Тритон Дешарова (перевод новеллы)

Глава 37

Агарес напрягся. То ли не ожидал, что я сам поцелую его, то ли ему было больно от моих неаккуратных действий.

Я и сам не знал, почему поддался порыву, зная, что за нами наблюдают. Но терять-то мне уже нечего. Шакалова и Рейн в курсе наших с Агаресом отношений, и честно говоря, мне было абсолютно наплевать. Я продолжил целовать Агареса, но он не отвечал мне, слишком вымотанный пытками. Или же... Он мог подумать, что я заодно с Шакаловой, и теперь меня ненавидит?
Сердце дрогнуло. Я отстранился и неуверенно заглянул ему в глаза. Агарес медленно поднял голову, глядя на меня мутным взглядом из-под тяжелых век, а потом сам потянулся к моим губам. Я почувствовал, как его клыки больно вонзились в мою нижнюю губу, и зашипел, но он надавил сильнее. И затем принялся жадно вылизывать капли моей крови.
Несмотря на боль, я также жадно отвечал ему, ласкаясь к его языку своим, и удерживая его голову руками. Агарес был напористым и агрессивным, словно вложил в этот поцелуй остатки своих сил, и все мои сомнения мгновенно исчезли.
Я отстранился только тогда, когда губы уже начало жечь от болезненных ощущений.
— Агарес... — я неосознанно потерся щекой о его щеку, убирая с лица серебристые липкие от крови прядки, и торопливо зашептал: — Я очень хочу спасти тебя прямо сейчас... Прости меня. Черт возьми, это все из-за меня!
Я опустил голову и мой взгляд скользнул по равной запекшейся ране на его груди. Прислонившись лбом чуть выше, я сделал глубокий вдох. Внезапно я понял, что все-таки могу кое-что сделать для моего тритона. Если я уже в процессе изменения, то возможно, теперь мои действия будут не такими бесполезными, как тогда на озере, когда Агарес попросил вылечить его ухо.
И я принялся осторожно вылизывать черные от запекшейся крови края раны на его груди. Его мышцы внезапно напряглись, под светлой кожей проступили голубые прожилки вен. Агаресу было больно. Я счел это хорошим знаком, значит у меня получается. Я мягко погладил его по спине, успокаивая, и продолжил «лечение». Это было не так-то просто. Кожа уже затвердела, и от нее воняло паленым. Очевидно, что способность Агареса исцеляться, повреждена электричеством.
Заставить его истекать кровью, было бы самым действенным способом вновь запустить регенерацию клеток, но я не мог этого сделать, не мог дать этим проклятым нацистам ни единого шанса заполучить ДНК моего тритона. Кто знает, какие пугающие исследования они проведут и что создадут, если получат ее!
Надеюсь, моя кровь сработает. Я остановился на секунду и сильно прикусил губу в том месте, где ее уже прокусил Агарес. А затем прильнул окровавленным ртом к ране на груди и почувствовал, как сильное тело задрожало под моими руками. Агарес уткнулся подбородком мне в макушку и слабо выдохнул:
— Не причиняй... себе вреда, Дешаров...
— Не двигайся, — нахмурился я, предупреждающе схватив его за плечо.
Судя по ощущениям, вместо губ у меня сейчас пельмень, но меня не волновали мои собственные незначительные травмы. Я мешал собственную кровь и слюну, нанося языком эту адскую смесь на каждый дюйм раны Агареса, зализывая ее сверху донизу. Я слышал энергичное биение его сердца — в два раза быстрее, чем у обычного человека, и это успокаивало. Вскоре мои труды и страдания были вознаграждены: на обожженной коже образовался тоненький слой защитной пленки, которая начала стремительно твердеть, закрывая рану. Сработало! Ура!
Окрыленный успехом, я осмотрел другие его раны, уже не такие кошмарные, но тоже обожженные электричеством, из-за чего Агарес не мог исцелиться. И я без колебаний обработал их все, даже те, что находились на границе между чешуей и кожей. Занятый работой, я совсем забыл, что за нами наблюдают, и на что мои действия могли быть похожи со спины. Меня в этот момент волновало только состояние Агареса... И возможно, я даже получал какое-то удовольствие от того, что могу ему помочь и заглушить чувство вины из-за того, что постоянно убегал от него.
Да уж, я окончательно скатился. Теперь я уже дошел до того, что меня волнует, хороший ли я супруг Агаресу или нет.
Черт возьми, я как обычно! Нашел, о чем думать в такой момент! Мы оба заложники нацистов, пока есть время, мне стоит подумать о том, как сбежать отсюда вместе с Агаресом, а не печься о том, как выгляжу со стороны или в своих собственных глазах. Какая разница, зачем я это делаю...
Увлеченный сумбуром в голове и механическими действиями, я не заметил, как опустился совсем низко, встав в воде на колени на хвосте Агареса. Зато Агарес, похоже, совсем не остался равнодушным к моим действиям, потому что когда я чуть отстранился, чтобы перевести дух, то увидел, как из-под воды высовывается его набухший блестящий от смазки пурпурный член, прижимаясь к моим губам. Я бездумно лизнул его, прежде чем осознал, что сделал.
Я выпрямился, держась руками за бедра Агареса, чтобы ненароком не поскользнуться на его скользкой чешуе, и встретился с ним взглядом. Глаза Агареса были черными, как смоль. Его скулы слегка покраснели, выдавая его возбуждение с головой, а уголок губ выгибался в игривой ухмылке.
Я едва не закатил глаза. При смерти, а все туда же! Закован в цепи, ранен, заперт в тюрьме, в полумертвом предобморочном состоянии... Любой даже самый выносливый человек на его месте точно бы стал импотентом в такой ситуации, но только, черт бы его побрал, не Агарес! Это демоническое существо определенно заслуживало титула вождя мерфолков. Похотливый морской дьявол.
Невольно облизнув губы, я почувствовал во рту привкус его смазки и сглотнул. Ну по крайней мере, он явно не в таком плохом физическом состоянии, как я первоначально опасался. Я зачерпнул немного воды, чтобы сполоснуть рот от крови и старательно не обращая внимания на его гордый стояк, возвышающийся над водой.
— Дешаров... — голос Агареса был слабым и хриплым. Он смотрел на меня так, словно умолял, чтобы я отсосал ему прямо здесь и сейчас.
— Нет, — решительно отказал я, хотя, если честно, в этот момент волна возбуждения пронеслась по моему телу, и мне очень хотелось ему уступить. — Ты слишком плох, Агарес, уймись!
Но я понимал, что разрядка может отнять у тритона последние силы. Чего доброго, он еще сознание потеряет. К тому же за нами наблюдала эта извращенка. Кстати... Если я не выполню ее приказ, то она может убить моих друзей!
Я с трудом поднялся и придвинулся ближе к Агаресу. Вытащил из кармана шприц. Схватил Агареса за руку, делая вид, что собираюсь проткнуть его кожу, но вместо этого воткнул иглу в собственную руку. Им все равно ничего не должно быть видно, потому что я закрываю им обзор своей головой.
— Дешаров! — Агарес злобно цанул меня за мочку уха, словно упрекая за эти действия.
Не обращая внимания, я продолжил набирать собственную кровь в ампулу. К моему удовлетворению, она была фиолетовой, смесь красного и синего. Очевидный признак идущей полным ходом мутации. Никогда не думал, что буду так радоваться этому. Наверное, если мутацию не остановить, то в конце концов, моя кровь станет такой же синей, как у Агареса. Но даже так несмотря на то, что мне было далеко до цвета крови Агареса — чистого синего, Шакалова ведь никогда не осматривала его должным образом. Кроме того, я выяснил еще в лаборатории, что как только кровь Агареса отделяется от его тела и подвергается воздействию хотя бы небольшого количества кислорода, как быстро затвердевает. Поэтому, если не взять кровь непосредственно из его тела, то невозможно проводить какие-либо тесты. Из-за этого обстоятельства Шакалова не сможет наверняка узнать, действительно ли то, что я принесу ей, кровь Агареса.
С точки зрения биологии я ведь определенно уже не человек, но и не мерфолк. Я пока еще просто мутировавший вид в переходной стадии. К тому же ДНК не всегда легко изучить, потому что каждый день ее структура подвергается изменениям. Шакаловой понадобится немало времени для исследований.
Я повернулся к камерам, поднял руку со шприцем и издевательски помахал им. А потом сунул его себе в карман. После чего повернулся к Агаресу и зашептал:
— Я сам смогу защитить себя, Агарес, не переживай обо мне. Лучше скажи, есть идеи, что нам делать дальше? Как мне тебе помочь? Помнишь ту ящерицу у развалин? Она... Она может прийти сюда и вызволить тебя?
Агарес прищурился и хмыкнул.
— На-ка-ми-я... — выдохнул он по слогам и едва уловимо кивнул. — Вернись туда...
— Я понял! — торопливо сказал я. — Но... разве она не слушается только тебя?
— Ты... носитель моей крови... — с трудом подбирая слова, вытолкнул Агарес. — Она... почует... Просто прикажи...
— Хорошо, — я быстро поцеловал его в уголок губ и принялся выбираться из воды. Хвост Агареса тут же протестующе сжался вокруг моей ноги. Я обернулся и нежно погладил его по щеке.
— Я вернусь, Агарес, — клятвенно заверил я. — Дай мне немного времени, и я вызволю тебя, хорошо?
Конечно, после всех тех раз, когда я не сдерживал свое слово и сбегал от него, Агарес имел полное право мне не доверять. Но он лишь поднял голову, взглянув на меня сверху вниз глубоким изучающим взглядом и прикрыл глаза. Его хвост расслабился.
Но мне и самому не хотелось уходить. Я прильнул к нему, обнимая за талию, и потерся щекой о его грудь, стараясь не задевать покрывшуюся оболочкой рану.
— Дешаров, раз уж ты закончил, то выходи скорее. Или тебе требуется еще время с твоим любовником? — вдруг раздался ехидный голос Шакаловой откуда-то с потолка.
Я чертыхнулся. Вот злобная чертова сука!
Проигнорировав ее, я еще раз внимательно осмотрел тело Агареса, чтобы убедиться, что ничего не пропустил. Подняв голову, я увидел, что он смотрит на меня, и его взгляд был темным, как самая непроглядная ночь. Сердце почему-то затрепетало. Я закрыл глаза и потянулся к его губам, наше дыхание смешалось.
Но тут по цепям прошел слабый импульс тока, и тело Агареса дернулось. Я отпрянул и выругался. Суки! Они мне за все ответят, мрази!
— Я вернусь, — пообещал я и, выбравшись из резервуара, направился к открывшейся двери.
Рейн и Шакалова, разумеется, уже ждали меня. Рейн стоял, вытянувшись по струнке, с крепко сжатыми челюстями, сжимая руки в кулаки. Он уставился на меня с таким видом, словно хотел препарировать прямо здесь в присутствии Шакаловой. Если бы не она, он бы, наверное, так и сделал.
На мгновение мысль о том, что он видел все, что происходило в камере Агареса, заставила меня позлорадствовать. Не знаю, с каких пор выводить Рейна из себя и бесить его стало приносить мне удовольствие, но я был ни капли не смущен тем, что Рейн видел. Пусть это и весьма смахивало на «не твой, вот ты и бесишься», но я был почти счастлив возможностью так мелочно отомстить, даже если это тысячу раз выставит меня подстилкой Агареса. Я хотел, чтобы этот уебок бесился и страдал хоть так.
Я протянул шприц с ампулой Шакаловой, стараясь выглядеть абсолютно безразличным к происходящему. Прежде чем взять, она посмотрела на меня с высокомерной презрительной усмешкой, прячущейся в зеленых глазах за стеклами очков. Внимательно осмотрела содержимое ампулы на свет, и я занервничал, пока она изучала мою кровь. Чтобы не выдать своего волнения, я притворился нетерпеливым и выжидающе скрестил руки на груди.
— Ну? Ты получила, что хотела, теперь отведи меня к моим друзьям. Я хочу убедиться в их безопасности лично.
Шакалова нахмурилась, игнорируя меня. Она достала из кармана пробирку и осторожно перелила в нее содержимое ампулы. Затем встряхнула пробирку несколько раз. Уголки ее губ приподнялись в удовлетворительной улыбке, когда она убедилась, что кровь не поменяла цвета и консистенции.
Бросив на Рейна короткий взгляд, она мотнула головой в сторону той двери, через которую мы с ним вошли изначально.
— Разумеется. Рейн тебя отведет.
— Так точно, полковник, — лицо Рейна расслабилось, словно он не ожидал, что Шакалова отдаст этот приказ.
— Не забудь про наручники, — добавила Шакалова.
Рейн кивнул и зашел мне за спину, вытаскивая наручники из заднего кармана форменных брюк. Он свел мои руки вместе, и я рефлекторно дернулся, понимая, что сейчас у меня есть отличный шанс добраться до суки и свернуть ей шею. С моими новыми возможностями вывести проклятого наставничка из строя не составит труда. Но вместе с тем я понимал, что это ни к чему не приведет, я ведь не знаю, где находятся мои друзья и не могу их оставить. Самый эффективный способ вызволить и их, и Агареса, и плененных мерфолков — это привести сюда Накамию, или как там ее Агарес обозвал.
Поэтому я безропотно позволил Рейну сковать меня. Затем он вывел меня обратно в отсек, где находились резервуары с морскими жителями. Проходя мимо, я рассматривал их. Многие наблюдали за мной, провожая изучающим ничего не выражающим взглядом. И теперь я убедился наверняка, что они больше не рассматривают меня как свою добычу. Скорее как... соплеменника. Я получил доказательства тому, потому что некоторые мерфолки, когда я проходил мимо них, едва заметно склоняли передо мной головы.
Агарес сказал, что я носитель его крови. Значит ли это, что его подданные тоже это чуют? И выражают таким образом уважение моему новому статусу? А может дело вовсе не в крови, а в той почти завершившейся церемонии, которую Агарес провел перед ними, до того, как Рейн ранил его?
Да к черту это все! Не время думать об этом. Конечно, это очень интересно и захватывающе, и мне бы хотелось заострить внимание на своем новом статусе и возможностях, чтобы получше изучить иерархию мерфолков, но явно не сейчас.
Едва мы скрылись с глаз морских жителей и оказались за пределами отсека, Рейн толкнул меня к стене. От неожиданности я едва не споткнулся о первую ступень винтовой лестницы.
— Какого черта ты творишь?! — я в раздражении развернулся к нему, прижимаясь спиной к стене и столкнулся с пристальным взглядом Рейна. На его лбу пульсировала голубая жилка, что говорило о том, что он в гневе. Но с некоторых пор его злость меня абсолютно не трогала.
Он приблизил ко мне свое лицо. От него несло перегаром. Фу! Не могу вспомнить, чтобы при мне Рейн настолько себя не контролировал, что напивался до такой степени. Он совсем уже ку-ку? Бухать на службе особенно с такой стервозной начальницей — все равно, что ходить по лезвию ножа. Шакалова не похожа на человека, который снисходителен к слабостям других. К тому же, судя по некоторым репликам, она недолюбливает Рейна и его... склонности. Особенно ко мне.
Рейн смотрел на меня в упор, дыша на меня алкогольными парами, и я ощутил вспышку еще большего раздражения. Меня задолбало, что он постоянно норовит припереть меня к стене и зажать в любой удобной или неудобной ситуации, демонстрируя свои мерзкие намерения. Меня вообще воротило от этого человека.
Я осознал, что я действительно абсолютно не знал Рейна, и обстоятельства, при которых мы встречались с ним снова и снова, показывали его во все более отвратительном свете. И тот факт, что он зациклен на мне, сводил на нет все те крохи приязни, которые я питал к нему раньше, выворачивая наши отношения так, что мне становилось тошно от одного его взгляда. Настолько тошно, что я не смущался в его присутствии, даже зная, что он видел, как я сейчас опустился перед Агаресом на колени, залечивая его раны. Со спины Рейну наверняка показалось, что я отсасываю ему, но мне было абсолютно все равно даже сейчас, когда я понимал, что именно поэтому он и бесится.
— Слушай, мне похуй, какие у тебя проблемы, — резко сказал я, отворачиваясь и демонстрируя свою неприязнь. — Так что заканчивай со своими фокусами и отведи меня к моим друзьям.
Рейн внезапно издал пьяный издевательский смешок.
— Дешаров... Знаешь, я не могу перестать думать о том, как будет ощущаться твой рот на моем члене. Возможно, я узнаю это уже сегодня вечером, — он опустил взгляд, глядя на мои истерзанные припухшие губы, и добавил уже тише, понижая голос до интимного шепота: — Шакалова отдала тебя мне, ты понимаешь, что это значит? Я сделаю с тобой все то же самое, что с тобой делал этот чертов тритон.
Рейн прижался ко мне всем телом, вклинивая колено между моих ног.
— Я сделаю так, что после того, как я закончу с тобой, ты не сможешь даже стоять.
Меня пробило на смех так, что я не сумел сдержаться и в приступе икоты от безудержного веселья сполз по стене.
— Ты... — сквозь отдающий истерикой хохот, утирая слезы с уголков глаз плечом, с трудом выговорил я. — Меня... ой не могу... После Агареса...
Рейн резко отстранился, явно не на такую реакцию рассчитывая. Он нахмурился, и жилка на его лбу обозначилась сильнее. Желваки заходили по его скулам.
Кое-как успокоившись, я демонстративно медленно опустил взгляд на его пах, а затем посмотрел ему в глаза и с нескрываемым удовольствием сообщил:
— С твоей стороны крайне самонадеянно рассчитывать, что ты хоть в чем-то сможешь превзойти Агареса. Особенно в этом.
Рейн размахнулся и ударил меня в лицо. Я успел отвернуться и его кулак прошелся по моей скуле. Голова закружилась, челюсть заломило. Медленно повернувшись к нему, я подвигал челюстью, проверяя ее на целостность, улыбнулся разбитыми губами и медленно слизнул каплю крови с уголка рта.
— Знаешь, я даже жалею, что ты не рассмотрел, как следует, как мы с ним трахаемся. Думаю, увидев его размерчик, ты бы стал импотентом на всю жизнь. Это доставило бы мне такое удовольствие, Рейн
Господи, с каких пор я стал такой сукой? Говоря это, я удивлялся сам себе, и вместе с тем не мог не испытывать удовлетворения при виде того, как в потемневших от ярости глазах Рейна разгораются злые огни. Он весь покраснел, став похожим на переспелый помидор, и даже то, что он врезал мне, доставило мне удовольствие. Я смог настолько вывести всегда снисходительно относившегося ко мне наставничка, что он не контролировал себя. Прекрасно!
Несколько секунд Рейн явно боролся с самим собой, чтобы не врезать мне снова, но в конце концов справился и процедил:
— Тебе лучше быть со мной повежливее, Дешаров, если ты хочешь увидеть своих друзей. Только мне решать, увидишь ты их живыми или нет. От твоей покладистости зависит их жизнь, помни об этом.
Я сплюнул ему кровью под ноги и хмыкнул.
— Тебе решать? — фыркнул я. — Да ты же просто собачонка этой очкастой шлюхи. Без ее указки ты и пальцем пошевелить не сможешь. Не пизди.
Рейн приблизился ко мне, и я тут же отвернулся, думая, что он хочет меня поцеловать, но он лишь прошептал мне на ухо:
— Собачонка или нет, ты теперь в моей власти, Дешаров. И я настоятельно советую тебе подчиняться. Никто тебя больше не спасет. И я выебу тебя сегодня ночью так, что ты не сможешь встать.
Я ничего не сказал, не желая больше продолжать этот бессмысленный диалог, только закатил глаза и пожал плечами.
Он грубо схватил меня за предплечье и толкнул к лестнице. Поднявшись наверх, мы прошли по коридору, и у одной из дверей он остановился. Разблокировав ее пальцем через панель доступа, Рейн втолкнул меня в каюту и сказал:
— Иди, повидайся со своими дружками в последний раз.
Дверь за ним металлически лязгнула, закрываясь. Здесь тускло горела одна единственная лампа под потолком, у стены стояла койка с железными пружинами и перекошенным тонким матрасом, на котором лежал Дэвис. А рядом на полу скучковались Лафарр и Ева.
— Дешаров! О боже! Ты жив! — здоровяк Лафарр вскочил и кинулся ко мне.
— Лафарр! — я обрадовался и бросился ему навстречу, но не мог обнять, потому что Рейн, сука, не снял с меня наручники.
Лафарр крепко обнял меня, потом последовала очередь Евы. А затем они слегка отодвинулись в стороны, дав мне возможность посмотреть на Дэвиса, лежавшего на койке без сознания. Он был в ужасном состоянии: свернувшись калачиком, бледный, прерывисто дышащий, накрытый только какой-то грязной курткой, в которой я узнал вещь Лафарра. Все его тело было в ссадинах, синяках, царапинах, следах от укусов и когтей. Особенно плечи, запястья и лодыжки. Я догадывался, что увижу, если откину куртку. Тонкий грязный матрас под Дэвисом пропитался его кровью.
В голове мелькнула картинка с распятым на камне изнасилованным Генри. Неужели Дэвису... настолько не повезло? Это дело рук только рыжего или сученыш отдал его своим прихвостням на забаву? Я невольно сжал кулаки, испытывая двоякие чувства. Хотелось найти рыжеволосого тритона и растерзать его за сделанное с Дэвисом, и вместе с тем я понимал, что с него взятки гладки. Со всех мерфолков. Такова их суть. В отличие от Рейна.
— Мы не знаем, что делать с его ранами, — тихо сказала Ева. — Боюсь, он не протянет до утра, если оставить его так. Но эти нацисты заперли нас тут, и никто не приходит на стук. Им все равно, что будет с Дэвисом.
— Я понял, — также тихо ответил я. — Что-нибудь придумаю. Я не позволю Дэвису умереть, клянусь.
Лафарр похлопал меня по спине и вздохнул. Все мы прекрасно понимали, что даже если Дэвису окажут медицинскую помощь, он вряд ли выживет. От бессилия меня замутило.
Ева не выдержала и всхлипнула. Лафарр обнял ее и сказал:
— Ладно, выше нос, ребята. Не все так плохо. До того, как нас поймали, я успел послать радиосигнал о помощи ближайшей дивизии военно-морского российского флота. Как только они перехватят его, то пришлют кого-нибудь сюда на помощь или на разведку. Нам остается только ждать, но еще есть надежда. В любом случае, раз мы до сих пор живы, значит мы для чего-то нужны этим нацистам. Я предполагаю, что это как-то связано с тем, что хранится в нашей памяти.
— О чем ты? — спросил я.
— Ты же встречался раньше с профессором Виногрейдером? — Лафарр посмотрел мне в глаза.
— Да. Ты тоже?
— Мы с Евой выяснили, что мы все четверо встречались с ним. Ты помнишь, он показывал тебе фотографию? Такую, с кучей необычных длинных и коротких черных квадратиков?
— Верно, — медленно сказал я, что-то подобное смутно припоминая. — Это было похоже на азбуку Морзе. Я спрашивал его о том, как общаются мерфолки, но вместо этого он показал мне эту фотку и велел запомнить. Я думал, что он уже окончательно поехал крышей. Что, он реально показывал ее вам всем?
Лафарр коротко глянул на потолок, где были установлены камеры слежения, и медленно кивнул. Мы с Евой невольно подошли к нему чуть ближе, и он заговорил на русском быстро и едва различимо:
— Это и есть шифр с азбукой Морзе. На самом деле это пароль к доступу на один из секретных серваков старикана. Это то, что нужно нацистам, но старый хрен уже откинулся, а встречались с ним только мы, и Шакалиха об этом как-то узнала.
— И что хранится на этом сервере?
— Координаты Космических Врат.
— Чего?
— Да, это звучит дебильно, Дешаров, но это так и есть. Клянусь. Мы знаем их как Бермудский Треугольник, и это реально существующее место. Насколько я понял, те, кто в них войдут, вернутся в прошлое или попадут в параллельную ветвь реальности. Это секрет исчезновения Атлантиды. Она не опустилась на дно океана, она просто исчезла в Бермудском Треугольнике. Я предполагаю, что она сейчас находится в другом измерении, и там живут мерфолки.
— Звучит фантасмагорически, — сказала Ева.
— Ты что, уже просмотрел все данные на серваке? — спросил я, ничуть не удивляясь прыти Лафарра. Он был очень любопытным парнем, обожавшим всякие головоломки, и к тому же хакером от бога. Неудивительно, что он придал значение словам сумасшедшего старика, а не счел их бредом маразматика, и оказался настолько дотошным, что дошел до самого конца. Если бы я не видел собственными глазами Лемегетон, развалины с остатками цивилизации древней Атлантиды и чудовищного монстра, охранявшего их, я бы не поверил сейчас рассказу Лафарра.
Лафарр кивнул и сделал паузу, чтобы дать нам переварить услышанное.
— Знаешь, почему я сразу поверил во все это? — спросил он.
— И почему же?
— Тот чел, которого утащила русалка, помнишь, ее старикан упоминал в своих заметках? — мы с Евой синхронно кивнули, так как изучали их вместе. — Так вот, он вернулся в Россию спустя несколько лет. И знаешь, что я раскопал про него? Дешаров, этот чел был твоим дедом.
Вот тут у меня отвисла челюсть. Я был потрясен настолько, что несколько секунд не мог ничего сказать.
— Нет, нет, это невозможно, — я затряс головой. — Такого быть не может. Ты хочешь сказать, что мой дед нашел эти самые Космические Врата, прошел через них, а потом вернулся? Я бы знал! Он все рассказывал мне о своих морских путешествиях
— Уверен, что все? — Лафарр скептически приподнял брови.

— Это точно не мог быть мой дедушка, — настойчиво возразил я. — Виногрейдер сказал, что член его экипажа пропал десятилетия назад, когда он сам был молод. Его искали, разослали объявления во всех газетах, но человек пропал бесследно. Все это время дедушка был со мной! Я был тогда совсем ребенком. А потом мой дед умер в кораблекрушении у берегов Норвегии. Тогда я чуть не утонул...

Я снова вспомнил тот свой сон-воспоминание о том, как меня спас Агарес и передал на руки родителям. Это был первый раз, когда я встретил его. Но что-то смутное не давало мне покоя, мерзко ворочаясь в груди, словно я упустил что-то важное.

— Старикан профессор дал мне послушать одну запись, — сказал Лафарр, пожав плечами, словно не собирался со мной спорить, а просто выкладывал, что знал и видел сам. — И в этой записи твой дед рассказывал, как он прошел через Врата и что с ним случилось после этого. Он назвал свое имя вполне отчетливо. Вряд ли бы Виногрейдер стал врать или подделывать запись. Твой дед сказал, что это было пространство, которое не похоже на наше измерение. А потом запись пошла статическими помехами, его речь стала непонятной. Но вроде как он сказал, что смог найти способ вернуться назад.

— Как? — жадно спросил я.

— Ну... он что-то сказал про сделку, если я не ошибаюсь. Еще что-то про то, что пришлось заплатить какую-то цену. Типа, огромную цену, — для наглядности Лафарр развел руки.

— Цену? — повторил я тупо, все еще не до конца веря услышанному.

В моей голове мысли скакали, опережая друг друга. Если все это правда и моему деду реально удалось пройти через врата Атлантиды, то там он повстречал Агареса. Должно быть, если верить датам, когда Виногрейдер отправился в экспедицию по поиску ядерных бомб вместе с моим дедом, это было задолго... до моего рождения.

И там в Атлантиде мой дед... Повстречал Агареса? Только он мог вернуть его обратно, если уже тогда он был царем мерфолков. А я не мог представить никого другого в этой роли. И мой дед пообещал ему меня взамен на возвращение?

— Это... это я... — пробормотал я.

Как будто паззлы сошлись наконец в одну картину, и мне стало предельно ясно, почему Агарес с таким упорством преследовал меня с раннего детства.

Голова закружилась, конечности онемели, и я невольно покачнулся.