Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 38

До самой посадки, Пэйтон был в жутком напряжении. Сначала в его мыслях была девушка, которая разбила голову на его борту, затем вновь небольшая турбулентность заставила его проделать такие маневры, сменяя курс, что Карим открыл рот от удивления и неожиданности.
Перед самой посадкой Пэйтон напрочь забыл об Оливии, полностью погрузившись в работу. Их встречал дождь и боковой ветер. Боясь уйти на второй круг, он все-таки посадил самолет с первого раза. Это была не самая мягкая посадка в его жизни, коснувшись полосу шасси, их самолет занесло в сторону на мокром асфальте. Ему хотелось все стереть и повторить заново.
— Опять лихачишь, Мурмаер, — угрюмо произнес Карим, делая запись в документах, — когда угаснет твой юношеский пыл, и ты начнешь думать холодной головой, как я учил тебя все институтские годы? Героизм не кое — как сесть в условиях бокового ветра, а вовремя уйти на второй круг. Запомни это.
Пэйтон был с ним отчасти согласен, полностью недовольный всем полетом. Сегодня погода встретила его не очень радушно, втыкая палки ему в крылья. Но он посадил самолет, пусть не очень мягко и если он не сдал этот экзамен, то впереди целая жизнь, чтобы исправить свои ошибки.
— Результаты экзамена будут ждать тебя дома, капитан Мурмаер, — кивнул Карим, вставая со своего места, — и не обижайся, если там будет ни то, что ты ждешь.
Его слова лишь подтвердили догадку Пэйтона. Он не сдал экзамен. Он был слишком молод для капитана. Второй шанс будет не скоро. Нельзя опережать время.
— Если бы ты ушел на второй, было бы больше шансов, — выдохнул Джейден, когда дверь за Каримом закрылась и они наконец остались одни, — какого черта ты не сделал этого?
— Я был уверен в том, что посажу его и я посадил, не так ли?
— Так, — кивнул Джейден, — именно так. Но Карим видимо ждал другое. Он ждал от тебя ошибок, но их не было.
Пэйтон улыбнулся:
— Сегодня мы проделали отличную работу, Джейден. Спасибо тебе за поддержку.
Он протянул второму пилоту руку и тот пожал ее:
— Всегда пожалуйста.
Экипаж ждал своих пилотов в аэропорту Сингапура возле паспортного контроля. Оливия впервые была здесь, зачарованно любуясь высоким стеклянным потолком и начищенным до блеска полом, полной грудью вдыхая чистый сухой воздух кондиционеров. Она часто слышала о том, что именно этот аэропорт является самым красивым в мире и согласилась бы, если не жила в Дубае. Именно дубайский аэропорт стал для нее самым величественным, самым изысканным. Ему не было равных, хотя многие считали иначе.
— Пилоты идут, — Произнесла Келси, смотря вдаль, — Пэйтон уже можно поздравить или еще рано?
Этот вопрос тоже интересовал Оливию. Никто из членов экипажа и не понял в момент посадки, что в голове их капитана было желание уйти на второй круг. Никто не знал, что Пэйтон был не доволен полетом в целом.
— Еще рано поздравлять, — Ник пожал плечами, — пусть он сам скажет нам, когда это можно сделать. Есть вероятность видеть Карима завтра снова у нас на борту.
Оливия закусила нижнюю губу, рассматривая свои красные туфли, пытаясь не смотреть туда, от куда шел тот, кто заставлял ее сердце замирать, а тело задыхаться. Скорее, надо держаться подальше от этого человека, и она отошла в самый конец очереди, слыша голоса, адресованные ему. Он отвечал, шутил— она все это отчетливо слышала и желание взглянуть на него было на столько сильным, что она не выдержала и подняла голову, отрывая взгляд от красных туфель.
— Тебе надо показать рану врачу.
Пэйтон стоял рядом, смотря на девушку, слегка прищурив глаза. Когда он успел так быстро подойти? Или она так долго рассматривала эти чертовы туфли?
— Я в порядке, врач не нужен, — твердым голосом произнесла Оливия, — моя голова уже привыкла.
Он не улыбался, и девушка увидела в его глазах усталость, они почернели, как безлунная ночь:
— Зато я еще не привык. Это приказ. Сделай милость, и исполни его.
Когда все мужчины перестанут ей навязывать свои правила и приказы? Она бы послала его к черту, ее удерживало лишь то, что язык перестал говорить. Позлившись этим фактом, девушка лишь кивнула, стиснув зубы, наблюдая, как он уходит вперед очереди.
Быстро минуя пограничников, Оливия все еще шла последняя. Впереди нее Нэсса щебетала про Сингапур и его достопримечательности и запреты, но девушка едва улавливала ее слова в шуме аэропорта. Желание было одним— доехать до отеля, принять душ, сдирая с раны пластырь и просто лечь на постель, раскинув руки, думая о…
— Тебе сюда, — шелковый голос возле ее уха вывел Оливию из задумчивости, меняя все планы, — я еще помню про врача.
Пэйтон опять внезапно оказался перед ней, указывая рукой на дверь медкабинета. Эта близость напугала ее, заставив вздрогнуть, и он засмеялся:
— Твои рефлексы в порядке.
Спорить Оливии не хотелось, и она промолчала, открывая дверь к врачу и заходя внутрь. К ее удивлению, Пэйтон зашел с ней, с порога начиная объяснять человеку в белом халате цель визита. Было странно, но приятно осознавать то, что он не просто махнул рукой на ее рану, а сам лично решил убедиться в словах Келси.
— Рана не глубокая, — врач мужчина средних лет азиатской внешности осматривал каждый дюйм головы девушки, — вы не теряли сознание?
— Нет, — солгала Оливия, она не была уверенна, но думать об этом ей не хотелось.
— Тогда хорошо, — произнес врач, садясь на свое место, — вам надо хорошенько отдохнуть и если будут проблемы: тошнота и головокружение, то завтра я не допущу вас к полету. Вы полетите обратно пассажиром, Оливия. Вам понятно? Сегодняшняя ночь решит, работать вам или отдыхать.
Он посмотрел на капитана, стоящего в стороне и кивнул ему:
— Но думаю, что будет все в порядке.
Пэйтон хотел это слышать. Может глупо было тащить ее из — за царапины к врачу, но тогда эта царапина стала бы и его головной болью. Она уже начала сверлить ему мозг, вытесняя несданный экзамен.
Выйдя из кабинета, Оливия все еще молчала, ощущая присутствие мужчины, идущего рядом. И хоть она все еще злилась на него, за его чрезмерную заботу, или это была не забота, а просто месть за непослушание, но ей было приятно, что он находился с ней. Они шли на стоянку, где их уже ждали в автобусе. Впервые молчание между ними стало не золотом, а грузом, сдавливающее в свои тиски.
— Оливия, — не выдержал Пэйтон и остановился. Она обернулась, смотря в его глаза, тут же ее взгляд упал на его губы, прошептавшие ее имя. Ее имя, сказанное шелковым голосом Пэйтона Мурмаера, теперь она готова была слушать вечно. Произнесенное им, оно возбуждало ее слух, — ты меня еще больше ненавидишь?
Она смотрела на него, желая стереть его последние слова и кричать совсем другое. Это она ненавидит его? Это из — за него она оттолкнула Чейза, попросив уйти и больше никогда не возвращаться. В мыслях о нем она провела ночи, терзая себя воспоминаниями о том, что оба поклялись забыть. Из — за него она работала на автопилоте, желая поторопить время. Что бы три месяца быстрее прошли и его голос снова коснулся шелком ее слуха.
— Нет.
Пэйтон сам не ожидал от себя такого вопроса, думая, что никогда не задаст его ей. Но ее молчание — пытка. За три месяца Оливия так изменилась. Она была все той же, но какой — то другой. Задумчивой. Грустной. Как он. А может это он изменился так сильно, что все кажется ему другим?
— А ты? — Тихо прошептала она, всматриваясь в его глаза, понимая, что скучала по их цвету. Она скучала по всему, что было связано с Пэйтоном Мурмаером. Она хотела его всего снова и снова. Хотела его и боялась себя.
— Нет, — твердым голосом ответил он, не отводя взгляда, пытаясь понять, что вообще они только что сказали друг другу.
Внезапно в памяти всплыл цветочный магазин и среди ярко красных роз лишь одна орхидея. Он хотел ее. Желание обладать этим цветком стало наваждением.
Если бы они не стояли посередине аэропорта, Пэйтон не удержался, пробуя снова вкус этого цветка, но голоса и люди были преградой. И обещание данное этой девушке— все забыть. Помнила ли она о той ночи? Вспоминала ли хоть раз за все время пока его не было рядом?
Становилось душно. Еще секунда и нечем будет дышать. Оливия сжимала ручку от чемодана так сильно, заставляя себя чувствовать, что она в реальном мире, не в своих воспоминаниях.
— Ну наконец — то! — Прогремел голос Джейдена где — то вдалеке, — мы вас уже заждались.
Все рассыпалось, вернув их обратно из облака пытки. Оливия расслаблено закрыла глаза, отгоняя ненужные мысли.
Они вновь пошли по длинному коридору рядом друг с другом и девушка, уставшая столько молчать, наконец произнесла:
— Карим остался доволен сегодняшним полетом?
— Он всегда недоволен. Скорее, я не сдал экзамен.
Оливия внезапно остановилась, тормозя Пэйтона, ухватившись за рукав его черного пиджака. Пальцы коснулись на нем золотых полос, и она тут же одернула руку, всматриваясь в его лицо.
— Это я виновата? — Она вспомнила свой разговор с Каримом на втором этаже самолета во время обеда. Все-таки этот разговор отрицательно повлиял на экзамен. Она так и знала.
— Это я виноват, — кивнул он, идя дальше, но девушка вновь догнала его.
— Что ты сделал ни так, Пэйтон?
Он улыбнулся, слыша свое имя:
— Тебе перечислить все мои ошибки?
— Хотя бы самую главную.
— Попал в грозовой фронт, не ушел на второй круг при посадке, хотя все говорило мне, что я посажу самолет в такие условия без проблем.
— Бог мой, — прошептала Оливия, нахмурив брови, — но ты посадил самолет достаточно хорошо для такой погоды.
— Нас занесло ветром, самолет при посадке сначала коснулся полосы правой задней стойкой, — он усмехнулся, идя дальше, — потом левой задней, как американские горки. Карим назвал меня «лихач».
Оливия, видя его улыбку, засмеялась:
— Капитан Пэйтон Мурмаер лихач?
Он кивнул ей. Такое сравнение даже не приходило ей в голову. То, что Карим не долюбливает Пэйтона, она поняла еще в самолете:
— Он тебе завидует.
— Не думаю, — теперь засмеялся Пэйтон, — просто я часто отхожу от правил и его это бесит.
Три месяца назад Оливия, услышав новость о провале Пэйтона на экзамене, подпрыгнула бы от счастья. Сейчас прыгать не хотелось, хотелось прижаться к его груди и прошептать слова:
— Твое время еще наступит, Пэйтон. Что — то дается не всегда легко. Это как лететь в небе, иногда на эшелоне встречаются облака, которые вызывают турбулентность. Ты прыгаешь по ухабам, но итог один— ты благополучно приземляешься.
Пэйтон удивленно посмотрел на нее, не веря в то, что услышал. Но девушка пожала плечами, понимая, что они уже подошли к автобусу и тихо прошептала:
— Так говорила моя мама отцу, когда у него не все получалось, как он хотел.
— И что он отвечал ей на это? — Так же тихо прошептал Пэйтон, понимая, что их уже могут услышать.
— Ты вселяешь мне веру в себя, Джина, — Оливия на секунду потупила взгляд, вспомнив отца. Она скучала по нему. Очень сильно. Она любила его, несмотря на то, что, являясь капитаном, он командовал ею. Может быть поэтому она привыкла все делать наперекор приказам. Тут же ее взгляд коснулся Пэйтона, который рукой указал ей на открытую дверь в автобус. Она прошла мимо него, слыша шелковый шепот возле своего уха:
— Ты вселяешь мне веру в себя, Оливия.
Девушка слегка улыбнулась, слыша эти слова. И этот шелк разнесся током по ее телу. Она на секунду обернулась, стоя на первой ступеньке в автобус, видя такую же улыбку Пэйтона.
Дорога заняла пол часа до отеля. Девушка задумчиво смотрела в окно, рассматривая проносящиеся мимо высокие здания, проезжающие мимо машины, людей, которые не подозревали о том, что стали на секунду центром ее внимания. Вновь и вновь мелькали знаки запретов. Запрет на жевание жвачки, запрет на лов рыбы, запрет на бег, запрет на хождение босиком. Это город — страна, где запретов было больше, чем жителей. Она не смогла бы жить в таком городе.
Смех в салоне автобуса отвлек ее от мыслей об этом странном городе и центром внимания теперь стал разговор Джейдена и Келси. Они решили направиться гулять по маленькой стране — большому городу всем экипажем.
— Запрет на лов мышей, — засмеялась Нэсса, тыча пальцем в окно.
— Запрет на хождение по улицам в голом виде? — Ник буквально навалился на стекло окна, — как жаль, как раз хотел пройтись голым.
Все засмеялись и Оливия, улыбаясь посмотрела на Пэйтона, сидящего рядом с Джейденом сбоку от нее. Улыбаясь, он крутил в руках телефон, видимо, желая сфотографировать весь этот бред.
От вида телефона в его руках, Оливия занервничала и тут же отвернулась.
— Уважаемый экипаж, — громко произнес Джейден, — прошу вашего внимания!
Все умолкли и стало непривычно тихо, лишь мотор машины тарахтел, нарушая идеальную тишину.
— У нас есть время, чтобы прогуляться по самому необычному месту на планете— Сингапуру. Я думаю, вы со мной согласны?
Вновь возгласы и мотор автобуса уже не слышно.
— Отлично! Капитан отпускает нас, поэтому, кто идет, жду вас в холле гостиницы через час.
Впервые за четыре месяца работы им выдалась отличная возможность увидеть хоть одну страну, в которую они прилетели. Оливия уже готова была бежать по улицам этого города и, радуясь, нарушать запреты. Но резкая боль в голове напомнила о себе и девушка, поморщившись, коснулась пальцами виска.
— Ты никуда не идешь, — произнес Пэйтон, наблюдавший за ее радостью, а потом болью, — выполняй распоряжение врача.
— Ты случайно не служил в армии? — Позлилась она, — отдаешь приказы, как войску. Я не собираюсь просидеть в отеле весь вечер, зная, как прекрасно вы все вместе проводите время.
— Я тоже не иду, Оливия. Мне надо готовиться к завтрашнему полету. Ты будешь отдыхать, я буду работать. Это тебя устроит?
Грустными глазами девушка обвела счастливые лица людей. Она завидовала им, ненавидя себя за то, что ударилась. Пытаясь ненавидеть Пэйтона за его решение, но почему-то не смогла:
— Я все равно не люблю запреты, — тихо сказала она, — мне постоянно хочется их нарушать.
Пэйтон улыбнулся, крутя в руках телефон и слегка наклонившись к девушке прошептал:
— Я тоже, поэтому нас не берут.
Она надеялась, что это шутка, но доля правды все-таки была в ней. Девушка поймала себя на внезапно пришедшей мысли, что рада остаться с ним в отеле. Но ее до чертиков напугала близость к нему. Надо попросить номер на несколько этажей выше от его номера, желательно в другом отеле, на другой улице, а лучше в другой стране или лучше всего— на другой части света. Так она убережется от своего желания, возникающее при мысли об этом мужчине.
У стойки регистрации в отеле, девушку подбадривали Нэсса и Мирем, в один голос утверждавшие, что Сингапур не то место, где можно спокойно расслабиться, гуляя. Оливия кивала им, в душе смеясь над причинами, придуманными для ее успокоения. Незаметно для всех, ее взгляд был устремлен на мужчину, в форме капитана, стоящим сбоку от нее. Он получал ключ от номера, расписываясь в журнале регистрации отеля и Оливия увидела цифры, желая их тут же стереть из своей памяти. Они были слишком просты, чтобы их забыть. Всего лишь три цифры — три, восемь, ноль. Цифры его же самолета.
Как по заказу всевышнего, девушке вручили ключ с такими же цифрами, только с разницей в одну. Зачем она встала в очередь за Пэйтоном?
Крепко сжимая ключ в руке, она пошла к лифту, понимая, что он один на двоих. Пэйтон нажал кнопку вызова лифта, и он тут же распахнул свои двери, приглашая внутрь в тесные объятия маленького пространства.
— Третий этаж, — произнес Пэйтон и нажал кнопку. Двери захлопнулись, и Оливия вздрогнула, оставшись один на один с тем, с кем меньше всего ожидала, — я пока не собираюсь спать, поэтому если почувствуешь недомогание, ты можешь прийти.
Пэйтон выдохнул, сказав эти слова, смотря на двери, в ожидании, когда они откроются. Слишком тяжело стоять с той, которая не дает покоя его телу и мыслям. Он не знал, зачем сказал это. Оливия Паркер даже если будет умирать никогда не придет за помощью.
— Можешь не переживать, я чувствую себя превосходно, — такого ответа он и ждал, надеясь, что так и будет.
Двери лифта распахнулись и воздуха стало больше. Оливия быстро прошла к своему номеру, открывая двери и слыша, что сзади нее Пэйтон так же быстро пытается уйти, вставляя ключ в замок. Его номер находился напротив ее номера. Так близко, что захотелось разделить отель на две части, ломая пополам.
Думая об этой близости, рука девушки дрогнула, чуть не выронив ключи. Но преодолев барьер из обычной деревянной двери, она зашла внутрь и захлопнула ее слишком быстро, не желая больше думать об этом мужчине. Находиться в одном самолете, в одном отеле, на одном этаже, — стало тесно и эта теснота не давала ей нормально думать и дышать. Ее тело горело, мозг плавился, уже ничего не понимая. В мыслях стояла лишь одна картина— напротив от ее номера, через узкий коридор, находился тот, кого она желала всем телом.
Пэйтон поставил чемодан в прихожей, на ходу снимая зажим в виде золотого самолета и развязал галстук, который сдавил его горло. Скинув пиджак, его пальцы растягивали пуговицы на рубашке и желание было одним— холодная вода. Как можно больше тонн холодной воды на его горячую голову.
Он так и сделал, полностью встав под холодный душ, ощущая покалывание во всем теле. Так и надо его проклятому телу за похоть, которую оно заставляло его испытывать.
Холодная вода медленно приводила его в чувства, заставляя тело замерзать. Но лучше чувствовать зябкость на коже, чем пожар внутри себя. Он пытался потушить пламя и жар до тех пор, пока они не покроются льдом.
Совсем замерзнув, он наконец отключил душ, не спеша выходить из душевой кабины. Вода ледяными каплями стекала с его тела и завершала охлаждение, заставляя Пэйтона мучиться от холодной пытки. Последняя капля завершила этот процесс, делая сознание ясным, а голову холодной. Теперь его мысли понеслись в обычном русле проблем связанных с работой. Он не сдал экзамен и стоило кинуть все силы, чтобы исправить эту ошибку.
Выйдя из ванны, Пэйтон оделся, решив не застегивать пуговицы на рубашке, что бы не согреваться и включил ноутбук, но стук в дверь заставил его тело покрыться мелкой испариной. Он еще помнил свои слова, сказанные Оливии— она могла прийти, если почувствует недомогание. И хотя маловероятно, что она окажется в его комнате, в глубине своего сознания он все-таки ждал ее.
Пэйтон открыл дверь, видя на пороге Джейдена, испытывая легкое разочарование.
— Мы уходим в город, может ты передумаешь и пойдешь с нами?
— Я сегодня достаточно нарушил законов, не хочу связываться с полицией.
Джейден засмеялся, махнув рукой и пошел к лифту:
— Увидимся на завтраке.
Усмехнувшись, Пэйтон закрыл двери, вновь оставшись один. Его так измотали последние два месяца, что он хотел просто остаться наедине с собой. Дома это мало удавалось, он разрешил Джейдену жить в нем пока не найдется покупатель. Он надеялся, что это случиться уже очень скоро. Люди, приходившие смотреть виллу, были недовольны лишь только ценой. Но найдется человек, который с радостью выложит за него кругленькую сумму.  Пэйтон был в этом уверен.
Оливия смотрела на себя в зеркало, стоя в ванной комнате. Она содрала пластырь, который доктор поменял на новый, отдирая его вместе с волосами и стиснув зубы от боли. Но ей больше не хотелось быть жертвой, хотелось забыть про последствия своего падения.
Закутанная в белое махровое полотенце, она легла на кровать, раскинув руки в стороны, наслаждаясь отдыхом и тишиной. Лишь шум кондиционера напоминал ей, что она в реальном мире. Надо было встать и одеться и пересилив себя, лежа, Оливия просунула руку в чемодан, вытаскивая оттуда черный кружевной бюстгальтер со вставками из натурального шелка:
— О, нет, — простонала девушка, садясь на кровать. Она теребила его в руках, не зная зачем взяла. Но все было просто и ответ сам возник у нее в мыслях, вновь обдавая жаром ее тело. Она хотела Пэйтона Мурмаера и думала об этом перед рейсом.
Она думает об этом мужчине слишком часто, ее уже выворачивает наизнанку от мыслей о нем. Что сделать ей, чтобы перестать желать его и думать о нем, вспоминая ту ночь?
Оливия встала с кровати, уже злясь. Она прошла от окна к двери, в руках сжимая шелковую ткань. Сейчас есть повод ненавидеть Пэйтона Мурмаера, но вместо ненависти теперь желание его обнять. Можно ворваться к нему в номер и высказать все, что накипело внутри за эти три месяца. Можно его обвинить во всем этом. Можно все. Но желание останется тем же. Она будет его хотеть в самолете, в автобусе, в аэропорту, в гостиницах, в Риме, в Сингапуре, в Дубае, в Лондоне, по всему миру, на небе и на земле. Этот мужчина видимо обладает магией, что заставляет ее тело скучать по нему.
А ее тело скучало. Оно ныло и его ломало, где — то внутри что — то загоралось, щекоча внутри живот. И Оливия не выдержала, понимая, что выход только один. Ночь, которая была ошибкой, стала началом чего — то нового. И это новое страшно ее пугало.
Она одевалась с одной единственной мыслью, что сейчас пойдет к Пэйтону. Она сделает это. Остальное не ее проблемы. Пусть он сам решает, что с этим делать. Он может разозлиться и выгнать ее, указывая на дверь, но так даже будет лучше. Может быть хоть он в здравом уме. Она надеялась на это.
Очутившись возле его двери, Оливия перестала дышать, слыша, как бушует кровь внутри нее. Ее рука повисла в воздухе, не рискуя стучать в дверь. Секунды превратились в часы, но хотелось еще и еще продлевать это время. Там, за этой дверью, ее ждала неизвестность, и она пугала ее. Но желание очутиться внутри этого номера стало сильнее, и ее рука коснулась двери, оставляя глухой стук.
Сердце замерло и больше не билось… Девушка закусила нижнюю губу, слыша, как дверь открылась и на пороге стоял тот, кто заставил ее сердце замереть. Ее взгляд небесной глади встретился с черным эспрессо, заставляя Оливию двигаться дальше. Молча она зашла внутрь, руками касаясь холодной стены, прижимаясь к ней спиной, слушая тишину, но слыша лишь гулкий стук сердца. Оно застучало, где — то вдалеке, приглушая дыхание девушки и резко жар языком провел по ее телу. Закрыв глаза, чтобы не выдать себя, она почувствовала теплое дыхание возле своей щеки. Что это сон? Ее видение? Воображение опять играет с ней в игры?
Губы Пэйтона нежно коснулись шелковой кожи возле ее уха, и Оливия выдохнула, боясь открыть глаза. Она двумя руками провела по его груди, понимая, что рубашка расстегнута, давая легкий путь к его телу и скинула ее, уже ощущая его губы на своих губах.
Тепло его тела… Стук его сердца… Его руки… Их дыхание… Ее стон… Платье скользнуло вниз, унося собой проблемы этого мира. И шепот в губы:
— Я скучала, Пэйтон.
Он подхватил ее на руки, желая этот цветок так сильно, как прежде никого не желал. Наваждение стало явью. Он скучал сильнее. Он отказался от будущего ради нее. Орхидея победила все цветы мира:
— Я тоже скучал, Оливия.

💗ТГК: Твое подсознание <🫂