Я подарю тебе крылья| P.M.

Глава 10

Раздумывая ровно пару секунд, будет ли приличным ворваться к нему в комнату для отдыха, она решила, что правил приличий он все равно не знает и распахнула дверь.
— Опаздываешь, — Пэйтон взглянул на часы у себя на руке, лежа на целой кровати. Целой кровати! Если бы она была пилотом, то спала бы все время, — на 2 минуты и 15 секунд.
Мерзавец. Он ждал ее, считая время. Все подстроил. Откуда он знал, что она придет?
Закрыв плотнее дверь, Оливия спиной прижалась к ней:
— Ты знаешь зачем я пришла. Не пожелать тебе спокойной ночи.
— Конечно, нет, — улыбнулся он, — разве от тебя можно дождаться доброго слова.
— Ты знаешь, что меня интересует.
— Знаю. — Он закинул руки за голову, все еще смотря на нее и от этого нахального взгляда Оливия ощутила неловкость. Что она вообще здесь делает? Можно было и подождать часа четыре.
— Я жду, — просто сказала она, потупив свой взгляд в пол. Все еще оставалась надежда на то, что он скажет ей заветное слово «Лондон» и она покинет эту комнату.
— У меня для тебя есть новая игра.
— Опять? — Оливия даже вздрогнула от неожиданных слов. Интересно, он придумал это на ходу или летя в Токио.
— Она не длинная. Молчать надо 40 минут.
— Всего сорок минут? — Усмехнулась девушка. Что такое сорок минут по сравнению с четырьмя часами ожидания заветного слова Лондон. — Я согласна.
— Это еще не все.
— Нет? — Вновь удивилась Оливия, — что — то может быть хуже молчания, когда я хочу говорить?
— Целых сорок минут ты будешь делать только то, что скажу я.
Видимо, есть хуже. Просто молчать ему уже мало. Он основательно решил поиздеваться над ней. Смотря на него, Оливия видела только его усмешку.
— А если я не хочу?
— Тогда будешь ждать мой ответ на свой вопрос до конца моего рабочего дня, а это еще два часа после прилета в Дубай. И того ждать тебе- шесть. Выбирай: шесть часов ожидания или сорок минут.
Конечно сорок минут. Она мысленно набрала номер мамы и радостно прокричала в телефон о том, что скоро приедет домой.
Пэйтон прекрасно знал, что она согласится. Такие как Оливия не любят ждать. Она хочет все и сразу. Но она получит это только тогда, когда заслужит. Просто дать ответ— это слишком легко. А он не любит легких путей. Смотря в ее глаза, на секунду ему показалось, что это будет большой ошибкой. И это будет пыткой для него. Слишком свежи были воспоминания о холодной воде в душе. Но он пройдет через это еще раз, чтобы доказать себе, что это всего лишь девушка, которая просто раздражает его больше остальных
— Что я должна делать?
Это был вопрос, на который был сложный ответ. Это даже не ответ, это было испытание:
— Мне надо отдохнуть, лететь еще четыре часа, а завтра снова в рейс. Я в рейсах уже два дня. — Он приподнялся с кровати и понизил голос до шепота, напоминая шуршание песка на берегу Персидского залива, — я не сплю в самолетах. А ты видимо обладаешь чем — то таким ужасным, от чего я уснул в прошлый раз. Поэтому, молчи и сделай это снова. Через 40 минут ты разбудишь меня, и я скажу тебе, где будет наша первая посадка в Европе.
Почему она не родилась глухой? Не слышать этого было бы проще.
— Значит такова твоя цена? — Удивленно прошептала она, вспоминая полет из Пекина, — я ничего не делала, я просто уснула.
Она сильнее прижалась спиной к двери, продолжая смотреть на Пэйтона.
— Я предложил, а твое право отказаться, — он вновь лег и закрыл глаза, — скажу часов через шесть. А лучше за пару часов до вылета завтра.
Мерзавец. Он специально говорил так, раздражая ее. Но у него не получится:
— Я согласна, — четко произнесла Оливия, как мечом стукнув по его испытанию, и он от удивления открыл глаза, нахмурив брови.
— Без рук, — произнесла она, подходя ближе и садясь рядом на кровать. Он безумен, что просил такое. Но она безумней, что приняла его предложение. Они оба чокнутые.
— Чьих? — Удивился Пэйтон, — это твои руки были на мне. Мне даже в голову не пришло бы такое.
Он отодвинулся от нее к самой стене, давая ей больше места и Оливия недовольно посмотрела на него. Слыша очередную его гадость, ей ужасно захотелось ответить тем же:
— Мне обязательно молчать?
— Обязательно.
Будет не легко навредить молча, но она сделает все возможное, чтобы он сам выгнал ее. Она выхватила из-под его головы единственную здесь подушку и кинула ее рядом, пытаясь лечь на нее. Но голова коснулась твердой кровати. Пэйтон убрал подушку раньше, забирая себе:
— Мне надо удобство.
— Удобство надо всем, — прошипела девушка. Он пожалеет о своей просьбе. Он будет умолять ее убраться от сюда. Не пройдет и пяти минут. Только она не уйдет, пока он не скажет ей заветное слово «Лондон».
— Ляг и лежи, — вздохнул Пэйтон, — время идет.
Усталость так сказывалась на его психике, что он пошел на такое безумие, лишь бы только встряхнуть себя. Почувствовав, как она легла рядом спиной, стараясь не касаться его, он вдохнул больше воздуха, закрыв глаза. То, что легла спиной — это хорошо. То, что не касается его— это отлично. Так какого черта его тело так реагирует на эту девушку? Разве так можно уснуть? Эта проверка была плохой идеей.
Оливия начала ворочаться, устраиваясь удобней и не находя для себя никакого удобства. Ей было жестко и она повернулась лицом к Пэйтону.
— Ты можешь лежать спокойно? — Его недовольный тон заставил ее замереть. Уже лучше. Еще немного и он на коленях будет просить ее уйти.
— Не могу найти удобное положение. — Произнесла она, встречаясь с его глазами. Он оказался ближе, чем она предполагала. Она сделала ошибку, что повернулась к нему. Сердце как будто остановилось. Как же она ненавидит Пэйтона Мурмаера, что даже сердце перестает биться, глядя на него.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Еще секунду и Пэйтону показалось, что он вышвырнет ее от сюда. Все было ни так как он хотел. Она не может так возбуждать его. Это просто не поддается логике. Она противная многоговорящая язва, слова которой пропитаны ядом. Так почему ему так хочется коснуться ее не накрашенных губ? Нет, ему не хочется этого. Ему вообще не хочется ее видеть.
Он слегка приподнялся, замечая, как она резко отстранилась от него и положил подушку по середине. Одна на двоих. Но это лучше, чем она будет изводить его своими движениями:
— Так лучше? — Холодно произнес он и снова лег, закрывая глаза, чувствуя, как она легла рядом. Всего лишь сорок минут.
Она молча легла, стараясь не смотреть на него, но теперь она чувствовала тепло его тела. То самое тепло, которое ощущала тогда в Коломбо, когда он прижимал ее к себе. Стараясь не думать еще и об этом, она начала мечтать о встречи с мамой, специально отвлекая себя. Зря она не зашла в дьюти — фри Шанхая. Но впереди Дубай. Она обязательно привезет ей что — нибудь изысканное. Духи или сумочку. А может красивый платок. А можно и то, и то. Мама будет рада, кому как ни ей радоваться вещам из чужой страны. Надо было покупать сувениры в каждом аэропорту, где побывала. Но ведь все некогда. В следующий раз, она обязательно что — нибудь купит.
Пэйтон пытался уснуть, но это плохо получалось. В голове он перебрал все варианты отказа двигателя. Сначала одного. Но так он уже летал. И это было не интересно. И он решил мысленно уничтожить все двигатели в самолете. И реверс. Никакого реверса. Он умер вместе с двигателями. Хотя зачем реверс, если двигатели не работают? Шансов сесть нет. Хотя, один из ста есть. Можно планировать в песок. Гидравлика отказала. Это все! Шансов нет.
Резкий звонок над ухом его же будильника заставил открыть глаза. Боже, это был сон! Выдохнув, Пэйтон понял, что сорока минут оказалось мало, но надо было вставать и идти в кокпит. Но что — то не давало ему сделать это, своим теплом создавая царство сна. Он взглянул на Оливию, сладко спящую уже на его плече и рукой касаясь рубашки на его груди. Ну конечно. Как он мог забыть про нее. Ее не разбудил даже будильник. Она спала так сладко, слегка улыбаясь во сне, что ему перехотелось вставать. Ее волосы каскадом разметались по его руке, на которой она лежала и только теперь он понял, что все время обнимал ее. Она как плюшевая игрушка, манящая в уют сна. Правда сон можно было выбрать и получше. Он вздохнул, убирая с ее уха волосы и прошептал:
— Сорок минут истекли.
От щекотливого шептания на ухо, глаза девушки плавно открылись. Она слышала голос. Она столько раз слышала его. Бархатный, но сейчас он больше напоминал шелк: нежный, ласкающий слух. Пытаясь осознать, что этот голос делает рядом, ее взгляд коснулся нашивки в виде крыльев птицы с надписью, которую она уже прекрасно знала наизусть «Капитан Пэйтон Мурмаер». Ее пальцы касались этой нашивки, теребя ее. Она уснула рядом с ним, хотя не собиралась делать этого. Как это могло получиться?
Слегка приподнявшись с его руки, освобождая ее от своего веса, их глаза вновь встретились. Она хотела спросить— спал ли он? Ведь это важно знать ей, но он приложил палец к ее губам, давая знак молчать. От этого прикосновения показалось, что сердце вновь остановилось. Он пугает ее сердце. Другого быть не может. Заставляет его молчать так же, как и ее голос, подчиняя его себе. К черту Лондон. Пусть не говорит ни слова. Пусть молчит. Только пусть отпустит ее.
Пэйтон медленно опустил палец с ее губ, смотря в ее глаза, цвет, который сейчас напомнил ему чистый рассвет в небе. Она смотрела на него в ожидании долгожданного ответа. И он дал его, лаская своим шепотом ее слух:
— Лондон.
Одно его слово и сейчас где — то родилось тысячи звезд. Одно слово создали столько надежд и бурю эмоций:
— Сколько мы там будем?
Он не сразу ответил на этот вопрос, вставая с кровати. И взяв галстук со столика, нервными движениями начал его одевать. В его памяти уже который раз всплывала картина о том, как она нежно шептала в телефон: «Я люблю тебя». Это его не касалось. Но эти слова вызвали раздражение.
— Почти день, — он затянул галстук на шеи. Надо было сильнее, чтобы привести себя в чувства и наконец перестать думать. Но все-таки не выдержав, грубо произнес, — можешь начинать звонить всем, кого ты так любишь. Я удивлен, что ты вообще способна на это.
была так погружена в радость, что проигнорировала его резкие слова. Наконец — то она увидит самого любимого человека— маму. Как давно она не видела ее, как она скучала и тосковала по своему дому. Но теперь она будет часто туда летать. Сидя на кровати и слыша, как захлопнулась дверь, вздрогнула. Пэйтон ушел. Он выполнил обещание. Не солгал ей.
Через несколько минут, приведя себя в порядок, она тоже вышла. Все было по-прежнему— в салоне горел приглушенный свет, и все спали. Сорок минут для них прошли не заметно. Пройдя к своему месту, Оливия села, смотря на спящую Нэссу. Она позавидовала ей, но желание разбудить и поделиться прекрасной новостью было настолько сильным, что она уже почти коснулась ее руки, медленно переводя взгляд на спящего Джейдена. Сорок минут усыпили почти всех.
Облокотившись на спинку сидения, Оливия улыбнулась. Лондон. Она уже мысленно позвонила маме, перебрав кучу слов в голове и слыша радость на том конце. Спустя долгих 9 месяцев она вернется на родину. На один день. Но это не важно. Главное, что она вновь будет на родной земле.
Свет плавно включился, и бортпроводники начали разносить напитки. Наконец — то Нэсса открыла глаза, а то словарный запас Оливии начал путать мысли:
— Нэсса! — Крикнула девушка. — Славо богу, я думала ты никогда не проснешься. Завтра мы летим в Лондон. В Лондон!
Плохо понимая, почему так кричит Оливия, Нэсса вновь закрыла глаза, пытаясь проанализировать сказанное:
— Завтра? Без выходного? Опять лететь? Они сдурели? Кто капитан? Мурмаер, который не спал уже два дня? Хотят убить пассажиров?
Оливия нахмурилась. Видимо, Нэсса еще не отошла от сна. Плевать на Мурмаера, пусть хоть неделю не спит, но он обязан доставить ее в Лондон.
— Лондон, Нэсса, — прошептала она, — я завтра буду дома.
Эти слова Нэсса уже поняла и открыв глаза, посмотрела на подругу. И тут же широкая улыбка появилась на ее лице:
— Ты будешь дома? Европа! Оливия!
Они обнялись, и Нэсса задумчиво произнесла:
— А в Любляну мы полетим? Нам полностью поменяли маршрут?
— Больше я ничего не знаю.
— Любая страна Европы — это почти дом, — Нэсса взяла стакан с водой из рук стюардессы и сделала глоток, — ты мне сказала отличную новость.
Оливия взяла горячий чай, отказавшись от кофе. Никакого кофе сейчас, запах которого рефлекторно напоминал об одном человеке. Наверняка Пэйтон пытается окончательно проснуться в кокпите с помощью этого напитка.
Но тут же она вспомнила, как близко была к нему, чувствуя его тепло. Как он коснулся пальцем ее губ, смотря на них. Как шелковый голос прошептал нежно слово «Лондон». Сердце вновь остановилось. И это уже начало ее раздражать. Наверно это некая форма антипатии к человеку, когда даже сердце не желает при воспоминании о нем биться сильнее.
— Нэсса, — шепнула Оливия, поставив чай на столик, — у тебя бывало такое— когда ты видишь или думаешь о человеке, твое сердце замирает?
Нэсса улыбнулась:
— Ты о Джейдене?
Брови Оливии взметнулись вверх. О Джейдене? Она никогда не думала о нем:
— Нэсса, у тебя замирает сердце при виде Джейдена? Ты его так ненавидишь? — Оливия перевела взгляд на Джейдена. Его можно было ненавидеть тоже. Они пилоты вообще все высокомерные.
Нэсса пожала плечами:
— Нет. У меня не замирает сердце при виде Джейдена. Я думала это у тебя замирает сердце при виде него.
— Джейден меня не интересует.
— Тогда кто тебя так интересует, что твое сердце замирает при виде него?
Это был ответ на ее вопрос. Во рту резко пересохло, и Оливия облизнула губы, облокачиваясь на спинку сидения. Лучше бы она не спрашивала. Может быть она догадалась и сама. Хотя, это наступило бы не скоро, возможно, никогда.
Она поморщилась от своих мыслей. Нет. Этого не может быть. Она ненавидит Пэйтона Мурмаера. Ненавидеть его гораздо приятней. Пожалуй, она не будет больше об этом думать. Пусть останется все как есть. Не знать лучше, чем копаться в себе.
Но Нина ждала ответ, смотря на Оливию:
— Раз это не Джейден, может быть Сэйдж Новелл? — Она тут же рассмеялась, видя лицо Оливии. — У него жена и двое детей.
— Это уже не смешно, — недовольно произнесла девушка, — я просто спросила.
— Так, так, — Нэсса села поудобней, — рассказывай, раз начала. Он здесь?
Язык— это первый орган, который зародился в Оливии Паркер. Надо было отрезать его сразу при рождении. Без него жизнь была бы спокойней.
— В Лондоне, — придумала Оливия, — я же завтра буду в Лондоне и увижу своего парня. Мое сердце замирает при виде него. Думаю, как бы не умереть.
— У тебя в Лондоне парень? — Удивилась Нэсса, — когда ты в последний раз видела его? В том году?
Конечно это было не сильно правдоподобно, но это было единственным выходом в сложившейся ситуации.
— Да, в том году, — произнесла Оливия, что бы Нэсса отстала от нее побыстрее, — но это не любовь, а просто увлечение.
Последние часы полета давались тяжело. Оливия буквально считала минуты до посадки, держа в руках телефон, включая его и выключая. Яркий дисплей погасал, но она снова включала его. Ей не терпелось позвонить маме.
И наконец долгожданный голос вышел на связь:
— Уважаемые, Леди и Джентльмены, говорит капитан Пэйтон Мурмаер, мы приступили к снижению. Через несколько минут мы совершим посадку в аэропорту Дубая. Погода вас ожидает жаркая и солнечная, в принципе, как всегда в Объединенных Арабских Эмиратах. Прошу вас не расстегивать ремни безопасности до полной остановки самолета. Благодарю вас за то, что выбрали нашу авиакомпанию.
Наконец — то чувствуя приближения земли, Пэйтон собрался с последними силами:
— Радар, снижаюсь до эшелона 260.
— "Arabia Airline", вижу вас, снижайтесь до 130,— произнес диспетчер, — работайте с Подходом, до свидания.
Пэйтон любил свою работу от начала и до конца полета. Но посадка — это искусство, которое требует максимум внимания и мастерства.
Он обратился ко второму пилоту Томасу, который настраивал частоту волны с Подходом:
— В каком режиме вы производите посадку?
— На автопилоте.
— Я в ручном. Будем садиться без реверса. Полоса позволяет сделать пробег. Буду тормозить только вручную.
Удивлению второго пилота не было предела. Пэйтон знал это. Еще он знал, что так уже многие не делают. Но он— это Пэйтон Мурмаер:
— Подход, доброе утро, проходим эшелон 150 в снижении до 130.
— "Arabia Airline", доброе утро, капитан Мурмаер, снижайтесь до 110.
Это был женский голос, и второй пилот рассмеялся, смотря на Пэйтона. Тот пожал плечами, улыбаясь в ответ. Его голос узнавали уже диспетчера.
Оливия держала в руках телефон, нервно теребя его, когда капитан вновь вышел на связь:
— Экипажу приготовиться к посадке. Мой экипаж 2–1–6, после посадки жду вас в брифинг комнате.
Она улыбнулась, зная зачем он хочет всех видеть. Что бы объявить о завтрашнем рейсе в Лондон. Она готова слушать его голос, говоривший слово «Лондон», бесконечно.
Наконец посадив самолет, Пэйтон свернул его на рулежную дорожку, медленно ведя к зданию аэропорта.
— Отличная посадка, — произнес Томас, — так я уже давно не садился.
— У каждого свои методы, — кивнул Пэйтон, снимая черный очки, сегодня они ему не нужны, — автопилот плох тем, что в экстренный момент, тебе не хватит времени поднять самолет. Если идет время на секунды, а тебе еще надо выключить автопилот, то времени бывает не хватает на это. А когда ты управляешь самолетом, то он в твоих руках. Ты можешь делать, что хочешь и очень быстро.
Пэйтон остановил самолет и вновь посмотрел на Томаса:
— Новелл хороший капитан и учитель, просто я делаю так как удобно мне. Джейден уже привык и думаю, когда он станет капитаном, то будет садиться вручную, потому что так учил его я.
Томас кивнул, беря в руки бортовой журнал:
— Если Джейден вскоре станет капитаном, то на его место возьми меня к себе. Новелл хороший учитель, но мне не хватает практики ручного режима.
Пэйтон улыбнулся. Приятно осознавать, что кто — то оценил твои действия. Если бы их еще ценил его учитель, который дает тумаков при каждом разборе полетов.
— Пэйтон, у тебя были случае, когда было реально страшно? В прошлый раз, когда мы попали в песчаную бурю, ты сказал, что однажды летел на трех двигателях.
— Я соврал. — Усмехнулся Пэйтон, видя удивленное лицо второго пилота, — я летел на двух. На трех я вылетел, второй отказал в ходе полета. — Он задумался, вспомнил недавнюю посадку на короткой полосе, — наверно, было страшно взлетать в Коломбо с полным самолетом и полосой в разы короче положенной. Честно, я думал, придется разгоняться по полю.
Он встал со своего места, вспомнив, что у него еще брифинг:
— Ты заполнишь журнал сам? У меня встреча по поводу завтрашнего полета в Лондон.
— Конечно, капитан, — махнул рукой Томас, — я все еще впечатлен твоим рассказом. И мне не куда торопиться, у нас рейс послезавтра. Приятно было с тобой работать.
Пэйтон кивнул и вышел из кабины, встречаясь со стюардессой этого рейса. Он не знал всех по именам, как свой экипаж, но их лица он видел часто. Она улыбнулась ему. Ну чем она плоха? Миловидное личико, темные волосы, аккуратно забранные в пучок, красивая миниатюрная фигурка. Она не перечит ему, не злит его. Она мило улыбается в надежде, что он обратит на нее внимание. Она с другого рейса, можно даже закрутить с ней роман. Скорее всего, она этого и ждет. Так какого черта, он смотрит мимо нее в поисках совсем другой?
— Доброе утро, капитан, — произнесла девушка тонким голосом, — отличная посадка.
— Спасибо, — улыбаться он не хотел, но ему пришлось это делать. Она наверняка ждала, что он продолжит дальше разговор, — где мой экипаж?
Это все что он мог ей сказать. На большее его не хватило.
— Они уже ушли, — девушка опустила глаза, понимая, что ей ничего не светит от Пэйтона Мурмаера.
— Хорошо, — произнес он и направился к выходу, но остановился, — вы хорошо все поработали. Спасибо.
И как только он вышел в здание аэропорта, почти столкнулся с Мухаммедом Шараф Эль Дином, который остановил его странным вопросом:
— Какая из стюардесс твоего экипажа имеет красивое личико и отличную фигуру, Мурмаер?
Пэйтон даже не понял вопрос ли это? Сон или явь?
— Это такая проверка? — Не понял он, слегка сощурив глаза.
На лице Мухаммеда не было и следа на улыбку, его густые черные брови буквально срослись на переносице:
— Имя! Говори уже любое.
— Оливия Паркер, — Только это имя крутилось в его голове уже несколько часов, пусть теперь крутится в голове Мухаммеда. — Извините, мне надо идти.
— Я еще не закончил, — остановил его тот, — у меня к тебе дело, Мурмаер. Ответственное. Все меняется. Ты завтра не летишь в Лондон.
Пэйтон от такой новости даже подошел ближе к боссу, чтобы лучше слышать. Может от шума в кабине, он совсем потерял слух?
— Я не лечу в Лондон? — Он усмехнулся, представив, как Оливия побледнеет от этой новости, — почему?
— Я заказал три новых самолета А380, завтра их надо будет перегнать в Дубай. Три пилота, три вторых пилота и три стюардессы завтра вылетят в Гамбург и оттуда на новых самолетах сюда. Один из пилотов— ты. — Мухаммед кивнул, обдумывая свой выбор, — ты мне нравишься, Мурмаер. Тем более, ты уже засветился на экранах ТВ. Ты летишь— я плачу двойную плату, если вдруг не согласишься.
Такой расклад уже было приятно слушать. Мухаммед отвел Пэйтона в сторону:
— Но у меня условие— надо будет лететь над городом сразу всем трем самолетам. Приземляться один за другим. Мы будем вас ждать здесь с репортерами, телевиденьем и фуршетом. Это праздник, Мурмаер, — Мухаммед хлопнул его по плечу и мозг Пэйтона сразу стал работать:
— Стюардесса то зачем? — Не понимал он, но уже наслаждаясь ее горем.
— Зачем стюардесса на борту? Лететь 6 часов. Кто будет приносить пилотам еду и напитки.
Пэйтон улыбнулся, в предвкушении этой картины. Есть Бог на свете. Она не попадет в свой Лондон.
— Кто мой второй пилот? Джейден?
— Джейден полетит завтра в Лондон. Их временный капитан Энрике Хосе. Твоим вторым пилотом будет Чейз Хадсон.
Еще один англичанин на его борту. Их будет двое. Перспектива не очень. Но оно стоит того.
— Я согласен. А зачем было спрашивать про стюардессу и ее фигуру? Я мог бы выбрать Ника.
— Стюардесса— лицо "Arabia Airline", не забывай. Вас будут снимать на камеры, пресса и все такое. Оливия Паркер отлично подходит на эту роль. Жду вас через пол часа у себя на брифинге.
Все меняется так быстро, что Пэйтон не поспевал за жизнью, меняя города. Токио — Шанхай — Дубай — Гамбург — Дубай и все это за 4 дня. Разве такое возможно? Возможно, если ты пилот в "Arabia Airline".
Оливия и Нэсса, смеясь, зашли в брифинг комнату, ожидая Пэйтона. Собрались все, рассаживаясь на стулья за маленькими столиками. Но вместо их капитана зашел тучный седовласый мужчина лет пятидесяти в форме пилота с четырьмя желтыми полосках на рукавах. Все резко замолчали. Джейден даже открыл рот от удивления.
— 2–1–6 Мурмаера? — Спросил новый капитан, смотря на присутствующих. — Меня зовут Энрике Хосе, я ваш капитан на завтрашний рейс Дубай — Лондон.
— Где Пэйтон? — Спросил испуганный Джейден. Почему все так быстро меняется, а его не ставят в известность?
— У него появилось срочное дело. Вы мой второй пилот, как я полагаю?
Джейден кивнул, протягивая руку. С ним он еще не летал. Случалось всякое, пилотов часто меняли, но что бы несколько рейсов подряд, это было перебором даже для Джейдена.
Оливия чуть не упала от радостной новости, слыша слова капитана. Пэйтона не будет! Лондон без Пэйтона Мурмаера. Это было самым лучшим подарком судьбы. Вот уже два рейса без него и его голоса. Отлично. Пусть меняют его в том же духе, а лучше заберут на другой маршрут. Но смотря в недовольные лица людей своего экипажа, она поняла, что радуется одна. Поэтому ей пришлось сделать грустное лицо, сложив руки на столе. Но ее душа пела. Она даже не слышала, что говорил капитан Энрике. Черт, тоже испанец. Видимо, это злой рок преследует ее.
Окончив собрание быстрее обычного, капитан отпустил всех домой до завтра. Завтра в 15 часов они полетят на Лондон. Сжимая в руках телефон, чтобы позвонить матери с отличной новостью, Оливия направилась к выходу, набирая ее номер, но кто — то схватил ее под локоть. От неожиданности телефон чуть не выпал из рук. Это был Пэйтон. Он так быстро тянул ее за собой, что она не сразу поняла в чем дело.
— Отпусти меня, — Оливия вырвалась из его крепкой хватки, и он остановился, — что тебе надо? К счастью тебя не должно быть здесь. Ты отправлен по делам на необитаемый остров. Навсегда. У нас отличный новый пилот. Мало говорит и много делает.
Пэйтон шагнул к ней, и она отступила назад. Это посмешило его. Сейчас наблюдать за этими действиями было смешно.
— Ты пойдешь со мной. Нас уже ждут.
— Кто ждет? Меня здесь никто не ждет.
Как бы ему хотелось закрыть ей рот… рукой. Взвалить ее на плечо и молча отнести на брифинг. Но эта сумасшедшая будет пинаться.
— Мы идем с тобой на брифинг к Мухаммеду Шараф Эль Дину.
— Зачем? — Она вновь отошла на шаг назад, но он опять сделал его вперед, тут же хватая ее за руку и шепча шелковым голосом:
— Завтра мы с тобой улетаем в Гамбург.
Она ослышалась, он пошутил.
— Я лечу в Лондон, а ты лети куда хочешь, а лучше возвращайся обратно в леса Мадрида.
Он улыбнулся:
— Я с Аликанте.