Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 60

Пэйтон с силой захлопнул за собой дверь. Кровь пульсировала в голове, он не видел и не слышал ничего вокруг себя. Даже стук каблуков по мраморному полу почти рядом с ним не привлек его внимания. Двери лифта распахнулась, и он вошел внутрь, нажимая кнопку и желая очутиться сразу дома. Или нет, не дома, а где-нибудь в небе, летящим вдоль пушистого ковра в неизвестном направлении. Но он отстранен от полетов. До следующего разбирательства… Хотя, возможно, комиссия решит его участь без его присутствия, сняв с него погоны и оставляя на земле.
Доехав до дома, он вспомнил, в каком жутком состоянии оставил Оливию. От ужаса на ее лице не было ни кровинки, она, не произнеся ни слова, убежала на второй этаж и закрылась в ванной комнате, пытаясь прийти в чувство. Плакала она или нет, он не знал, но понимал ее состояние. Одной рукой он тянул ее к земле, лишая мечты. Она боялась и имела на это полное право.
Он зашел в дом, но его встретила тишина, и лишь тонкий аромат духов напомнил о присутствии Оливии с новой силой.
— Ливи!
Нет ответа. Он слышал только свой голос, эхом разносящийся по комнатам, который несколько раз повторил ее имя. Дом вновь опустел. Она не встретила его.
Пэйтон кинул пиджак на спинку дивана и вышел во двор, вдыхая морской воздух. Дорога до дома успокоила его, но отсутствие Оливии дома заставило снова впасть в транс. Она могла бросить его, уехать к Ри, оставить одного исправлять свои ошибки. Злости не было, он заслужил. И никогда не обвинит ее. Она должна лететь за своими мечтами, наслаждаться любимой работой и не сдаваться…
Он открыл калитку и вышел на пляж, устремляя взгляд на красный закат. Облака скрыли солнце, окрасились кровавым цветом, и ветер, подувший с моря, унес духоту. Он присел на песок, не боясь запачкать форму. Вряд ли она теперь понадобится ему. Смотря вдаль на тонкую линию горизонта, на воду, которая, как зеркало, отражала закат, он снова и снова набирал в горсть теплый песок и пропускал его между пальцев. Все имеет свое время, а время как песок – слишком быстротечно. Совсем недавно он приехал сюда, окрыленный мечтой, трудился не покладая рук, пока не добился высот. И все то, что он строил годами, разрушилось за несколько минут.
Пэйтон выдохнул и закрыл глаза, пытаясь избавиться от внутренних терзаний. Пора взять себя в руки. Время все расставило на свои места, показало, кто должен уйти и дать дорогу другому. Оливия заслужила работать в «Arabia Airlines», она преодолела все свои страхи, твердо ступив на борт их самолета. А он… всегда найдет себе работу. Ради нее он будет летать даже вторым пилотом на «Цессне».
— Пэйтон.
Он обернулся на тихий голос. Оливия подошла очень тихо, присела рядом и смотрела с ним на уходящее солнце. Она здесь. Она не ушла.
— Я думал, ты не вернешься, – произнес он, всматриваясь в ее лицо. Она улыбнулась, смотря на него глазами рассвета в момент кульминации заката, не зная, с чего начать разговор. Пока она шла по пляжу, слов были тысячи. Сейчас их вдруг резко не стало. – Комиссия отстранила меня от полетов, думаю, в ближайшем будущем я сниму погоны, – тихим голосом произнес Пэйтон, но Оливия перебила его:
— Пэйтон… Я хочу, чтобы ты знал кое-что… – Она выдохнула весь воздух из легких, пытаясь справиться с волнением. – Я всегда мечтала попасть в «Arabia Airlines», и я сделала для этого очень много, моя мечта сбылась, но она же привела меня к другой… Я всегда думала, что я сильная. Но быть сильной – это не напролом идти к заветной цели, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. Быть сильной – это вовремя остановиться. – Оливия не улыбалась, она молящими глазами смотрела на него, ожидая его реакции. – Я была в Союзе этики после тебя, я рассказала им все про нас. Пэйтон… Кто-то должен был уйти. – Она вымученно улыбнулась. – И это сделала я. Я ушла из «Arabia Airlines». Ты выиграл.
— Ливи… – Но она не дала ему договорить, пальцем касаясь его губ.
— Ри была права, теперь я ее поняла. Небо без тебя не принесет мне радости, моя радость – это ты. Я хотела сохранить все, что имею… Я хочу сохранить это сейчас и на всю жизнь. Только вот мои мечты стали другими, не эгоистичными, они теперь наши… общие.
Пэйтон закрыл глаза и потряс головой. Ему это снится… Разве может быть правдой все, что сказала Оливия?
— Я ничего не понял, – нахмурился он, отстраняясь от нее, – ты была в Союзе этики, где меня чуть не четвертовали? Ты с ума сошла! Что ты сказала им? О какой правде идет речь?
— Я сказала лишь то, что их законы не имеют силы, если двое любят друг друга. Мы не виноваты в этом, Пэйтон. Нельзя заставить человека ненавидеть другого. И нельзя запретить любить в небе или на земле, мы не подвластны этому. – Оливия закрыла глаза и глубоко вздохнула. – Ты нарушил два правила, но одно вытекало из другого, поэтому надо устранить источник твоих ошибок, вырвав его с корнем. – Теперь она облегченно вздохнула: – Я вырвалась с корнем сама…
— О господи, – тихо прошептал сам себе Пэйтон, почему-то вспомнив голубую орхидею, – Оливия, ты сумасшедшая…
— Я знаю. – Она засмеялась, притягивая к себе Пэйтона, шепча в его губы: – И да.
Он улыбнулся, не понимая:
— Что «да»?
— Я выйду за тебя замуж, если твое предложение еще в силе.
В ответ она услышала его нервный смешок, Пэйтон снова отстранился от нее, слегка прищурив глаза. Но Оливия кивнула, смотря невинным взглядом на него и ожидая ответа.
Она, наверное, выглядела очень глупо… Впервые в жизни она предложила себя мужчине, и впервые в жизни мужчина задумался! Улыбка медленно покидала ее лицо, заставляя почувствовать участившийся пульс. Она уволилась ради него, давая дорогу его карьере, а он… Он наконец избавился от нее! Мерзавец.
— Только кое-что изменилось, – наконец произнес Пэйтон, заставив девушку вздрогнуть, – у меня есть свои правила.
Оливия недовольно кивнула. Какая разница, какие правила, если она все равно не собирается их выполнять?
— Какие?
Пэйтон долго изучал ее лицо, нахмуренные брови. Она закусила нижнюю губу, он так давно этого не видел, сейчас только понимая, что не давал ей повода нервничать. Он не хотел, но делал это бессознательно, заканчивая комедию:
— Правило только одно – я не собираюсь ждать детей десять лет.
— А восемь…
— Нет, это тоже долго.
— Месяцев… – выдохнула Оливия, желая разреветься. Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть его глаз, но Пэйтон убрал ее руки, ошарашенно произнося:
— Ливи… – Его реакция заставила девушку улыбнуться. Она ощущала прикосновения его пальцев к своему лицу. Он убрал прядь волос, пытаясь потянуть время, чтобы осознать сказанное, но понимал только одно – его пальцы дрожат. – Боже, Оливия… Повтори это еще раз.
— Я беременна. – Почему мужчинам надо говорить все прямо? Эти слова звучали дико даже для нее. Она сама еще полностью не осознала, но мысль об их ребенке заставляла испытывать новые чувства. Странные. Теплые и радостные. Хотелось положить ладонь на живот и почувствовать что-то физическое. Но Пэйтон опередил ее, сделав это раньше. Теперь она ощущала тепло его руки на своем животе и шепот возле уха:
— Ливи… – Он не находил слов от переполнявших его эмоций. Хотелось обнять ее, но он боялся причинить ей боль. – Ты сделала меня самым счастливым человеком.
Их взгляды встретились. Вдалеке остались все проблемы с проклятыми разборками в авиакомпании. Все стало неважным. Даже тогда, когда она лепетала о том, что он все еще там капитан. Это неважно. Стоило прожить все эти годы в полном одиночестве, чтобы однажды услышать долгожданные слова. Их трое.
— Но у нас есть небольшая проблема, – прошептала она ему на ухо.
— Какая? – тут же насторожился Пэйтон, и сердце пропустило удар. Какая может быть проблема? Он посмотрел на свою ладонь на ее животе, чтобы запомнить этот момент на всю жизнь.
— Пэйтон… – Оливия недовольно зажмурилась и что-то неразборчиво пробурчала. Потом выдохнула и открыла глаза, встречаясь с глазами насыщенного эспрессо. – Я постоянно хочу персиков.
Он улыбнулся, и миллионы самых ужасных мыслей покинули его голову:
— Ливи, я буду покупать тебе тонны персиков…
— Ты ненавидишь персики!
Пэйтон коснулся губами ее губ, шепча что-то о боге и о любви. Он обнял ее, стоя на коленях на песке посреди пляжа, и поднял на руки, как самое ценное, что есть в его жизни. Его Оливия стала его на всю жизнь, делая ему самый бесценный подарок.
— Я буду любить персики, любимая, если мой ребенок хочет персиков.
— Мне кажется, наш сын не будет пилотом… Он будет плантатором. – Она засмеялась и крепче обняла Пэйтона за шею. Он улыбнулся и направился к дому.
— Я буду счастлив еще больше.
Спустя 8 месяцев. Рейс Париж – Дубай
Во всех салонах самолета прозвучал спокойный голос капитана, шелком обволакивающий слух пассажиров и всех членов экипажа:
— Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан, мы начали снижение и уже через несколько минут совершим посадку в аэропорту Дубай. Погода вас ожидает на удивление нежаркая для этого времени, но гостеприимность нашего города подарит вам больше тепла. Прошу пристегнуть ремни безопасности и не расстегивать их до отключения табло. От себя лично и лица нашей авиакомпании хочу сказать спасибо за то, что выбрали «Arabia Airlines», и желаю вам приятного отдыха.
Пэйтон отключил микрофон, переводя дыхание. Он не сказал главного. На что второй пилот Чейз Хадсон, улыбаясь, покачал головой:
— Они имеют право знать.
Пэйтон кивнул, вновь включая микрофон и испытывая странное чувство перевозбуждения. Хотелось кричать! Но он изо всех сил сдерживал эмоции.
— Уважаемые члены экипажа, мне только что сообщили новость с земли – у меня родился сын. – Сказав эти слова, он замолчал, вдумываясь в их смысл. Теперь он отец. Оливия только что подарила ему сына, и он заранее готовит самолет к посадке. Диспетчеры не ставят их борт в очередь и пропускают вперед для долгожданной встречи.
Отключив микрофон, Даниэль потянул рычаг, выпуская закрылки.
— Я искренне рад, – произнес Чейз. – Она всегда любила тебя, и я вижу, как ты любишь ее. Этот союз должен был случиться еще в самом начале. Мои поздравления, капитан.
Пэйтон гордо улыбнулся. Ему есть чем гордиться: своей женой, которая отстояла его карьеру, ее силой и выдержкой, ее оптимизмом и ее бесценным подарком.
Управляя самолетом в кокпите за тяжелой бронированной дверью, он не слышал восторженных криков бортпроводников. Они смеялись и обнимали друг друга, произнося имя Оливии. Смотря на них, пассажиры улыбались, и их шумные овации стали еще одним приятным подарком.

ТГК: Твое подсознание<🫂