. Оранжевый город остался внизу и теперь они летели над ним: над большими башенками с витиеватыми крышами, над узкими улочками, над маленькими домиками, расписанными узорами солнца. Оливия подняла глаза выше. Выше, ожидая увидеть продолжения царства, но видя лишь ажурное облако, наполовину скрывшее уходящий солнечный диск.
Все было слишком красиво, чтобы длиться вечно. Всего лишь минута сделала из заката рассвет. Всего лишь минута перечеркнула все законы природы и представления об уходящем солнце. Солнце всегда будет солнцем. Оно одинаково с любой точки планеты. Оно так же одинаково для заката и для рассвета. Разница лишь в том, что люди, зная точное время суток, никогда не обратят на это внимание. Они четко уверенны в то, что видят: неяркий диск солнца, бледное голубое небо и нежно оранжевые облака. Но разве ни эта же картина встает перед глазами с утра?
Именно в эту минуту Оливия достала телефон и сделала снимок. Фотография никогда не скажет точное время.
— Только минута, потом все изменится, — произнес Пэйтон, зачарованно смотря на диск солнца. Он тысячи раз видел эту картину, но всегда над облаками. Сейчас ажурное облако над ними становилось ярче, краснее. Внизу город засыпал, приобретая темные окраски.
— Это самое необычное свидание, Пэйтон.
Он улыбнулся, переводя взгляд темных глаз на девушку:
— Хочешь совершить свою первую посадку на первом необычном свидании?

ТГК: Твое подсознание<🫂