Дом Огненного Змея, том 1

29.2

Проснувшись поутру, Тилле был готов к подвигам. Вечером – в молельню, а сейчас можно было заняться чем-то расслабляющим. День обещал быть особенно жарким, шататься по улицам не хотелось. Он решил позаимствовать одну из свободных лодок и провести время на воде. Если повезёт, можно и к Таминомге поприставать.

Тилле легко сходился с людьми самых разных сословий, и слуги кафеллы ви-Дасси в большинстве своём не стали исключением. По ночам на кухне его всегда ждала пара сырных лепёшек – милостью кухарки. Дворецкий, по началу суровый и чопорный, оттаял после просьбы научить правильно заваривать местный чай. Одного из лакеев, узнав, что тот неплохо играет на хотумбре, Тилле подбил на вечерние представления, и теперь во дворе после наступления темноты часто звучала музыка, собиравшая вокруг и слуг и господ, и озарявшая их лица улыбками.

Только один крепкий орешек никак не желал раскалываться: островитянин – а меж тем он интересовал Тилле больше всех остальных.

В Апсарте, этом городе водных путей, и стар и млад умел обращаться с лодкой. Любой из слуг кафеллы при необходимости становился за весло – ведь кому-то всегда было куда-то надо – совмещая греблю с прочими обязанностями. Таминомга же не занимался больше ничем, а в свободное время просто бездельничал: валялся на причале, щёлкая семечки, или дрых в амбаре для лодок, но всех такое положение почему-то устраивало, как будто островитянин занимал в доме особое положение. Тилле было страшно любопытно, почему – ну и про Архипелаг хотелось узнать побольше. Мало кто из северян мог похвастать близким знакомством с островной культурой – хотя вот брату Аруме каким-то образом удалось даже прижиться там...

В лодочном амбаре было светло; яркое солнце, отражаясь от воды, развесило по стенам колышущуюся сетку бликов. Волны мерно шлёпались о деревянный причал, о днища лодок, но к этому понятному и уместному здесь звуку примешивалось что-то постороннее – более резкое, почти звонкое... Прокравшись в дальний конец, Тилле сунулся было в небольшой закуток за грудой сваленных друг на друга вёсел и оснастки, где островитянин устроил себе лежбище – и чуть не лишился носа, когда воздух перед ним прорезало росчерком острого металла.

Закуток вытянулся во всю ширину амбара. У одной стены развалился, откинувшись на локоть, Таминомга, к другой была приделана доска, утыканная чёрными боевыми звёздочками. На хитром смуглом лице не обозначилось явной усмешки, но взгляд сочился таким самодовольством, что Тилле мысленно выругался.